Алмазная история [Великий алмаз, Большой алмаз] - Хмелевская Иоанна - Страница 48

• Предыдущая
• 48/111
• Следующая

Ну и разумеется, драгоценности, их было порядочно, но в последнем завещании Доминика их все оставляла правнучке, так что должны были лежать до исполнения Людвике шестнадцати лет. В завещании не уточнялось, где именно должны лежать.

Когда в Пшилесье пришла весть о тяжкой болезни графа де Нуармона, наверняка грозившей уже недалёкой смертью, во-первых, наступил август 1939, а во-вторых, Людвика слегла у Флорека со свежесломанной ногой, основательно закутанной в гипс. Отправляться в дальний путь не было никакой возможности. Однако на плохой уход девочка пожаловаться никак не могла. Так уж жизнь устроена, что несчастье одного человека для другого оборачивается счастьем.

Флорековы сестры, как известно, в своё время довольно удачно повыходили замуж, однако впоследствии их судьбы складывались по-разному. Одна из племянниц Флорека, некая Андзя из-под Ченстоховы, уже несколько лет назад перебралась к дядюшке. С ней случилась неприятность, которая довольно часто приключается с девицами, и Флорек нашёл нужным забрать её из родительского дома.

Впрочем, племянница оказалась милой и работящей, а хозяйка в доме давно требовалась. Неприятность же в возрасте четырех лет и отличном цветущем состоянии бегала по дому на радость молодой маме и одинокому старому Флореку. Тот постепенно, ненавязчиво заразил племянницу любовью и верностью ко всем паненкам из рода их бывших господ Пшилесских, и, когда появилась Людвика, она сразу же стала кумиром и любимицей дяди и племянницы. Так что Каролина могла спокойно оставить дочь и уехать во Францию к умирающему свёкру. А через десять дней началась вторая мировая война.

Поскольку в роду никто политикой особо не интересовался, войны как-то не предвидели, и для всех она явилась большой неожиданностью.

Торопясь во Францию, Каролина по дороге заскочила в собственный подваршавский особняк и оставила там наследство Доминики, завещанное дочке. Хотела попросить Мартинека поместить драгоценности в одном из варшавских банков, но встретиться лично со своим поверенным не могла, очень торопилась. Мартин жил и работал в Варшаве, встретиться с ним не было времени, поэтому Каролина изложила свою просьбу в письме, которое и отправила по варшавскому адресу Мартина.

Благодаря такому незначительному, случайному обстоятельству Людвика и ещё несколько человек во время войны не померли с голоду, так как Мартин письма не получил и просьбу графини исполнишь не успел.

Старшее поколение покинуло сей бренный мир всего за год. Граф де Нуармон скончался под конец сентября, и Юстине пришлось покинуть Англию и прибыть во Францию на похороны дяди, ибо Каролина была не в состоянии чем-либо заняться. Она места себе не находила от страшного беспокойства за судьбу единственной дочери, брошенной в Польше на арене военных действий, совсем пала духом и норовила забиться куда-нибудь в угол, от людей подальше, где и сидела неподвижно целыми днями, стиснув зубы и ломая руки. Её муж и отец Людвики, Филипп, теперь граф де Нуармон, совсем потерял голову, ибо заниматься конкретными делами никогда не умел и не любил, а тут на него вдруг свалилось все сразу: смерть отца, невменяемая жена, дочка в оккупированной Польше и замок Нуармон.

Впрочем, Юстина, всегда энергичная и деятельная, теперь тоже неспособна была заняться делами, ибо и её чрезвычайно тревожила судьба внучки, так что единственным человеком, занявшимся конкретными делами, оказался её муж, лорд Блэкхилл. И хотя бедный лорд из кожи лез, все равно съехавшаяся на похороны графа де Нуармона французская родня была шокирована отсутствием должной пышности и прежнего размаха.

После того как Польша целиком оказалась под немцем и военные действия прекратились, с помощью писем удалось выяснить, что Людвика, Флорек и Андзя живы, гипс с ноги Людвики давно сняли, девочка не осталась хромой и вместе с Андзей перебралась из деревни в дом под Варшавой, в Урсинов.

На этом ещё очень настаивал Мартин. Настаивал, разумеется, пока был жив, потому как потом, к сожалению, умер. Разболелся ещё в сентябре, болел в доме Флорека, в деревне, там и умер, но перед этим настойчиво внушал Людвике, что та должна перебраться в дом матери. И преуспел в том. Получив письмо, в котором содержались все эти известия, Каролина воспряла духом. Настолько воспряла, что даже собралась с силами, чтобы отправиться в Англию на крестины племянника. А вот вернуться во Францию уже не успела, потому как вторая мировая воина опять оживилась.

Остаток второй мировой Каролина провела в Англии, снова обуреваемая тревогами и беспокойством за судьбы близких. Её муж Филипп Нуармон остался во Франции и как-то естественно стал участником движения Сопротивления, ибо борьба с оккупантами для него не была работой, и он проявил себя очень энергичным борцом. Ещё бы, ведь мстил оккупантам и за Францию, и за терзаемую тем же врагом несчастную Польшу, где осталась его единственная дочка. Младший Каролины, тот самый некогда легкомысленный юнец, радостно отправился на фронт сражаться с общим врагом в качестве пилота истребителя, оставив молодую супругу и новорождённого сына под опекой старшего поколения. С фронта он уже не вернулся, пал смертью храбрых.

Таким образом единственным наследником состояния Блэкхиллов, все ещё солидного, несмотря ни на что, и лордовского титула стал новорождённый младенец, названный, разумеется, Джорджем. Если бы с этим младенцем, не дай Бог, что случилось, тогда наследников майората пришлось бы искать у корней генеалогического древа среди потомков лорда Тремейна. К счастью, младенец рос здоровеньким и лишних проблем не создавал, единственное утешение среди неприятностей и горестей военного времени.

Юстина держалась стойко. Хотя и ей бывало несладко, она находила в себе силы поддерживать дочку и невестку и все чаще поговаривала о том, что свалившиеся на них несчастья это Господня кара. Не выполнили волю покойной бабки, не сдержали данное ей слово, и вот пожалуйста, чем это оборачивается. Библиотека замка Нуармон брошена на произвол судьбы и если, не дай Боже, погибнет, им всем грозит смерть неминучая.

Сначала Каролина лишь вежливо просила дорогую мамочку не каркать и не нести чепуху, но постепенно поддалась силе убеждённости Юстины и почти поверила в тяготеющее над ними проклятие. И в результате вся вторая мировая война для неё свелась к трём элементам, которые она молила Господа уберечь и сохранить, ибо без них не мыслила себе дальнейшей жизни: к её мужу, дочери и проклятой библиотеке в замке Нуармон. Остальное перестало её интересовать.

Оказавшись в военное лихолетье предоставленной самой себе, одиннадцатилетняя Людвика, ещё недавно беззаботное, легкомысленное создание, как-то сразу вдруг повзрослела не по годам. Умной и энергичной она всегда была, а теперь вдруг стала очень походить на свою прапрабабушку Клементину. Мартин передал ей письмо матери, и из него девочка узнала, где Каролина спрятала завещанные дочери драгоценности Доминики. Поскольку Людвика не располагала никакими доходами, исключая ту малость, которую удалось взрастить, собрать и скрыть от оккупантов старому Флореку, прабабкино наследство стало для неё единственным источником существования.

Дожидаться, пока ей стукнет шестнадцать, Людвика просто не могла, пришлось нарушить условия завещания, ну да война её оправдывала. А продаваемых по штучке ювелирных изделий хватило на то, чтобы прожить все пять военных лет, и ещё много осталось.

Не одна Людвика пользовалась деньгами, вырученными за прабабкины драгоценности. Соседи Мартина, что проживали на улице Пулавской у самой площади Унии, лишились крыши над головой в ту самую минуту, когда бомба разрушила и дом Мартина, а его самого тяжело ранило. Соседи отвезли Мартина к Флореку в деревню, а поскольку им некуда было возвращаться, Людвика пригласила их жить в свой дом, в Урсинов. Нет, они не были нахлебниками, старались как могли. Отец семейства вкалывал на полях Урсинова, сын крал уголь из проезжавших составов, мать вязала шерстяные кофты и перешивала старую одежду. И даже пятилетний сынок Андзи очень успешно разводил кроликов. Каждый вносил свою лепту, и все очень подружились.

• Предыдущая
• 48/111
• Следующая