100 великих музеев мира - Ионина Надежда Алексеевна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/121
• Следующая

В XX веке Пинакотека продолжала пополнять свои коллекции произведениями старых мастеров, хотя это и кажется невозможным. Ведь все великие шедевры давно уже заняли свои достойные места в музеях мира, и ни один из них не расстанется с ними ни за какие деньги. Но вот перед Первой мировой войной появились сразу три шедевра — картины «Снятие одежд с Христа» Эль Греко, «Венецианский гала-концерт» Фр. Гварди и «Ощипанная индейка» Ван Гога. В дальнейшем, несмотря на трудные условия нацистского режима, Пинакотеке удалось приобрести «Страну лентяев» Питера Брейгеля, раннее полотно Тинторетто «Вулкан, Венера и Марс» и прекрасный «Пейзаж с дюнами» Якоба Рейсдала.

Во время Второй мировой войны все музейные здания Пинакотеки были разрушены и превратились в руины. К счастью, картины находились в убежище и не пострадали. Само здание было восстановлено только в 1957 году.

В Старой Пинакотеке наиболее многочисленной по своему составу является коллекция немецкой живописи. Картина «Битва Александра Македонского с Дарием», с которой, собственно, и началась мюнхенская Галерея, покидала свое место один раз, когда она 15 лет украшала кабинет Наполеона.

В Пинакотеке картина повешена так, что видна еще издали, она неудержимо притягивает к себе посетителя и завораживает его. На ней Альтдорфер дерзновенно столкнул стихию природы со стихией человеческой битвы. Текут воды, вздымаются горы, вихрятся облака, клонится к закату солнце, и его лучи огненными брызгами разбросаны по миру и по всему полотну. Для изображения блеска солнечных брызг художник использовал чистое золото.

Несмотря на невероятно большое количество сражающихся, в их гуще можно различить отдельных людей со всеми деталями их воинского облачения и вооружения. Великий человеческий муравейник колышется, неистовствует, и для самого Альтдорфера важна была именно активная приобщенность к великим свершениям в природе и в истории. Эта приобщенность каждого делает невольным свидетелем, способствует его духовному подъему и возвеличению.

Альтдорфер изображает битву, когда она подходит уже к концу и кони поспешно уносят колесницу потерпевшего поражение Дария. Это предчувствие начавшегося спада и облегчения незримо, но явственно присутствует в картине. Вверху слева взошла луна и осветила своим мягким, таинственным светом притихшие дали. Одновременное изображение на картине двух небесных светил имеет символическое значение — всемирную значимость совершающегося события.

Рядом первоклассных своих произведений представлен в Пинакотеке и выдающийся немецкий живописец Ганс Гольбейн Старший. Постоянно затмеваемый славой своего сына, в большинстве трудов по истории искусства он упоминается лишь как его учитель. Однако его собственные работы отмечены печатью самого высокого мастерства. Ганс Гольбейн Старший безукоризненно владеет линией, она послушна его руке и живо скользит за течением мысли художника. Он много и успешно рисовал с натуры, его вкус в отборе главных элементов композиции просто безупречен.

В Пинакотеке выставлены два триптиха Ганса Гольбейна Старшего: Кайсгемский алтарь и «Алтарь святого Себастьяна». Последний был заказан художнику монахиней Магдаленой Имхов для доминиканской церкви монастыря святой Екатерины в Аугсбурге.

На центральной створке «Алтаря святого Себастьяна» представлена казнь святого римского воина, который за обращение в христианство был расстрелян язычниками из луков. Итальянские художники охотно использовали этот сюжет для изображения обнаженного тела, то же самое привлекло и Гольбейна. Он рисует фигуру несколько худощавого юноши, и, судя по анатомической четкости, художник, видимо, рисовал его прямо с натуры. Образу Себастьяна, как кроткой жертвы, противопоставлены образы его деловитых палачей. Синее небо, яркие (даже несколько резковатых тонов) краски, сочетание желтого, красного и зеленого как будто и жизнерадостно, но драматично в своем звучании.

На боковых створках алтаря предстают одухотворенные образы святых Елизаветы и Варвары. Святой Себастьян, святые Елизавета и Варвара считались покровителями больных и умирающих. В XV–XVI веках, когда в Европе особенно свирепствовала чума, культ святого Себастьяна еще больше усилился.

В XV–XVI веках в художественной культуре Нидерландов происходил кризис, что нашло свое выражение в творчестве Иеронима Босха. Для него окружающий мир уже не являлся объектом эстетического любования и переживания, его праздничная красота и гармония подвергаются у Босха критическому суждению и нравственной оценке. Художник видит в мире столкновение и борьбу двух извечных начал — божественного и сатанинского, доброго и злого, праведного и греховного, которые равно правят миром и человеком.

Впервые сфера безобразного как художественного объекта настолько увлекает художника, что он использует в своих картинах гротескные формы, что ярко проявилось в его полотне «Страшный суд» — одном из любимых библейских сюжетов Босха. От большой композиции сохранился лишь фрагмент, где в сценах ада Босх рисует противных существ, обитателей преисподней, чудищ и чудовищ. Но, несмотря на всю их уродливость, они порой кажутся зрителю забавными, да и сам художник первый над ними потешается.

Испанский король Филипп II, не лишенный художественных способностей, лично выбирал мастеров для постройки и украшения своих дворцов, сам следил за выполнением работ, просматривал и нередко исправлял архитекторские проекты заказанных им построек. Особенно много внимания Филипп II уделял Эскориалу, который он задумал возвести в честь победы испанцев над французами в 1557 году. Уже через шесть лет после этого счастливого для Испании события архитектор Хуан Батиста де Толедо приступил к разработке проекта Эскориала, который возвели в 50 километрах к северо-востоку от Мадрида, среди пустынной возвышенности Монсанареса. По некоторым сведениям, архитектор изучал и использовал опыт строителей собора святого Петра в Риме.

Эскориал — это не просто архитектурный ансамбль, резиденция королей, библиотека, музей и крупнейший национальный архив Мрачной громадой поднимается он, далеко видимый на темном фоне Сьерра-Гвадаррамы. Окруженный массивными, как у крепости, стенами с тяжелыми башнями, холодный и неприветливый замок Эль Эскориал производил впечатление огромной глыбы серого гранита. Но, как сказал крупнейший испанский мыслитель Хосе Ортега-и-Гасет, это — «столь дорогая для нас глыба».

Битва при Сент-Квентине во Фландрии 10 августа 1557 года в день великой для испанцев победы, стала вдвойне знаменательной датой, поскольку это был день святого Лаврентия. Но именно в этот день в ходе битвы была разрушена церковь его имени, и испанский король, человек глубоко верующий, поклялся отстроить для святого вместо разрушенной новую церковь Указ об основании Эскориала составил сам Филипп II. «Оный монастырь посвящается святому Лаврентию, учитывая особую преданность нашу сему славному святому, и в память о счастливой победе, одержанной нами в день его святейших торжеств».

Здание Эскориала строилось так, что в целом оно напоминало выполненное в камне орудие пытки — своеобразную сковороду, на которой, по преданию, поджаривали святого Лаврентия. Стены главного дворца походили на грандиозных размеров решетку, выступавший вперед дворец инфантов служил ручкой, четыре массивные башни, стоявшие по углам, — ножками Филипп II хотел построить замок, который простоял бы века, напоминая миру о величии сильной католической церкви.

Монастырь и светский дворец — это обычно вещи трудно совместимые. И все же иногда случается, что светская власть поселяется под одной крышей с духовной, хотя бы на время путешествующий монарх пользуется гостеприимством монастырского настоятеля или член королевской семьи, в заботе о спасении своей души, жертвует монастырям и монахам, чтобы те молились о нем. В Эскориале же Филипп II хотел видеть монастырь, который одновременно бы служил и королевским дворцом.

• Предыдущая
• 37/121
• Следующая