Камкурт. Хроники Тай-Шин - Коробейщиков Андрей - Страница 3

• Предыдущая
• 3/98
• Следующая

Девушка нерешительно кивает. Они встают и, обнявшись, идут в дом. Включенный ноутбук призрачно мерцает голубоватым экраном, освещая им ступени в предзакатных сумерках. Мужчина останавливается и целует девушку, ощущая пьянящий вкус терпкого вина на ее губах. Пространство вокруг вдруг качается и становится зыбким. Сумерки заливают сознание темными волнами беспамятства. Мужчина открывает глаза и видит луну, ослепительно сияющую потусторонней белизной в темном небе. Он закрывает глаза и сбрасывает с себя это наваждение, понимая, что опять стоит на веранде, но уже в другой одежде. На нем черные брюки и черная шелковая рубашка в восточном стиле с высоким воротом-стойкой. На плечах тонкий черный шелковый шарф. Он оборачивается. Девушка, облаченная в легкий полупрозрачный пеньюар, стоит в дверях коттеджа и кивает ему головой в сторону океана.

— Иди. Он ждет тебя.

— А ты?

— Я… Я буду наблюдать за вами отсюда. Никак не могу привыкнуть ко всему этому.

— Может быть, со временем ты привыкнешь?..

— Со временем?.. Может быть… Иди.

Сумерки. Время смешения света и тьмы, перекресток прошлого и будущего. Мужчина смеется и, поправляя раздувающийся на ветру шарф, спускается по лестнице вниз, на дорожку, ведущую через песчаный пляж к водным заводям бухты. Его легкие ботинки не оставляют на песке следов, словно он превратился на время в бесплотного призрака, нарушившего этим вечером безмятежность безлюдного места. Вот он подходит к воде и, присев, опускает в нее обе руки. Его губы шепчут что-то похожее на языческое заклинание. Затем он делает несколько шагов назад и садится прямо на песок, не опасаясь испачкать дорогие брюки. Сняв с шеи шарф, мужчина надевает его на голову, на манер бедуинской повязки, чтобы скрыть под тонкой тканью свое лицо — говорят, тени прошлого иногда не узнают своих близких, забывая их облик, и приходят на их зов, ориентируясь только на особое мерцание глаз. Человек замер, словно и правда став тенью, пронизываемую теплым ветерком, дующим со стороны океана. В его голове возникло эхо далеких слов из зороастрийского предания: «Душа умершей собаки превращается в ручей»…

Черная овчарка появилась как всегда неожиданно.

— Арчи…

Мастер сновидений улыбнулся под повязкой, протягивая руки к вновь прибывшему существу.

Они бегали по кромке воды, словно тогда, много лет назад, когда все было по-другому. Волны сибирской реки с загадочным названием «Обь» накатывались из далекого прошлого и накладывались на шум океанских волн, создавая пространственно-временную петлю, иллюзию, в которой встретились два старинных друга: человек и собака, сказочник и персонаж его сказок, шаман и дух давно умершего друга, пришедший на его зов. Звонкий лай и громкий смех заполняют обычно тихий и безлюдный пляж.

Мужчина останавливается и, переводя дыхание от нечеловеческой гонки по песку, смотрит на дом. В окне силуэт девушки. Она уже одета в черное вечернее платье и стоит, наблюдая за игрой призрака и человека.

Он призывно машет ей рукой, но она отрицательно качает головой, словно раздумывая о чем-то, а потом делает жест рукой, не то, махая им в ответ, не то… прощаясь. Мужчина удивленно смотрит на собаку, а та остановилась, сев на песок и тоже наблюдая за домом.

— Арчи, что это с ней? В прошлый раз вы почти познакомились.

Собака не двигается с места.

— Ты что-то чувствуешь?

В карих глазах пса отражаются мерцающие окна дома и темный женский силуэт. Мужчина понимает — что-то происходит. Свет в окнах гаснет, и через секунду девушка выходит на улицу, но идет не к океану, а спускается во двор с другой стороны дома. Арчи озабоченно смотрит на своего бывшего хозяина, который растерянно замер, нахмурив брови.

«Последний раз… Что-то должно случиться…». Тревожное ощущение. Рывок. Мужчина, сорвавшись с места, бежит к дому. Его движения приобретают какую-то звериную грацию. Человек и в самом деле не может двигаться столь быстро. Он преодолевает за один прыжок по несколько метров, не увязая в песке. «Здесь действуют особые законы…».

Забор. Мужчина прыгает вверх, без усилий преодолевая высоту в человеческий рост, словно черный волк или, скорее, пантера, и замирает наверху, глядя вниз, во двор. А там стоит незнакомый автомобиль темного цвета, в недрах которого исчезает девушка, напоследок бросая растерянный взор на одинокий дом у океана. Она вздрагивает, когда ее взгляд падает на черную фигуру, застывшую, словно горгулья, на каменном заборе, окаймляющем коттедж. В ее глазах — боль и сожаление. В глазах ее спутника, выглянувшего из тьмы салона — изумление и страх.

«Куда они уезжают? Почему этот незнакомец увозит ее? Что происходит?».

Мужчина чувствует, что может в один прыжок преодолеть расстояние до автомобиля и как черный смерч обрушиться на бликующий отсветами дворовых фонарей металл.

Неуловимое движение, и в его руках появляются два коротких клинка, словно выращенные в мгновение ока из самих ладоней. Мужчина даже не помнит когда и, главное, зачем он прицепил к предплечьям пружинные ножны. Его внутреннее пространство сейчас заполнили до отказа лишь три чувства: оглушительные волны чужого страха, боли, а также ощущение шероховатых рукоятей ножей, дрожащих в руках, словно в предвкушении близкой кровавой жертвы.

Девушка что-то говорит своему спутнику, и тот поспешно заводит мотор. Мужчина на стене может видеть в сумерках как двигаются его губы, испуганно шепча:

— Колдун проклятый…

Девушка раздраженно обрывает его.

— Замолчи. Поехали.

В ее глазах слезы. Она смотрит сквозь окно на замершего перед прыжком человека, словно досадуя на то, что он увидел и этот странный зловещий автомобиль, и ее незнакомого спутника, и эти слезы. Машина срывается с места и, хрустя гравием, стремительно выруливает за ворота таинственного дома.

Человек на заборе не двигается. Понимание чего-то необратимого словно надломило в нем саму возможность шевелиться. Вот оно. Все-таки это произошло. Он так и сидел неподвижно, провожая взглядом уезжающий автомобиль, пока тот не затерялся со временем в многочисленных огнях на оживленной трассе, ведущей в город.

Город. Светящийся в темноте вечера громадой, испещренной миллионами неоновых светлячков-окон и витрин, вдалеке, он напоминал сейчас зловещего людоеда. Человек на заборе с ненавистью смотрел в эти хищные глаза урбанистического монстра, испытывая ненависть и тоску, перемешанные в разрушительное чувство сожаления и уничтожения. Так они и смотрели друг на друга, словно испытывая силу каждого: закутанная в черное фигура воина-шамана и гигантский спрут, поработивший человечество, и, словно насмехающийся сейчас над чувствами одинокого человека, противопоставившего себя его власти.

Ладони крепко, до боли, сжали рукоятки ножей, вибрирующих, словно это и вправду были живые существа. Для мастера ножевого боя, в основу которого положены тайные силы теней и сновидений, найти несколько человек в огромном городе не составляло никакого труда. Найти и… Человек потряс головой, словно освобождаясь от этого наваждения, вероятно порожденного его глубинными страхами, выпрыгнувшими из глубины подсознания, отзываясь на коварный зов оружия в его руках, а затем обернулся на океан и увидел на песке одинокую черную фигурку собаки. Арчи. Много лет назад погибший пес сидел сейчас около кромки воды и терпеливо ждал, чем закончится вся эта странная человеческая мистерия. Забор словно разделял два мира: один, в котором жил своей жизнью многомиллионный город-людоед, укравший только что очень дорогого человека, и другой, полупустынный, сотканный из сумерек и грез, пропитанный воспоминаниями, снами и магией ощущений.

Человек спрыгнул с забора вниз подобно черному ворону, спорхнувшему с ветви дерева. Ноги в легких парусиновых туфлях неслышно приземлились на гравий, и он стремительно побежал обратно, туда, где ждал его в предзакатных сумерках верный пес. По дороге он отбросил в стороны ножи, которые тут же исчезли с легким шорохом в прибрежном песке, сорвал с лица черный шарф, заструившийся над бухтой подобно черному летучему змею, подхваченному невидимой рукой легкого ветра.

• Предыдущая
• 3/98
• Следующая