Опасный возраст - Хмелевская Иоанна - Страница 42

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая

— Эвуня, дорогая, летим, — оповестила я безнадежно.

Эвуня подняла голову от приемника и увидела перед собой небесные просторы. Мы действительно полетели. На полной скорости красивой дугой перелетели с шоссе в кювет, внизу машину задержал бетонный столбик, уже кем-то до нас свернутый набок. На этом столбике пришлось пережить тяжелую минуту — зад машины взлетел, а ведь у «шкоды» жесть мягкая. Господи, опрокидываемся!.. Судорогой сдавило горло… но машина встала на место, и мы застыли; прежде всего, как любой водитель, я обратилась к Эве:

— Эвуня, дорогая, жива?!..

— Черт возьми это радио, — рассвирепела Эва. — Играет и играет!

И в самом деле приемник продолжал работать. Я попыталась прийти в себя и осмыслить ситуацию, во всяком случае, осмотреть машину. Внутри особых повреждений не наблюдалось, только коленом выломала рычаг ручного тормоза, и все. Вылезла в шпильках прямо в текший под нами ручеек и вязкую предвесеннюю слякоть, хотя сзади лежали резиновые сапоги. Машину перекорежило впереди слева: согнулось крыло и уперлось в покрышку, разбились фары и подфарники, капот, бампер, решетка радиатора… Мотор и прочее большого урона не понесли: багажник был спереди, а все важные потроха сзади. Меня сразу же осенило — выволочь все это на шоссе.

Откуда-то с поля прилетел мужик, он-де специально лошадей держит на такие случаи.

— Ох, пани! — повествовал он снисходительно. — Всякий год кучами тут валяются такие. И все из Варшавы!

Я восприняла его сетования с ожесточением на себя — ведь знаю же этот каверзный поворот, десятки раз проезжала на мотоцикле, яснее ясного — сбросить скорость, так нет же, ленивая скотина, не сбросила! Может, и предназначение, да только и с предназначением надо уметь повоевать!

Лошадьми не воспользовалась, на шоссе остановился грузовик и еще две или три машины. Две кретинки в кювете — редкостная утеха! Несколько мужиков поднавалились и выволокли нас наверх. Двигатель работал, мешал сломанный тормозной рычаг и крыло, врезавшееся в покрышку.

Через пять минут объявились милиция, представитель Госстраха и множество болельщиков. В эту пору года я оказалась единственной сенсацией. Войтеково регистрационное свидетельство оказалось бесценным — прокурорская машина, формальности мгновенно закончились, даже крыло отогнули, дабы колесо вращалось, на буксире отправились мы в Пасленк. В обстановке полной почтительности завершила я все дела, Эва ждала в машине, элегантно причесанная, умело подкрашенная, цветущая — бутон розы, а не женщина!

— Не желаю выглядеть жертвой аварии, — решительно заявила она. — И так чувствовала себя обезьяной в клетке, весь город сбежался поглазеть.

Мы сняли самый маленький номер в гостинице, на восемь человек, я заплатила за весь, позвонила Войтеку и сразу же вспомнила Ирэниного мужа: насчет состояния человеческого фактора Войтек не осведомился, справлялся исключительно про машину. На следующий день велел его ждать.

В номере на восемь человек мы с Эвой сожрали цыпленка для брата в армии и вылакали бутылку яжембяка для Влодека и Боженки. Брату написали искупительное письмо, которое он якобы хранит до сих пор и перечитывает, когда взгрустнется. Эву от яжембяка одолела икота, не желавшая отвязаться. Выяснился и еще один понесенный нами ущерб, у нее лопнула сзади по шву юбка, которую мы, за неимением других, зашили белой ниткой.

На следующий день рычаг установили, разогнули крыло; меня привязали к воротам овина и велели исполнять приказ: «Пани, задний ход!» Приехал Войтек, злой, надутый, оскорбленный в лучших чувствах, порицающий, вел себя омерзительно, машину повез в авторемонтную мастерскую в Эльблонг, а мы с Эвой отправились в дальнейший путь автобусом. Добрались мы только до Сопота, остановились в «Гранде» и пошли на ужин, я с больным коленом, разбитым об рычаг, Эва в юбке с белой ниткой на заду, заказали суперизысканное блюдо — сосиски в томатном соусе. А позже таки у Эвы оказалась трещина в ребре, к счастью, одна и продольная, и все из-за приемника, который держала на коленях.

Отработала я эту аварию добросовестно и эффективно и решила — все, хватит. И в самом деле, с тех пор наши машины попадали в аварии исключительно в мое отсутствие.

Конфликты на почве пользования средствами передвижения росли у нас как-то неопределенно, графически выглядели бы как сплошные зубцы вверх и вниз. Однажды вечером решила я съездить в город, захватив Ежи, чтобы он забежал к отцу за алиментами, затем решила смотаться по своим делам, возможно, ребенок тоже собирался куда-то. Войтек оставался дома.

— Где регистрационное свидетельство? — осведомилась я вполне спокойно.

— На буфете.

Я взяла свидетельство, снова вошла в комнату:

— Дай ключи от машины.

Войтек лежал на тахте. Машинально полез было в карман, остановился:

— А где твои ключи?

— Не знаю, — с нетерпением ответила я. — Не нашла с тех пор, как запустила ими в тебя на кухне.

— Ну так найди.

— Спешу. Возьму твои.

— Не дам.

Я взвилась с маху, куда-то очень спешила. Швырнула в него свидетельство и молча пошла из дому, забрав ребенка.

Войтек вышел на балкон.

— Держи! — крикнул он, бросив оба предмета — свидетельство и ключи; упали прямо около нас.

— Не поднимай! — рявкнула я на Ежи.

Ежи уже наклонился и поднял.

— Мать, ты что?..

— Говорю, не смей поднимать! — прошипела я не хуже разъяренной змеи.

— Так что же мне делать?

— Брось!

Я обошла машину и пешком направилась к Бельведерской. Перепуганный Ежи спешил за мной, все еще держа в руках камень преткновения. За Кондукторской во мне расцвела решительная мысль.

— Дай это сюда!

Забрала у ребенка свидетельство и ключи и спрятала в сумочку. В город поехала на такси, Ежи взял алименты, я подвезла его куда-то, сделала свои дела и вернулась домой. Наверх поднялась не сразу, спустилась в подвал и зарыла машинные принадлежности в угольной крошке за дверью. Между планками в двери рука проходила свободно. Только после этого пошла домой.

Войтек попытался разрядить ситуацию неубедительно, без всякой энергии, а посему результатов не достиг. Поздно вечером потребовал вернуть свои вещи, с утра собирался ехать на работу. Пока он сидел в ванной, я отыскала под кухонным буфетом свои ключи и закопала их в горшке с фикусом.

— У меня их нет, — ответила я холодно.

— Как это нет? Ведь Ежи все подобрал. Что ты опять натворила?

— Бросила в сток на улице.

— Ты в своем уме?!

— В своем. Выбросила. Коли не имею права пользоваться машиной, на черта мне сдались ключи.

— Ты совсем одурела? Ключи и свидетельство вместе?!..

Я пожала плечами. Войтек прямо-таки обезумел, вытащил Ежи из комнаты и потребовал начать поиски. Мой сын опешил.

— Мать, что мне делать?..

— Да ничего, ребенок, поищи, почему не поискать?

Ребенок усек ситуацию и принял мою сторону, а может, ему просто понравилось развлечение. Обыскали всю улицу, у Войтека слов не хватало, а я сияла от величайшего удовольствия.

Ночью я не выдержала — Войтек непрерывно бегал на балкон, скрипел полом, стучал дверью. Мне требовалось хоть немного поспать.

— Успокойся, — обронила я с презрительной снисходительностью. — Никто не украдет твою машину, свидетельство и ключи в надежном месте.

— Где?!

— А тебе-то что? Довольно и того, что я знаю где, перестань бегать как наскипидаренный. Дома их нет.

Утром поехал на работу автобусом. Я выдержала характер еще дня два. и больше уже никогда он не осмеливался мне отказать, к тому же кредит за эту телегу выплачивала в основном я. В разной, правда, форме, порой швыряла Войтеку две тысячи злотых мелкими купюрами, но все-таки платила. Время от времени случались ситуации и наоборот.

Откуда-то со двора мы выезжали задним ходом, за рулем сидел Войтек, забыл следить, что делается впереди, и сорвал крышку от бака. Я промолчала.

— Ну скажи же что-нибудь! — потребовал он со злостью. — Почему молчишь?

• Предыдущая
• 42/77
• Следующая