Кровавый рассвет - Казаков Дмитрий Львович - Страница 11

Из-за открытого иллюминатора доносился шорох волн.

– Прошу, – сказал капитан, одетый в простой торлак с гербом герцогства на правой половине груди, – мессен и мессана, присаживайтесь… Отведаем, что послали нам боги.

Он был невысок для эльфа, а волосы прятал под круглой шапочкой из черной ткани.

– Гундихар фа-Горин отведать всегда готов, ха-ха, – заявил гном, отодвигая тяжелый стул с высокой спинкой.

– Рада приглашению, – кивнула Саттия.

Капитан сел напротив, рядом с ним оказались двое помощников. Сотник гвардии Вилоэн тар-Готиан занял последнее свободное место слева от девушки. Тар-Падиррах щелкнул пальцами, и стоявшие около стен слуги начали разносить блюда.

– Это что, вино? – спросил Гундихар, когда серебряный бокал перед ним оказался наполненным. – Клянусь подмышками Аркуда, пиво было бы куда лучше.

Под холодным взглядом Саттии он немного смутился и замолчал, но при этом вызывающе пожал плечами.

– Давайте выпьем, – сказал капитан, – за посланца Великого Древа, благодаря которому мы сумели спасти вас с проклятого острова.

Бокалы соприкоснулись с мягким звоном, девушка отхлебнула сладкого вина и спросила:

– Как он, кстати?

Странного альтаро она не видела с того момента, как гости очутились на корабле. Судя по тому, что тот не показывался на палубе, можно было заключить, что он также оставался без сознания.

– Не очень, – уклончиво ответил капитан. – Я полагаю, что и ваш спутник не пришел в себя?

– Нет, – вздохнула Саттия.

– А кто он вообще такой? – поинтересовался Вилоэн тар-Готиан. – Понятно, что родан не совсем обычный… Обычный не привлек бы внимания посланца Великого Древа. Ведь так?

– Наверняка. – Саттия подумала, что весь ужин затеян ради того, чтобы их хорошенько расспросить. – Он маг… довольно сильный, насколько я могу судить. Родом с берегов Деарского залива, долго жил в Гюнхене…

– Колдун, каких мало! – влез Гундихар. – Он такие вещи творил, что закачаешься! Сонмы гиппаров повергал!

Девушка глянула на спутника и с неудовольствием обнаружила, что он удивительным образом пьян. Заметила, что рядом с тарелкой гнома стоит кувшин из-под вина и что кувшин этот пуст!

Оставалось только молить всю Великую Бездну разом, чтобы мелющий языком гном не растрепал лишнего.

– Гиппаров? – оживился капитан. – Вы сталкивались с ними?

Лицо одного из помощников отразило смешанное с презрением недоверие, другой откровенно хмыкнул.

– И не раз, – горделиво выпрямился Гундихар. – Вот помню, когда мы выбирались из осады в Терсалиме…

– Эс ун гран инвентадор, вердад?[3] – прошептал Вилоэн тар-Готиан, склонившись к самому уху Саттии.

– Си, кларо,[4] – ответила она, с облегчением думая, что пьяные россказни гнома никто не воспримет всерьез.

А Гундихар продолжал разливаться бородатым соловьем, не забывая время от времени требовать еще вина. Эльфы слушали его с вежливыми улыбками, иногда задавали вопросы, но видно было, что красочные истории фа-Горина не интересуют их совершенно.

Когда принесли десерт – засахаренные фрукты и цветочный мед, – дверь каюты открылась, и вошел сельтаро, в котором Саттия узнала корабельного лекаря. Отвесил общий поклон, а затем прошагал к капитану и сказал что-то ему на ухо. Тар-Падиррах удивленно хмыкнул и заговорил, глядя на девушку:

– Приятная новость для вас, мессана. Ваш спутник пришел в себя. Желаете увидеть его немедленно?

– Да, конечно. – Она встала.

– Я прямо, ха-ха, ринусь к нему и обниму изо всех сил… – пообещал гном, делая попытку выбраться из-за стола. Однако ноги подвели его, и Гундихар едва не свалился физиономией в тарелку.

– Помогите мессену, – велел капитан, – но особенно не спешите. Вдруг ему еще захочется выпить? А мы пойдем посмотрим, что с нашим третьим гостем.

Втроем вышли из каюты, окунулись в темноту, полную свежего ветра, запаха морской соли и смолы. Спустились по скрипучему трапу на два уровня и коротким коридором прошли к каюте, где находился Бенеш.

– Ничему не удивляйтесь и не шумите, – сказал корабельный лекарь, после чего толкнул дверь и вошел.

Здесь тоже горела лампа, установленная на крохотном столике. Тени занимали углы, слегка пошевеливались, когда «Доблесть предков» покачивалась с борта на борт. А на койке лежал Бенеш. Глаза его были открыты, и в них клубился зеленый туман.

Вцепившиеся в край одеяла руки казались тонкими, словно веточки, а лицо ученика Лерака Гюнхенского – чужим, незнакомым.

– Что с ним, корни и листья? – тихо спросила Саттия. – Бенеш, ты слышишь меня?

Молодой маг повернул голову, открыл рот и попытался что-то сказать. Губы задвигались, но ни единого звука не вырвалось из них, и на лице лежавшего возникло изумление.

– Он не может говорить, – сказал корабельный лекарь. – Разучился. И я не знаю, почему такое произошло.

Глаза Бенеша отразили мучительное усилие, он вновь задвигал губами, и по спине Саттии пошел холодок. Зрелище было жутким – человек говорит, но не может произнести ни единого звука.

Молодой маг вскинул руку, словно помогая себе, и пошевелил пальцами. Раздался треск, сочное чавканье, и прямо из переборки, оттуда, куда указывали дрожащие персты, один за другим полезли зеленые побеги. Несколько сразу завяли, но один ухитрился выбросить толстый стебель с розовым цветком на конце.

– Что это… – растерялась девушка. – Что происходит?

– Успокойте его, – приказал капитан, лицо которого осталось невозмутимым, но в глазах появилась тревога. – А мы, мессана, поговорим в коридоре. Незачем тревожить вашего спутника…

Корабельный лекарь вытащил из сумки на поясе небольшой горшочек, забормотал что-то успокаивающее. Тар-Падиррах и Саттия вышли из каюты, и только тут она поняла, что от волнения вспотела, словно постояла на солнцепеке, и что мурашки бегают по всему телу.

– Дело обстоит следующим образом, – сказал капитан. – Есть еще одна новость. Посланец Великого Древа мертв. Точнее, не мертв, а превратился в нечто, более всего похожее на гнилую древесную колоду. Случилось это примерно в то время, когда ваш друг очнулся.

– Гнилая колода?

– Да. Если хотите, можете взглянуть. А способности, которые так неожиданно возникли у вашего друга, ранее принадлежали посланцу Великого Древа. Он мог оживить что угодно, даже самую старую древесину.

– Я не очень хорошо разбираюсь в магии… – проговорила девушка, с ужасом ощущая признаки приближающегося прилива Тьмы – холод в мышцах, исчезновение способности различать цвета.

«Почему так рано в этот раз? – подумала она. – Или теперь это будет приходить всегда, когда я разволнуюсь?»

– Судя по всему, – капитан, похоже, не заметил, что с его собеседницей происходит нечто странное, – ваш друг стал наследником силы посланца Великого Древа, и нам бы хотелось понять – почему.

Саттия боролась из последних сил, пыталась слышать хоть что-то, кроме злобного гула в ушах.

– Тут я вряд ли смогу вам помочь, – сказала она. – До недавнего времени Бенеш был… – тут вспомнились странные сны, что начали терзать молодого мага со времени странствия через Мероэ; чудные события, что происходили с ним уже на Теносе, – обычным роданом, если не считать способностей к магии… А теперь прошу меня извинить, все это очень… странно…

Девушку одолевало желание выпустить бурлившую внутри силу, чтобы превратить корабль сельтаро в груду щепок. Сделать так, чтобы он без следа исчез в темном и бурном море.

Не обращая внимания на удивленный взгляд капитана, она развернулась и зашагала к собственной каюте. Открыла дверь и, не раздеваясь, рухнула на узкую жесткую койку. И только здесь позволила Тьме завладеть собой, провалилась в полное туманных видений беспамятство.

Когда выплыла из него, было утро. В иллюминатор проникали тусклые лучи рассвета, на своей койке Гундихар храпел так, что дрожала борода. Сивушный запах давал понять, что вчера гном основательно набрался, а примесь навозной вони – что забыл оставить обувку снаружи.