Гнусные гномы - Гарднер Крэг Шоу - Страница 34

—А это, конечно же, Унылый, Шумный и Болезненный.

Унылый застонал, Болезненный закашлял, Шумный что-то уронил.

—  Ах, глубокоуважаемые господа! — воскликнул гном, как будто он только что до этого додумался. — Я ведь не позаботился представить вам свою собственную жалкую, глупую и пренеприятную персону! — Он низко склонился и поцеловал пыль у моих ног. — О, великодушнейшие, чудеснейшие, просвещеннейшие господа, стоящие надо мною так высоко, что я для них — не больше булавочной головки, да что там булавочная головка, не больше...

—  Давай закругляйся! — не выдержал Грубый.

—  Ах! — Человечек распрямился, расплылся в улыбке, однако в глаза мне не смотрел, — Так вот, господа, я — не кто иной, как Льстивый.

—  Я так и думал! — заметил Снаркс.

—  Да уж, — сказал я. — Очень приятно познакомиться. Ну а теперь вы нас извините, но нам пора идти.

—  О нет! — вскричал Льстивый. — Сто тысяч извинений, достопочтеннейшие господа, но так не пойдет. Теперь, когда вы попали в нашу убогую компанию, боюсь, что вам придется остаться и воспользоваться нашим гостеприимством.

—  Проклятие! — Хендрик поднял дубинку. — Вы собираетесь взять нас в плен?

—  О, разумеется, нет! — заюлил Льстивый. — Мы никогда не осмелились бы применить силу к таким благородным господам, как вы. Я, недостойный, могу лишь почтительнейше осведомиться, не окажете ли вы нам честь сделаться нашими пленниками?

—  Вот как? — Я с трудом удержал Хендрика. — А почему вы предлагаете нам такое?

—  Миллион извинений, о проницательнейшие из путешественников, но должен вас заверить, что то, что мы вам предлагаем, каким бы убогим это вам ни показалось, в тысячу раз лучше всего остального.

—Вот как? И что же это за «остальное»? Льстивый улыбнулся еще более виновато и ответил двумя словами:

—  Матушка Гусыня.

—  Где? — испугался Раздражительный.

—  Подумать только, с кем приходится общаться! — брезгливо выдавил Заносчивый.

—А-а... А? — пропел Рассеянный. Болезненный   закашлялся.   Унылый  застонал.

Шумный что-то уронил.

—Проклятие! — пробормотал Хендрик.

—Возможно, вы правы, — с готовностью согласился с рыцарем Льстивый.— Особенно если Матушка Гусыня увидит, как вы безнадзорно бродите по Восточным Королевствам! Поверьте: гораздо лучше будет, если она увидит вас с нами.

Две маленькие, но очень сильные руки схватили меня за плечи. Ко мне придвинулось испуганное, бледное как полотно лицо, обрамленное светлыми волосами.

—Я же говорила, Вунти! — пролепетала Эли. — Нас испекут в огромной печке на обед великанам!

Я осторожно отодвинул Эли, тихо пообещав ей, что мы все обсудим позднее.

.— Да уж, — сказал я Льстивому. — А почему, собственно, вы так уверены, что Матушка Гусыня нас поймает? Разве по-другому быть не может?

199

Эли вцепилась в мою руку:

—Нас присыплют мукой, добавят дрожжей и...— она разговаривала уже не со мной, а с собой,— испекут хлеб- Льстивый грустно покачал головой:

—  В Восточных Королевствах по-другому быть не может. От Матушки Гусыни не скроешься...

—  Это нечестно! — причитала Эли. — Не для того меня растили, холили и лелеяли, чтобы в меня добавили дрожжей и...

Вперед выступил Гакс Унфуфаду, волоча за собой Бракса.

—  Давай! — гаркнул он, и Бракс забил в барабан. — Гакс Унфуфаду — бесстрашный демон. Гакс Унфуфаду плевал на Гусыню. Он не боится ее ни капли. Он ее зажарит на ужин!

—  Ах вот как! — воодушевился Хьюберт. — Ну- ка, Барышня, номер триста сорок один!

Эли от меня перебежала к дракону, и они запели:

Мы — мастера делать тосты Из тех, что командовать склонны. Получаются тосты просто — Стоит только дохнуть дракону!

—Хватит! — крикнул я. — Высказались! Теперь вы квиты! Довольно песен и декламаций! Перемирие!

Хьюберт и Гакс обменялись гневными взглядами, но не произнесли больше ни слова. Я снова обратился к Льстивому:

—И все же они отчасти правы. Я сомневаюсь, что Матушке Гусыне раньше приходилось иметь дело с кем-нибудь вроде нас. В конце концов, на нашей стороне демоны и дракон.

—  Не поможет! — ухмыльнулся Грубый.

—  И почему это все время что-нибудь случается? — неизвестно кого спросил Раздражительный.

—  А? А-а! — произнес Рассеянный.

—  Если бы я мог, я бы к вам близко не подошел! — заявил Заносчивый.

Шумный что-то уронил. Болезненный кашлянул. Унылый застонал.

—О благородно заблуждающиеся господа, — подал голос Льстивый, когда его собратья утихли.— Не сомневаюсь, что вы способны помериться силами с кем угодно, но только не с Матушкой Гусыней.

—Да уж, — призадумался я. Что-то тут не так. Наша миссия — спасти мир, а вовсе не развязать войну. Наверно, я плохо им это объяснил. — Видите ли, — попробовал я еще раз, — видите ли, последнее, чего бы нам хотелось, — это применять силу. Мы пришли с миром — рассказать Матушке Гусыне об угрозе, нависшей как над Восточными Королевствами, так и над нашей родиной.

Льстивый потер ручки и понимающе закивал:

—Тем более вам лучше объединиться с нами. Когда Матушка Гусыня обнаружит вас, а это неизбежно случится, она поймет, что вы примкнули к нам, убогим, не просто так, а с какой-то целью, и, по крайней мере, помедлит несколько секунд, прежде чем... решить вашу участь.

—  Проклятие! Решить нашу участь? — не выдержал Хендрик.

—  Вот именно, чурбан! — сказал Грубый. — Если хочешь, можно иначе: «выбрать для вас подходящую смерть»!

— Это кого ты назвал чурбаном? — поинтересовался Снаркс.

Грубый указал на рыцаря:

—  А вот этого дылду!

—  Это чересчур,— заключил Снаркс.— Вунтвор, одолжи-ка мне на минутку свой меч! Только мне позволено называть Хендрика дылдой!

—  Проклятие, — согласился рыцарь, поднял дубинку и для острастки произвел несколько вращательных движений над головой Грубого.

—  Послушайте! — воскликнул я.— Спрячьте оружие и умерьте пыл! Нашли повод для драки! Нам сейчас нельзя отвлекаться от нашей главной цели — встретиться с Матушкой Гусыней.

—  О, как вы правы, молодой человек! — похвалил меня Льстивый. — Вот почему вам следует остаться с нами. — Тут гном нервно вытер ручки о свои поношенные коричневые штаны. — Но если уж быть до конца откровенным, есть и другая причина. Дело в том, что если мы вас не поймаем, Матушка Гусыня решит и нашу участь тоже.

—  С нее станется! — согласился Обидчивый. — О, за что мне все это!

—  Вот как! Ну тогда, пожалуй, нам стоит взять вас с собой. А по пути вы расскажете нам о Матушке Гусыне.

—  Так вы согласны быть нашими пленниками? — радостно воскликнул Льстивый. — Тысяча благодарностей. Вы не представляете, как много это значит для нас, недостойных... Я в смысле... продолжительности жизни.

—  Прекрасно! — сказал я. — Итак, теперь, когда мы в вашей власти, что предпримем?

Льстивый нахмурился:

—Мы должны что-то предпринять? А что, это хорошая идея! Матушка Гусыня называет это «дело делать». Охо-хо! Что же нам делать? В основном-то мы просто стучим молотками и расставляем повсюду предупреждающие таблички. Эхе-хе. — Гном вдруг нахмурился, потом тряхнул головой, затем опять нахмурился. — Боюсь, я совершенно не представляю себе, что нам делать.

Я посоветовал гному подумать над этим. Он с готовностью согласился, сказав, что посоветуется с другими гномами и к завтрашнему утру представит мне план. Я велел своим ставить лагерь. Выходило, что у Матушки Гусыни очень непростой характер. Мне тоже следовало хорошо поразмыслить, а не то быть нам всем сытным обедом для какого-нибудь великана.

— Вунти! — Эли ходила за мной хвостом.— Что-то неладно. Ты такой озабоченный последнее время. Ты переменился ко мне? Из наших отношений ушло волшебство?

Я едва успел повернуться к Барышне лицом, как она кинулась мне на шею.

Ну конечно! Вот и ответ на все вопросы!