Формула одиночества - Мельникова Ирина Александровна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/82
• Следующая

Марина отвернулась и промолчала. Говорят ведь: «Хочешь рассмешить господа, расскажи ему о своих планах». Она, конечно, планами не делилась, но ведь предполагала же, рассчитывала, а вышло, как в дурном сне не примерещится.

Она вздохнула. Что ж, надо принять случившееся как должное. Когда нечего сказать, лучше сказать правду. Самой себе в первую очередь. С появлением Арсена сердце ее встрепенулось. И встрепенулось вдвойне, когда он занял место рядом с ней. Теперь ей нужно было скрыть свою радость. И она умело скрыла ее, отвернувшись от Арсена в противоположную сторону. Он весело хмыкнул и крикнул Игорю:

– Ора, включай свою музыку! Поехали!

Из динамика вырвалась веселая мелодия:

Горы Кавказа, Черное море,

Древняя бзыбская земля,

Озеро Рица в снежном уборе,

Орай-да-рай-да! Орай-да!

Арсен хлопнул Игоря по плечу. Тот поднял руку, щелкнул пальцами, и уже вдвоем они грянули:

Эльбрус-красавец смотрит сквозь тучи

Снежной вершиной в синеву.

Этой вершиной самой могучей

Налюбоваться не могу.

Жорик и Галина подхватили:

Орай-да-рай-да! Орай-да-рай-да!

Орай-да-рай-да! Орай-да!

Им вторила Сабрина. У нее оказался неожиданно звонкий и приятный голос. Костик обнял ее за плечи и расплылся в довольной улыбке, а Вадик принялся выбивать барабанную дробь на алюминиевой канистре из-под бензина. И вот с таким шумом, гамом и песнями они покинули Гагры.

Мелькнули и скрылись высокие, сложенные из дикого камня сторожевые башни при въезде в Бзыбское ущелье. Марина даже не успела их сфотографировать. С огорченным видом она надела крышку на объектив своего цифровика. Арсен положил ладонь ей на плечо, заставив оглянуться.

– Не расстраивайся, на обратном пути снимешь. – Он весело улыбался. – Я тут раз двадцать бывал, но всегда нахожу что-нибудь новое и занятное. – И погладил корпус фотоаппарата. – Не люблю цифровики, снимаю на обычную камеру.

– Зачем же ты поехал, – тихо спросила Марина, надеясь, что шум мотора помешает попутчикам услышать их разговор, – если бывал здесь раз двадцать?

– Хочешь, скажу, что из-за тебя? – Арсен смерил ее насмешливым взглядом. – Но мне на самом деле нужно в Псху.

– Ты вспомнил об этом в последний момент?

– Так получилось, – пожал плечами Арсен. – Человек я скорый на подъем. «Тревожный чемоданчик» всегда наготове. Три минуты, и вот я здесь! Как бы тебе этого не хотелось!

– Мне все равно. – Марина отвернулась.

Но выказывать свое равнодушие с каждой минутой становилось все труднее и труднее. Арсен сидел вплотную к ней. К тому же он затеял оживленный разговор с Вадиком и отчаянно при этом жестикулировал, то и дело намеренно или случайно касаясь ее рукой. Марина пыталась отодвинуться, но в конце концов оказалась зажатой в угол. Арсен же словно не замечал ее попыток держаться от него подальше. Он был поглощен беседой с Вадиком, который оказался очень общительным парнем, перебрасывался шутками с Игорем и отвечал на вопросы Костика, который дотошно расспрашивал его обо всем, что попадалось им на глаза.

Невольно Марина стала прислушиваться. Справа между деревьями то появлялась, то исчезала своенравная Бзыбь. Крутая серо-зеленая волна била в скальные откосы берегов, завивалась в тугие косы, пенилась и ревела в улове порогов, шипела и бесновалась в шиверах. Слева, среди густой зелени и стеблей кукурузы, виднелись редкие дома, и везде, куда хватало глаз, – ульи, ульи, ульи... Усатые пасечники призывно махали руками, приглашая завернуть к их столикам, где стояли банки с медом, лежали соты и завернутые в марлю куски прополиса.

– Горный мед – радость жизни! – выкрикнул Игорь и поцеловал кончики пальцев. – А с грецким орехом – м-м-м! Язык проглотишь!

Он резко вывернул руль, объезжая с пяток коров, которые стояли на трассе, лениво обмахиваясь хвостами.

– Это особые коровы! – снова прокричал Игорь. – Порода такая. Горно-спортивная! Абхазская ребристо-скаковая! Скажи им: «Гав!» – бегом на елку залезут!

Марина расхохоталась, а Арсен пояснил:

– Мухи буренок донимают, а на трассе их ветерком обдувает.

И правда, Игорю еще не раз пришлось выполнять лихие маневры, чтобы объехать вальяжных коров, а то и большие стада коз, которые сопровождали пастухи в войлочных или широкополых соломенных шляпах, загоревшие до черноты и высохшие, как старая чинара. Опираясь на длинные посохи-алабаши, они шли пешком, изредка ехали верхом, и почти всегда их сопровождали огромные кудлатые собаки, которые провожали «уазик» мрачными взглядами.

То и дело навстречу их автомобилю попадались экскурсионные автобусы, обгоняли или, наоборот, уступали дорогу точно такие же открытые «уазики», заполненные под завязку отдыхающими. Люди смеялись, махали руками, приветствуя друг друга; толпились у подвесного моста через Бзыбь; развешивали на ветках разноцветные ленточки у водопада «Женские слезы»; толкались у прилавков базарчика возле Голубого озера; выстроившись в очередь, целовали какой-то камень, потому что небритый абхаз в черкеске с газырями уверял, что это первейшее средство от несчастной любви...

У Голубого озера они задержались надолго. Сабрина не успокоилась, пока Костик не выложил приличную сумму за серебряные украшения: серьги, парочку браслетов, какие-то кулоны с полудрагоценными камнями. Жора купил себе бутафорскую саблю, Вадик – набор кинжалов, Галина – три горячих хачапури с мясом. Марина выбрала себе узкий браслет с инкрустацией и трижды попробовала вино у продавцов, которые протягивали его в пластиковых стаканчиках и не отставали, пока она не сделала несколько глотков.

Жора, Вадик, Сабрина и Костик спустились к озеру, чья вода действительно отливала бирюзой. Оно разлеглось у подножия высокой и отвесной скалы в паре десятков метров ниже трассы. Берега самого озера и впадавшей в него горной речушки усыпали отдыхающие. Веселые, радостно-возбужденные, они громко перекликались, сновали вверх и вниз по лестницам и камням, с восторгом взирали на двух огромных павлинов, чьи резкие и довольно противные крики заглушали грохот водного потока и шум моторов на трассе, пялились на крохотного медвежонка и на печального ослика, на боку которого висело объявление: «Сниму кавказскую пленницу – 50 рублей». Это объявление вызвало новый приступ смеха у Марины, но ее попутчики посмотрели на нее с недоумением. Все, кроме Арсена, потому что он странным образом испарился, стоило Игорю поставить машину на стоянку возле базарчика. Правда, возле ослика выстроилась очередь юных скромниц, красавиц, спортсменок и даже комсомолок, судя по виду, семидесятых годов.

Сабрина первым делом взобралась на лошадь. На ее плечи набросили бурку, на голову натянули косматую папаху, в руки дали допотопное ружье. Костик самозабвенно ее фотографировал: сначала на лошади, затем рядом с чучелом медведя, потом на огромном камне, где Сабрина села в позе андерсеновской русалки, и после уже без разбора везде, где ступала нога «маленькой ведьмы»: под пальмой, на фоне озера, на ослике и снова у прилавка с бижутерией.

Жора тоже взобрался на лошадь и принялся лихо размахивать саблей. Его примеру последовал Вадик, затем всем миром подтолкнули Костика под зад, и он тоже взгромоздился на лошадь. Вцепившись в поводья, он с опаской косился под копыта лошади, а та, чувствуя его страх, принялась нервно переступать ногами.

• Предыдущая
• 31/82
• Следующая