Щит Найнавы - Астахов Андрей Львович - Страница 3

• Предыдущая
• 3/62
• Следующая

Преподобного Фэйна подвесили вниз головой над алтарем. Пропитавшаяся кровью мантия колоколом свисала вокруг тела, открыв худые волосатые ноги, связанные веревкой по щиколоткам. Убийцы перекинули веревку через вытянутую руку статуи Гелеса над алтарем, а свободный конец привязали к медной решетке у стены. Над алтарем гудела туча мух, он был буквально залит темными потоками. А на самом алтаре Орселлин увидела человеческий череп, причудливо раскрашенный красными и черными полосами. Раньше его здесь не было. И ей вдруг показалось, что пустые глазницы черепа обращены прямо на нее, и кто-то невидимый, находящийся далеко от оскверненного, полного трупов храма, может сейчас наблюдать за ней.

Орселлин попятилась от алтаря, споткнулась о чью-то ногу, упала в застывшую кровь, с протяжным воплем бросилась вон из храма. Она не помнила, как добежала до дороги, как натолкнулась на повозку торговца, что было потом. Она не знала, сколько прошло времени с того мгновения, когда чувство реальности оставило ее. Осознание жизни пришло лишь в тот миг, когда Орселлин увидела, как над ней склонилось изрезанное морщинами бледное лицо, и ясные синие глаза, такие же, как небо над ее любимым озером, как глаза самой Орселлин, посмотрели на нее.

– Где я? – спросила девушка.

– Не бойся, дитя, – сухая теплая рука легла ей на лоб. – Ты в безопасности. Я позабочусь о тебе.

Брат Оври разломил хлеб, обмакнул кусок в чашку с уксусом – и положил на тарелку. Есть ему расхотелось. Возможно, это усталость. Ночь выдалась очень тяжелая, в восточном крыле рожала женщина из последней группы беженцев. Ребенок шел попкой вперед. Брат Оври сделал все возможное, чтобы младенец и мать остались живы. Новорожденную девочку приняли сестры, а брат Оври, накладывая швы роженице, думал о том, что эта бедная женщина выбрала совсем неподходящее время для того, чтобы стать матерью. Ну да ладно, только бы выжила. Занимаясь роженицей, он и не заметил, как наступило утро.

– Идите, поспите, отец Оври, – сказала ему молоденькая послушница Вера. – Мы позаботимся о бедняжке.

Оври решил не возвращаться в келью, устроился тут же, в лазарете на одной из лежанок. Проспал он до полудня и очень рассердился, когда понял, что сестры его не разбудили. Но у девушек были такие глаза, что гнев Оври сразу улетучился. Он только поворчал по-стариковски и отправился в монастырскую трапезную – его мучила жажда.

Его завтрак стоял нетронутым на столе: краюха хлеба, уксус в чашке, несколько зеленых маслин и бокал с травяным чаем. Хлеб был темный и черствый, но скоро в Гойлоне не будет и такого. Оври сам распорядился уничтожить все запасы зерна, что оставались в главном амбаре – плутоватые купцы из Карании привезли в монастырь зерно, зараженное спорыньей. Только антонова огня им еще не хватало [Антонов огонь – тяжелое отравление, вызываемое афлатоксином, содержащимся в грибке спорынья, паразитирующем на хлебных злаках. В средние века отравления спорыньей имели характер массовых эпидемий]. Желтуха и дизентерия уже появились, и Оври всерьез опасался, что может начаться эпидемия. Сестры раздают беженцам целебный травяной чай, прогоняющий кишечные недуги, но среди людей, собравшихся в монастыре, много ослабленных и голодных. Остается только надеяться на защиту высших сил…

– Оври!

Врач обернулся. Нэни Береника была не одна – настоятельницу сопровождали две послушницы, у одной в руках был сосуд с миром. Оври принял поцелуй настоятельницы, заглянул в ее ярко-синие глаза.

– Все хорошо, матушка, – сказал он. – Нам удалось спасти и мать, и младенца.

– Я оторвала тебя от еды.

– Пустяки, матушка. Я не голоден.

– У тебя усталый вид, Оври. Ты очень много работаешь.

– Что делать, матушка! Людям нужна моя помощь.

– Гелес наградит тебя за подвижничество и доброту. Продолжай свою трапезу.

– Матушка нуждается во мне?

– Сначала поешь…

Оври кивнул. Заставил себя доесть хлеб, собрал со стола крошки и бросил в рот.

– Я готов, матушка, – сказал он. Ему не хотелось заставлять настоятельницу ждать.

– Тогда идем.

В кабинете настоятельницы на циновке сидела молоденькая девушка-айджи. Оври сразу понял, в чем дело, поза, в которой сидела девушка, все объясняла. Эту позу монастырский врач видел в последнее время слишком часто. Типичная поза страха: ноги поджаты под себя, локти упираются в бедра, взгляд блуждает, голова втянута в плечи, будто сидящий ожидает внезапного удара. Грязное платьице девушки было в темных пятнах – несомненно, засохшая кровь.

– Ты ранена? – спросил Оври, шагнув к девушке и опустившись перед ней на корточки. Девушка не ответила, ее большие синие глаза, почти такие же синие как у нэни Береники, были затянуты пленкой ужаса.

– Ее привез сегодня ночью торговец, последователь Гелеса, – сказала настоятельница. – Она была в беспамятстве. Я пыталась говорить с ней, но она молчит. Попробуй узнать, что с ней случилось.

Оври кивнул, достал из кошеля на поясе флакон с нюхательной солью, поднес к лицу девушки. Она вздрогнула, отшатнулась, испуганно посмотрела на врача.

– Не бойся, милая, – сказал Оври, коснувшись руки девушки. – Я брат Оври, врач. Я хочу тебе помочь. Как ты себя чувствуешь?

Девушка ответила не сразу. Оври видел, как она напряжена, и какой панический ужас живет в ее глазах. Интересно, что ее так напугало?

– Где я? – спросила девушка.

– В монастыре Гойлон. Ты в безопасности. Мы позаботимся о тебе.

– Гойлон? – Девушка огляделась по сторонам. – Где это?

– Далеко от Дреммерхэвена, – сказал Оври. – Успокойся, тебе ничего не грозит. Здесь обитель мира и покоя. Как тебя зовут, милая?

– Орселлин. Орси.

– Красивое имя. Что с тобой случилось, Орси?

– Они… они их всех убили! – Губы девушки затряслись, в глазах вновь появился ужас. – Даже…младенцев.

– Не плачь. Кого убили?

– Всех. Эвиель, Рейнса, Альгифу, Нейле, Таит. Матушку Рейле. Всех до единого.

– Как называется твоя деревня, дитя? – спросила нэни Береника.

– Крам-Динар.

– Тебе удалось бежать?

– Я…купалась. В лесу. Потом появились они.

– Они?

– Всадники. Их было много. Один всадник заговорил со мной. Он говорил со мной так странно, что мне стало страшно.

– Как они выглядели, эти всадники?

– Их было много, – девушка задрожала, будто на нее повеяло холодным ветром. – Они двигались неслышно, как привидения. Они были похожи на людей, но я знаю, что это были не люди.

– Почему ты так думаешь?

– Люди не могут убивать так жестоко.

– Ты думаешь, это они убили твоих односельчан?

– Их командир спросил меня, откуда я, и я сказала, что из Крам-Динара. А он засмеялся и сказал: "Ах, вот как называлась эта деревня!". Это они все сделали, я уверена.

– Хорошо, хорошо, успокойся… Чего они от тебя хотели?

– Я не знаю. Только я поняла, что это очень плохие люди, поэтому испугалась.

– И убежала?

– Да, – девушка замолчала, чтобы проглотить спазм в горле. Оври подал ей чашку с водой.

– Значит, они не погнались за тобой? – странным тоном спросила нэни Береника.

– Нет, – Орселлин мотнула головой. – Они… ускакали.

– Что ты еще видела, дитя?

– Отец Фэйн. Они повесили его над алтарем вниз головой. Там было очень много крови. И был череп.

– Череп?

– Череп. Раскрашенный в красный и черный цвета. Он лежал на алтаре. Мне померещилось, что он смотрит на меня. Больше… больше я не помню ничего.

– Хорошо, мы все поняли, – Оври посмотрел на настоятельницу и понял, что она думает о том же, что и он. – Тебе нужно отдохнуть, милая. Пойдем, я помогу тебе дойти до постели.

– Вы оставите меня одну? – Девушка посмотрела на Оври диким взглядом. – Они ведь придут за мной! Они знают, что я жива.

– Не придут, – улыбнулся Оври, нежно погладил Орселлин по щеке.- Гойлон святое место. Зло никогда не придет сюда, никогда. Верь мне, дочка. А тебе нужно отдохнуть. Ты очень устала и многое пережила. Сон излечит тебя. Ты ведь хочешь спать, не так ли?

• Предыдущая
• 3/62
• Следующая