Рискованная игра Лютиена - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 18

— Монфор! — выкрикнул кто-то.

— Нет! — откликнулся Лютиен, прежде чем толпа успела подхватить этот крик.

— Нет! — повторил он. — Монфор?! — это просто место на карте, на карте, висящей во дворце короля Гринспэрроу.

Ненавистное имя вызвало недовольный ропот в рядах слушателей.

— Это место вполне можно завоевать, а потом сжечь дотла, — Лютиен указал на густые клубы дыма, все еще поднимавшиеся над сожженными домами.

— Какой смысл в захвате Монфора?! — выкрикнул он, перекрывая смущенный ропот в рядах своих соратников. — Какой смысл завладеть домами, утварью, если Гринспэрроу в любой момент может отобрать их у нас? Никакого, говорю я вам, — продолжил юноша чуть тише. — Получив Монфор, мы не добились ничего!

Толпа зашевелилась. Люди перешептывались и пожимали плечами, а Лютиен молчал, все больше повергая их в недоумение.

— Но это был не Монфор! — выкрикнул он наконец. Перешептывание стихло, но любопытство в глазах собравшихся людей только еще больше разгорелось. — Здесь не было ничего, что король Гринспэрроу — нет, просто Гринспэрроу, потому что я не признаю его своим королем, — может отобрать у нас. Говорю вам, это был не Монфор. Не место, которое можно завоевать и сжечь. Мы вернули себе Кэр Макдональд!

Площадь взорвалась криками. Люди выкрикивали приветствия своему вождю и древнему городу Кэр Макдональду. Лютиен бросил взгляд на сияющее лицо Сиобы. «Не забудь про древнее имя города», — шепнула она ему, и теперь, когда эти слова были произнесены, на ее лице появилась спокойная уверенность. Нет, больше чем уверенность, внезапно осознал Лютиен. Сиоба словно скинула со своих плеч какой-то груз.

Полуэльфийка, рабыня богатого купца, давно уже тайно боровшаяся против господ, первейшая помощница Лютиена, она наконец почувствовала себя свободной.

— Кэр Макдональд! — выкрикнул Лютиен, когда народ на площади чуть-чуть успокоился. — Но что это значит? Брюс Макдональд, победитель циклопов, за что он сражался?

— За свободу! — послышался возглас совсем рядом с помостом, и Лютиен узнал голос Кэтрин О'Хейл.

Крик был подхвачен в каждом углу площади, проник за разделительную стену города и пронесся по самым отдаленным улочкам. Он достиг ушей тех, кто еще занимался грабежами и поджогами купеческих домов, и люди эти устыдились.

— Мы отвоевали не место, но символ, — объяснил Лютиен. — Мы отвоевали то, чем мы были и чем должны стать вновь. Овладев Кэр Макдональдом, мы обрели отвагу нашего величайшего героя древности, но это не более чем крохотный огонек свечи в кромешном мраке. Вновь водрузив над Собором знамя Кэр Макдональда… — он помедлил, давая время собравшимся окинуть взглядом величественное здание, в окнах которого маячили еле различимые фигуры врагов.

— А мы это сделаем! — пообещал Лютиен и еще немного помедлил, пока не затихли взволнованные возгласы в толпе.

— Мы примем на себя ответственность, — продолжил он. — Мы разожгли огонь, а теперь мы должны раздуть это пламя в пожар, который охватит весь Эриадор. Порт-Чарлей, острова Бедвидрин, Марвис, Кейрит, Бронеган в центре страны и Рролуин на крайнем севере, Чамберс и поля Эрадоха — все они вспыхнут, и спадет с нас иго Гринспэрроу, и не будут больше Айрон Кросс и Мальпьюсантова стена разделять нашу землю. Эриадор снова станет свободным!

Лютиен подумал, что вряд ли смог бы придумать лучшее завершение своей речи. Юноша чувствовал себя абсолютно измученным, но в то же время воодушевленным. Его охватила такая усталость, словно он сражался в одиночку с сотней циклопов, и такое счастье, словно он победил в этой битве.

Речь вождя снова сплотила повстанцев, их охватило чувство полного единения. И Лютиен, и Сиоба поняли, что опасность отступила, хотя бы на время.

Пусть приходят армии Гринспэрроу на Эриадор, но если Лютиен и его друзья сохранят верность высокой цели, никто их не победит.

Какую бы территорию ни захватил Гринспэрроу, сколько бы жизней ни погубили его войска, все равно он будет разгромлен.

Воодушевление, охватившее собравшихся, не угасло, они были готовы слушать своего вождя весь день и всю ночь, но тут откуда-то сверху раздался громкий насмешливый голос.

— Вы все глупцы! — кричал человек, стоявший на верхушке главной башни Собора, и, даже несмотря на разделявшие их четыре сотни футов, Лютиен не сомневался, что это виконт Обри. — Чего вы добились, захватив этот крохотный клочок земли? Что вы получили, кроме минутного ликования и скорого и страшного возмездия, которое непременно обрушится на ваши головы?

Радость повстанцев заметно увяла.

Лютиен молча изучал этого человека, своего смертельного врага. Невзирая на все случившееся, Обри выглядел все таким же самоуверенным, тщательно одетым и припудренным. Воплощенное величие и сила.

Показная сила. Закаленный в боях Бедвир напомнил себе, что, хотя виконт и носил оружие и знаки отличия воина, он куда больше преуспел в искусстве избегать сражения, чем сражаться.

Лютиен ненавидел его, ненавидел все, чему служил и поклонялся этот человек, но он не мог отрицать его влияния на эту толпу простых и бесхитростных людей.

— Вы думаете, что сможете победить? — презрительно процедил Обри, насмешливо фыркая. — Вы думаете, что король Гринспэрроу, завоевавший столько стран и ведущий сейчас войну на юге Гаскони, король, правивший уже двадцать лет, хоть чуть-чуть обеспокоится? Глупцы! Никакие снега и морозы не смогут вас защитить!

Наслаждайтесь победой, но знайте, что это вещь мимолетная и каждый из вас заплатит за свою наглость душой и телом!

Оливер окликнул Лютиена, привлекая к себе его внимание:

— Скажи им, что они поступили глупо, позабыв запереть канализационные люки.

Лютиен понял идею Оливера, но сомневался, что она поможет исправить дело. Обри владел мощным и грозным оружием — вполне реальным страхом повстанцев, что они начали дело, которого не смогут закончить. Монфор — Кэр Макдональд — был свободен, но по-другому обстояло дело со всеми остальными землями, а силы, которые они разгромили в этом городе, являлись всего лишь малой частью той мощи, которую Гринспэрроу мог обрушить на повстанцев.

Все они знали это, и это придавало уверенности Обри, стоявшему на вершине огромной башни в полной недосягаемости.

Лютиен все еще молчал, и вместо него ответил Оливер.

— Ты так смело говоришь, — прокричал хафлинг, — и так глупо сражаешься!

В толпе повстанцев раздалось несколько неуверенных смешков, но это не смутило виконта.

— Они даже не закрыли люки, — громко пояснил Оливер. — Если король будет сражаться столь же мудро, осенью мы устроим торжественный обед в Эйвонском дворце!

Это вызвало наконец взрыв смеха среди повстанцев, которого добивался Оливер, но Обри просто проигнорировал их.

— Этот король завоевал весь Эриадор, — напомнил он собравшимся.

Так не может дальше продолжаться, — понял Лютиен. Они ничего не добьются, переругиваясь с Обри. Его мрачное пророчество было куда убедительнее всех насмешек Оливера. Повстанцы с каждой секундой все больше сомневаются в достижимости поставленной цели.

— Заканчивай свою речь, — сказала неслышно подошедшая Сиоба, доставая из колчана странную стрелу. Эта стрела сильно отличалась от обычных — ее древко было ярко-красного цвета, а оперение сделано из какого-то неизвестного материала. Девушка обнаружила ее утром, и стрела сразу же каким-то образом сообщила о своем назначении. По причинам, которых Сиоба сама не могла понять, голос, прозвучавший у нее в мозгу, показался знакомым.

Благодаря эльфийской крови Сиоба была знакома с проделками волшебников, поэтому ее не удивило появление стрелы и переданное послание. Однако девушка по-прежнему относилась с подозрением к неожиданному подарку. В конце концов, ни один из известных ей волшебников не мог с симпатией относиться к повстанцам.

Однако Сиоба оставила у себя стрелу, и теперь, наблюдая сложившуюся ситуацию, точно соответствующую тому, о чем говорил незримый голос, она полностью поверила неизвестному волшебнику. Его имя прозвучало в голове девушки, имя странное и совершенно незнакомое.