Колодцы предков - Хмелевская Иоанна - Страница 10

• Предыдущая
• 10/54
• Следующая

– Да заткнись же! – взорвалась Тереза.

– Что тебе надо? Я сразу рассказываю ему то, чего он не знает…

– Можешь и потом рассказать. Он же не хочет узнать это сразу!

– А откуда ты знаешь, что он не хочет?

– Заткнись же! О, господи!!!

– Рассказывай дальше, не обращай на них внимания, – посоветовала Люцина. – Они обе чокнутые. Ну, так что? Что он хотел знать?

– Все. Спрашивал, что вы делаете, как живёте, а главное – хотел получить адреса. По-моему, он украл телеграмму о смерти дяди, потому что больше я её не видел. Он говорил, что знал вас до войны, но, по-моему, врал, потому что не знал, сколько вас, и спрашивал, сколько детей у дяди. Он выкручивался, говорил, что знал до войны и дядю и тётю, когда они жили в Варшаве на улице… Сейчас… Кажется, Согласия…

– Сколько ему было лет? – на этот раз перебила Люцина.

– А я знаю? Где-то от сорока до сорока пяти.

– Это обманщик, – вынесла приговор моя мамуся. – На Согласия мы жили пятьдесят лет назад. Не думаю, чтобы он нас знал до того, как родился.

– Мне так и показалось, что до войны он был слишком молод, чтобы кого-то знать и помнить. Скорее всего, притворялся. Больше я ему ничего не сказал. То есть, да. Сначала, когда он спрашивал, откуда семья тётушки, я сказал, что из Тоньчи, больше – ничего, не понравился он мне.

– А как его зовут, он сказал? Представился?

– Что-то бормотал под нос, но я не расслышал. Если честно, я на него не обратил внимания, у меня как раз корова телилась и сенокос начинался. Я про него сразу забыл и вспомнил только тогда, когда нашли этот труп. Вы знаете, что у него были ваши адреса?

Мы попробовали ответить одновременно, причём все по-разному. Моя мамуся выразила общую обиду, Люцина попыталась вычислить промежуток времени, между визитом этого обманщика и появлением трупа, Тереза потребовала его описания, я, в свою очередь, попробовала узнать, рассказал ли Франек про него милиции, и как она к этому отнеслась. Тётя Ядя отказалась от гимнастических упражнений под стенами и уселась к столу:

– Плёнка кончилась, – сообщила она. – Но у меня есть ещё. Вы понимаете, когда они говорят все вместе?

Франек демонстрировал ангельское терпение:

– Понимать-то понимаю, но не успеваю отвечать…

– Слушайте, спрашивайте его как-нибудь по очереди, мне тоже интересно, что все это значит. Так это был другой? То есть, тот труп и тот человек, который сюда приходил – это одно и то же лицо?

К счастью, ответ на этот вопрос хотели услышать все, и Франек наконец-то получил право голоса. Он энергично помотал головой:

– Что вы, совсем другой. Покойник был намного младше и вообще некрасивый. Милиции я про того не рассказывал, сначала забыл, потом огород копал – времени не было, а потом было неудобно. Какая-то подозрительная история…

– Я наконец узнаю, как он выглядел? – разнервничалась Тереза.

– Кто как выглядел? Покойник или тот, что тут был?

– Тот, что тут был! Я уже целый час спрашиваю!

Франек задумался.

– Как выглядел? Знаете, описать трудно. Обыкновенно выглядел, ничего особенного. Городской, одет хорошо, никаких там джинсов или ветровок – костюм, рубашка, галстук… Не лысый, не лохматый, кажется, как-то гладко причёсанный. Ниже меня, но потолще, такой весь крепкий, рот широкий, нос тоже. Мне показалось, что его как будто корова облизала…

Тереза внезапно кивнула головой.

– Нос чуть приплюснутый? Большой, но не торчит, такой нависший над губой? Брови гладкие и широкие и морда красная?

– Хоть рисуй! А что? Вы его видели?

Тереза посмотрела на нас с выражением ужаса, смешанного с удовлетворением.

– Это он. – Произнесла она торжественно. – Он был у меня в Гамильтоне! Потом приезжал почти осенью, когда я вернулась с озера. Как это вам нравится?

Мы довольно тупо глазели на неё, лишившись творческих мыслей. Понять как это нам нравится, было нелегко.

– Вот поэтому милиции трудно ловить преступников, – упрекнула я их. – Все скрывают правду. Ни Тереза, ни Франек не сказали про этого мужика ни единого слова. Если бы они все рассказали, убийца бы уже давно сидел в тюрьме, и все стало бы ясно. А так что? Милиция халтурит. Показатели падают.

– Где уж там! – фыркнула Люцина. – Говно бы сидело… Я, извините, хочу сказать, много бы это им дало? Парень, как видно, может свободно путешествовать, вот он и смылся в Канаду. Говорите ка поточнее, что когда случилось. Когда он был здесь, когда в Канаде и когда нашли труп?

Тереза и Франек послушно начали считать, у них получилось, что в Воле этот разбойник появился 12 июля, первый визит Терезе нанёс 10 сентября, а труп нашли 17 октября. Короче говоря, труп можно было бы считать эффектом бурного празднования именин часто встречающихся в стране Терез и Ядвиг, если бы не имущество покойника. В любом случае, облизанный коровьим языком обманщик мог быть убийцей. Между 10 сентября и 17 октября он успел бы проехать не только от Канады до Польши, но и вокруг света. Но, точно так же, он мог находиться и в любом другом месте.

– Все равно, надо было о нем рассказать, – сказала я упрямо.

– Отстань, – твёрдо отрезала Тереза. – Что дальше?

– Ты говорил, что их было больше, – напомнила Люцина. – Кто-то ещё про нас спрашивал?

– Ах, да. В прошлом году, весной. Я садил картошку, у меня свиньи поросились, времени опять не было, но этого я хорошо запомнил. Он был посимпатичнее. Молодой, лет двадцати пяти, не больше, худой такой, высокий, выше меня, они теперь все так растут…

– Болезненно худой? – неизвестно почему заинтересовалась Люцина.

– Зачем тебе здоровье какого-то бандита? – огорчилась моя мамуся.

– Это был не бандит, – запротестовал Франек. – Он представился и имя громко сказал, что-то от ольхи, Ольшинский или Ольшевский, что-то такое. Нет, не болезненно, просто худой. Выглядел здоровым. Он был симпатичный, но уж слишком таинственный. Спрашивал о том же – про дядю Франека и его потомков. Он сказал, что есть одно дело, которое тянется уже бог знает сколько лет, его обязательно надо закончить, а без вас он не справится…

– Что за дело? – подозрительно прервала его моя мамуся.

– Понятия не имею, какое-то очень старое.

– Прадед в царском войске получил попону, пропил её, а теперь нам придётся за неё платить, – предположила я.

– Я платить не буду, – быстро и решительно открестилась моя мамуся.

– Ты что, про попону он бы спросил у Франека, – запротестовала Люцина. – Наверное, какие-то осложнения с наследством от дедушки Витольда. Мы с этим не имеем ничего общего.

– Он, собственно, больше интересовался тёткой Полиной, чем дядей Франеком, – сказал Франек. – Много я ему рассказать не смог, тем более, что телеграмма о смерти дяди тогда уже пропала. Я поискал в бумагах и нашёл какое-то довоенное или военное письмо, где был адрес в Варшаве, на Хмельной. Он взял этот адрес. И ещё он спрашивал разные вещи, почти о всей семье, я даже удивился, откуда он столько знает. Ну, я и подумал, что в конце концов и вы заявитесь…

– Сейчас, подождите, – вмешалась тётя Ядя. – Если у покойника были эти адреса, то вы могли их у него взять! То есть, я имею ввиду, что вы уже знали… То есть, милиция знала и могла вам сказать…

– Вот именно, – поддержала я её. – И ты бы знал, где нас искать.

Франек слегка смутился.

– Я их и не видел. Они были записаны на бумажке, а бумажку никому не показывали. Я мог спросить, но было как-то ни к чему, потому что я тогда забыл про того типа… И вообще, с милицией лучше не связываться. По-моему, это какое-то семейное дело, только немного подозрительное…

– Вот, черт! – сказала заинтригованная Люцина. – Кто-нибудь из вас знает Ольшинского?

– Нет, – ответила я за всех. – Зато ты знаешь Менюшко.

Люцина оживилась.

– А вот и знаю, да будет тебе известно! Как пить дать, я это имя слышала, причём здесь, в этих местах. Мне тогда было шестнадцать лет…

– Никакого Менюшко тут никогда не было, – решительно остановил её Франек.

• Предыдущая
• 10/54
• Следующая