Флоренция — дочь Дьявола - Хмелевская Иоанна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/54
• Следующая

— Господи, люди!! Я же вам о преступлении рассказываю! Ни в одной порядочной стране это не случается, только у нас! Сидели эти типы в обычном кабаке, ведь там и полиция могла быть, и все, что угодно, а они себе так спокойненько… Словно о левой работе!

— Ну, в каком-то смысле это и есть левая работа, — философски заметил пан Собеслав.

— А кто там с ними был? — поинтересовался Вальдемар. — Как я понимаю, говорили с Бяласом и с каким-то другим, кого вы не узнали, а кто говорил-то?

— Люди как люди, я их раньше не видел. Могу их вам описать, потому что я специально к ним присматривался…

К бабахающим дверям присоединился ещё и рупор, так что ничего нельзя было расслышать.

— Вы уж теперь опишите их после скачки, хорошо? — взмолилась пани Ада. — Я бы тоже хотела потом послушать, а тут я поставила на фукс…

В итоге на финишной прямой Цитра вышла вперёд Мечети. Сабина мчалась, как сатана, от самого поворота. Я плевала, себе в душу, злая как черт, когда смотрела на вывешенный результат скачки. Чёртова Гаррота вышла на третье место — а я её выбросила! Но последовательность я все-таки угадала: Цитра с Сабиной.

— Ну вот, у меня это есть! — с облегчением сказал Юрек. — Смотри-ка, а я-то тебе не верил насчёт Мечети.

— И на кой мне все мои знания, — горько сказала я, — коль скоро я не могу даже поставить как следует, как я задумала. Ты посмотри на мои ставки! Я законченная кретинка!

— Из вежливости не стану противоречить… Единственной, кто безоговорочно выиграл, оказалась Моника. Она поставила на двух лошадей, которых высмотрела в паддоке, и я заметила, как в глазах её парня запылал огонь восхищения и обожания.

Грохот в здании снова усилился. Пан Рысь вернулся к рассказу новенького типа.

— Ну и как? Вы ведь должны были нам рассказать, как выглядели те искусители.

Парень Моники снова уселся за их спинами и с интересом стал слушать.

— Один — такой блондин, довольно высокий, не худой, не толстый, — начал рассказывать новенький. — С такой добродушной рожей, я бы в жизни не подумал, что он какой-то махинатор. Второй тоже блондин, но щупленький, вёрткий, такой пружинистый. И один коротко стриженый, с тёмными волосами…

— Ломжиняки, — сказал снисходительно полковник. — Что им было скрываться, о них весь мир знает. Эти блондинчики то есть. Третьего, тёмного, я не знаю. Наверное, охранник, потому что они с охраной ходят.

Кошмарный грохот дверей заглушал дальнейший разговор, потому что таинственным образом он создавал эхо, и атмосфера становилась невыносимой. Один мужик, вообще-то спокойный и тихий, поссорился с паном Вальдемаром насчёт завтрашнего победителя дерби. За перегородкой трое за столиком ругали друг друга на чем свет стоит, причём исключительно сельскохозяйственными ругательствами. В ход шли сплошь бараны, свиньи, ослы и козлы вонючие. Один из них внёс некоторое разнообразие, обозвав оппонента «бородой висельника». Парень Моники пропал из поля зрения, смешавшись с толпой. Моника на бегу шепнула мне, что в паддоке она высмотрела Каллу с Веером. На Калле скакал Сарновский; по рассказам новенького, его в той забегаловке не было. Судя по описаниям свидетеля, там могли сидеть Бялас, Ровкович и Замечек. Однако Сарновского могли подкупить в других обстоятельствах или при посредничестве Бяласа.

Касс было слишком мало; даже если все работали одновременно, к ним стояли очереди. Я бросила на прогуливающегося неподалёку председателя попечительского совета недобрый взгляд, но его рука на перевязи не позволяла мне высказать все, что я о нем думаю. Я подумала, что завтра в кассах будет ещё хуже, придётся приходить пораньше и ставить кучей на целый день…

Мне удалось вернуться к своему креслу перед самым началом второй скачки. Двери выдавали орудийные залпы. Моника уже сидела сзади. Когда я уселась, она наклонилась ко мне и прошептала:

— А знаете, этот Гжесь мне очень нравится.

— И вы ему тоже, — заверила я её. — А откуда вы знаете, что я знаю?..

— А у меня такое впечатление, что вы все знаете…

— Он женат?

— Ну что вы! Какая жена согласилась бы на такое?!

— Это очень хорошо…

— Я все думаю, не поставить ли мне на Деция, — рассеянно сказала пани Ада. — Но что-то меня останавливает..

Я раскрыла программку и посмотрела на третью скачку.

— И правильно вас останавливает. Если бы не Гезик, Деций выиграл бы, — ответила я. — Гезик у него все шансы отбирает.

Гезик был совершенно чудовищным жокеем. Ему почти удалось набрать побед для звания практиканта, но он уже был недалеко от пенсии. Антиталант на уровне покойника Дерчика. Известно было, что лошадь с Гезиком в седле можно выбросить на помойку. Однако каждый год случалась такая скачка, в которой Гезик выигрывал в роли чудовищного фукса. К тому же по неизвестной причине его всегда сажали на хороших лошадей. Эх, кабы не Гезик… Бедный Деций! — Там кто-то с седла слетел! — крикнул Вальдемар. — Который?

Я схватила бинокль.

— Красный — это Глебовский, — сообщила я всем. — А соскочил Машкарский, он на Тарлтоне скачет. Но пока со старта не ушёл.

Машкарский с конмальчиком подгоняли снаряжение. Тарлтон передними ногами стоял спокойно, а задними выделывал кренделя, что весьма затрудняло работу. В конце концов Машкарский снова сел в седло.

— Сделай милость, забери это от меня, — нервно сказала Мария, всовывая мне в руку свои купоны.

— Зачем? Ты, видно, хочешь забыть, на что ставила?

— Да нет, хочу перестать, наконец, их терять. Уже за сегодня три раза потеряла, только что нашла. Спрячь их от меня, потому что не хочу потерять в четвёртый раз. Я помру от инфаркта из-за этих поисков.

Я кивнула и сунула её купоны в футляр от бинокля, чтобы они не смешивались с моими. Если бы кто-нибудь из нас чудом выиграл, неизвестно было бы кто.

— Давай, Весельчак! — подбодрил Метя. Я с большим интересом смотрела на лошадей, которые несли в себе мой выигрыш. Калла с Веером, которых Моника высмотрела в паддоке. Веер шёл вторым, сразу за лидирующим Тарлтоном, Калла держалась на четвёртом месте. Сарновский снова оказался гениальным. Он сперва держался поближе к общей куче, а потом, на финишной прямой, послал свою лошадь вперёд и теперь оглядывался.

— И снова оглядывается, гадюка! — рычала я. — Пусть себе голову на резьбе поставит! Какое ему дело, кто там сзади за ним едет! Пся крев, пусти же кобылу вперёд!! Лихорадка ты жёлтая, черт тебя дери!!

— Давай, Калла! — кричал с надеждой Юрек.

Веер стал обгонять Тарлтона. Калла вела скачку, и конкурентов у неё не было.

— Вы смотрите, что он делает! — орал кто-то рядом. — Что делает, сукин сын! Он же говорил, что не придёт! Где он был до сих пор!

— Не слушайте вы их, — заявила я, счастливая своим фуксовым выигрышем, Каллой с Веером.

— ..этот город так загазован, что в нем жить нельзя, никаких коммуникаций, никаких стоянок! Что делать человеку с машиной, сожрать её или с собой забрать, если он куда-то идёт?! — говорили за спиной пани Ада и пан Собеслав.

Разговор меня живо заинтересовал.

— Точно! Я два месяца жила в Канаде, в Торонто, самый промышленный город, и только раз за все время почувствовала запах выхлопного газа. Один раз! А тут мусоровоз сделал газовую камеру из целого автобуса!

— Как это? — полюбопытствовала пани Ада.

— Да очень просто! Мусоровоз стоял возле остановки, потому что для них нет ничего святого, автобус не мог причалить к краю тротуара и остановился рядом с мусоровозом. Так выхлопная труба этой заразы оказалась аккурат напротив дверей. Конечно, весь перегар летел прямо в салон. Водитель закрыл двери и отъехал, а весь этот ароматизированный воздух, естественно, остался внутри. К счастью, я на следующей остановке выходила, поэтому могла ещё задержать дыхание, но люди, которые ехали дальше, наверное, покинули автобус только в виде трупов. А вы говорите!

— С ума сойти можно! — высказался пан Рысь.

Все согласились. В шестой скачке все уже поняли, что Тадек с сопляком — это Скорек и Зимничек. Взглянув на табло, я увидела, что на них поставил свои деньги весь ипподром. Я посмотрела на это с омерзением и решила поставить на кого-нибудь другого.

• Предыдущая
• 39/54
• Следующая