Волчья хватка - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 91

• Предыдущая
• 91/105
• Следующая

– Да, безусловно! – с трудом, но сам поднялся японец. – Сейчас... Один момент, и буду готов.

– Но встреча окончена.

– Вы можете повторить?.. Свой удар?

– Это уже тренировка. – Ражный пошел к калитке. – А мы договаривались о товарищеской встрече.

Хоори неуверенно приблизился к своей сумке – земля еще плыла под ногами, – достал какую-то аэрозольную упаковку, дунул себе в рот, в нос и на виски, после чего подхватил вещи и двинулся следом.

– Когда же мы начнем тренировки? – спросил он.

У Ражного тогда на короткое мгновение возникло сомнение – а японец ли «паровоз» в этом предприятии? Его стремление на ковер, не щадя себя, показалось мелковатым делом для столь крупной фигуры. Мог бы ведь подставить вместо себя кого угодно, любого мальчика для битья, например, каратиста – начальника службы безопасности из «Навигатора», но сам полез...

Мысль эта пронеслась стремительно, как всякое другое малообоснованное сомнение, и больше не вспоминалась, поскольку никто другой, кроме Хоори, не мог бы отважиться на подобный проект. Российские бизнесмены и дельцы типа Поджарова и Каймака были не столь выносливыми, не имели опыта организации масштабных, новаторских предприятий, чаще всего занимались воровством, переделом имущества или надувательством заморских простаков, быстро наедались привычной пищей, искали новых острых ощущений или всю жизнь, ведомые патриотическими побуждениями, впадали в смелое планирование, болтовню и в результате – в мечтательную лень.

Этот же, как истинный исследователь, хотел проверить все на себе, не боялся подставиться под удар, и его непременно бы ждал успех. Так что было немного жаль расставаться с ним, когда он после сильнейшего нокаута сам сел за руль «девятки», поулыбался на прощанье китайским болванчиком и покатил к своей смерти.

«Навигатор» последовал за ним, однако в нескольких километрах от базы свернул на лесовозную дорогу, остановился и выбросил антенну – круглую, белую тарелку.

Через три часа Хоори стало холодно в машине, особенно заледенела нога под коленкой, и он включил отопление салона. Лучше от этого не стало, мало того, сначала заныла шея и через несколько минут острая боль толчками пошла от колена к основанию черепа. Однако он не останавливался, полагая, что это последствия сильного удара по затылку, а к боли он давно привык и переносил ее спокойно. После каждого оборота крови и толчка в конечности часть боли выплескивалась и оседала где-то чуть выше желудка.

Когда же там стал разгораться огненный клубок, японец все-таки решил притормозить и обнаружил, что тело парализовано полностью и не подчиняется воле. Однако на ночном Калужском шоссе было пусто, и он несколько минут ехал, не управляя автомобилем, словно муляж человека на испытательном полигоне, пока на девяносто седьмом километре, где начинался медленный поворот, машина не слетела с дорожного полотна и на большой скорости не врезалась в высоковольтную опору.

– Хик! – было его последним возгласом. Выбивающим душу из тела.

То, что осталось от Хоори и «девятки», ни опознанию, ни экспертизе не подлежало, однако дорожная служба определила аварию как сон за рулем, ибо на последнем посту ГАИ, где проверяли документы, японца запомнили, и будто он еще тогда выглядел уставшим и сонливым...

А спустя еще некоторое время, в ту же ночь дежуривший у мониторов начальник службы безопасности услышал за бортом странное потрескивание и тихий гул, напоминающий жужжание шмеля, только усиленное во много раз. Сквозь затемненные стекла рассмотреть ничего было невозможно, поэтому он приоткрыл дверь и в тот же миг в салон сквозняком (был открыт люк) втянуло темно-малиновый шар, величиной с футбольный мяч. Начальник толкнул своего подчиненного оператора, но тот проснуться не успел...

Взрыв был настолько мощный и высокотемпературный, что оплавились края воронки, начисто и мгновенно сгорели соседние деревья и вывалило по кругу большой участок леса. Единственную уцелевшую деталь – тарелку, унесенную взрывной волной за полтора километра, только через три недели случайно нашли грибники.

И никто не связал эту находку со взрывом, поскольку официально считалось, что воронка и пожар образовались от падения небесного тела, то есть метеорита...

Они поклялись на ристалище забыть этот потешный поединок, словно его никогда не существовало. Боярый муж прощал Ражному молодую и неслыханную дерзость, оставляя ее в тайне от Ослаба; Вячеслав в свою очередь обязывался честью аракса хранить тайну «ахиллесовой пяты» Воропая, пока тот владеет Валдайским Урочищем. А желающих узнать ее нашлось бы достаточно: мало кто из возмужавших араксов не мечтал о боярской шапке и не взирал на ее нынешнего владельца, как на потенциального соперника. Кроме того, среди калик перехожих были прохиндеи, добывавшие всяческую информацию о защитниках, которым предстоял поединок, чтобы потом продать им за определенную плату или услугу. И особенно высоко ценились сведения о Пересвете...

Впрочем, и калик можно было понять. Только считалось, что они живут в Сиром Урочище, на самом деле они бесконечно колесили по земле от аракса к араксу, а командировочных расходов им никто никогда не оплачивал.

Клятвы и тайны сохранялись вот уже семь лет. Но забыть потеху в Валдайском Урочище не смогли оба. Воропай не рассчитывал так долго носить боярскую шапку, зная свое уязвимое место, однако Ражный держал слово, и потому боярый муж за это время несколько соискателей уложил на ристалищах и оставил за собой титул. Тем часом дерзкий аракс достиг совершеннолетия, сыграл Свадебный Пир и вместе с ним снял с себя все прегрешения молодости. А значит, клятвенное слово потеряло силу, и он уже ничем не обязан Воропаю.

Пересвет это предвидел и потому послал Колеватого, чтоб сбить «зеленые листья», оттянуть срок, когда Ражный вызовет его на Боярское ристалище. Послал и понял, что сделал ошибку, ибо победа в первом, Свадебном поединке над сильнейшим соперником сразу подняла пирующего аракса в разряд тех, кто имел все основания искать владения Валдайским Урочищем.

По этой причине и поставил на Тризный Пир со Скифом. Победа инока откладывала встречу с ним еще на целый год: побежденный не имел права претендовать на боярскую шапку, хотя, допустим, мог одолеть нынешнего ее владельца.

Но о поражении сейчас ни слова не говорил, да и малейших признаков скрытой радости, торжества не наблюдалось. У Ражного постепенно вызрела мысль, что боярый муж явился сюда не по этой причине, не для того, чтобы воочию убедиться, как с помощью Скифа устранил конкурента.

Рассказывая Воропаю о событиях, произошедших больше года назад, он умышленно опускал некоторые подробности, ибо сейчас уже считал их делом сугубо личным. Финансист уехал с японцем, однако скоро вернулся под предлогом того, что нужно убрать труп Каймака, спрятанный в гостинице. Вдвоем с Карпенко они загрузили тело в машину так, чтобы не попасть под зоркие очи видеокамер, и уехали по старой дороге. Ражный хотел уничтожить его точно так же, как и джип «Навигатор», дабы не оставлять никаких следов на земле, за исключением воронки от «метеорита». Однако с ним был старший егерь – безвинный человек, и казнь пришлось отложить. Возвращаясь назад, они увидели яркую, стрелоподобную вспышку над лесом в паре километров от базы и потом услышали громовой, раскатистый гул. Любопытный и хладнокровный по природе Карпенко погнал машину к месту взрыва, опасаясь, что может начаться пожар, и оказался первым и единственным свидетелем падения метеорита – ничем иным подобное явление объяснить было невозможно. Вдвоем с Поджаровым они затушили тлеющие деревья и вернулись на базу. Но финансист либо знал, что на месте взрыва находился «Навигатор» с аппаратурой, либо догадался о природе взрыва, поскольку отличался материалистическими взглядами и в кару небесную не верил. Потом старший егерь рассказал, как он бродил по развалу леса, светил фонарем и что-то искал, пока не сели батарейки. При этом Поджаров не устрашился, не ужаснулся, а стал задумчиво-мечтательным и всю обратную дорогу бубнил что-то о силе взрыва, отсутствии каких-либо обломков и эквиваленте тротила.

• Предыдущая
• 91/105
• Следующая