Волчья хватка - Алексеев Сергей Трофимович - Страница 67

• Предыдущая
• 67/105
• Следующая

Через четверть часа Надежда Львовна начала хрипнуть.

Еще раз обследовав берег, он нашел лишь следы Витюли, который в двух местах приближался к воде и топтался на месте. Получалось, что Миля не подходила к речке, а двинулась вдоль нее вверх или вниз, и теперь можно вести поиск в этих двух направлениях. И все-таки, ведомый интуицией, Ражный снял одежду, спустился с бревен и переплыл на другую сторону.

Отпечаток маленькой босой ступни он нашел на песке чуть выше уреза воды. Далее все спрятал травянистый склон.

Значит, она точно так же, как Ражный, подошла к разрушенному мосту по бревнам, с них же сошла и поплыла. Если бы не снесло течением, Миля могла бы выйти на берег по тем же остаткам моста и вообще ничего не оставить...

Поведение девственницы не выдавало ни отчаяния, ни истеричности, а напротив, холодный расчет и способности прятать свое присутствие.

Он накрыл единственный след куском коры и поплыл обратно.

Бандерша все еще кричала, окончательно сорвав голос.

– Хватит, замолчите, – сказал Ражный. – Не откликнется.

– Почему?.. Почему не откликнется?!

– Ваша девственница сбежала. – Он сел в машину.

– Зачем?.. Для нее же все обошлось, заплатили деньги!

– Вопрос не ко мне...

Егеря уже вернулись на базу, протрезвевшие и хмурые, не было только двух – старшего Карпенко и Агошкова, отправленных на смолзавод за Кудеяром. Президент поставил в строй и Витюлю как виновника побега, хотя по лесу он ходил плохо и бывало, что плутал в трех соснах, указал на карте кварталы, где следует искать, и отправил эту гвардию за мост по старой дороге. Бандерша продержалась еще пару часов, привыкшая к бессонным рабочим ночам, однако в десятом стала ломаться – добил потерянный голос. Ничуть не стесняясь Ражного, достала из пудреницы крохотный пакетик кокаина, привычно и с сожалением вытряхнула на лакированный ноготь малые остатки и вдохнула через тонкий, изящный нос. Потом спалила пакетик на огне зажигалки.

– Это последний, – предупредила с внутренним раздражением. – У вас, конечно, здесь ничего не найти?

– Героина почему-то не завозили, – пробурчал он. – Упущение... Исправим. Завтра вернется Каймак – подбросит пару килограммов.

Через несколько минут она снова была в форме, даже голос поправился. Ражный владел по крайней мере двумя десятками способов, как без специальных средств, наркотиков и алкоголя восстанавливать силы и держаться на ногах в течение нескольких суток, но сейчас не хотел воспользоваться, а пошел к себе и лег спать.

Бандерша осталась на улице ловить кайф...

Проснулся он около трех часов от того, что почуял присутствие в доме еще одного человека. Лежал лицом к стене, не видел, да и не слышал, что происходит за спиной, однако чувствовал движение, дыхание, короткие, пристальные взгляды.

Он точно помнил, как запирал дверь, и если бы из лесу пришли егеря, не стали бы проникать в дом, к примеру, открыв ставни на окнах или подобрав ключ. Да и несмотря на их, временами, запойный характер, все-таки они оставались людьми чистыми, в какой-то мере непорочными. Сейчас что-то сильно настораживало. «Полет нетопыря» в родительском доме достигался очень просто, он парил после сна, и чувства были открытыми, чуткими и восприимчивыми ко всякой тонкости.

Прикидываясь спящим, Ражный лежал в прежней позе, старался услышать передвижение незваного гостя и понять его цель, пока не сообразил, что это может быть только Поджаров.

Ражный обернулся – за спиной никого не было, хотя сумеречный дом из-за закрытых ставен не просматривался до своих дальних углов. Свет падал лишь через круглые отверстия верхних продыхов, открываемых на лето, четкие, яркие овалы лежали на полу, притягивая зрение. Он сел и еще раз осмотрелся, прислушиваясь к себе – нет, все-таки не почудилось, в доме была живая душа. Сняв крюк, толкнул створку ставни: полуденное жаркое солнце ворвалось в дом и высветило автопортрет отца, так и оставленный в самодельном мольберте.

Возле него стоял Поджаров и рассматривал другое полотно под названием «Братание».

– Впечатляет, – заключил он. – Если ваши поединки на самом деле происходят с такой экспрессией, мы будем собирать стотысячные стадионы, как на футболе... Как ты считаешь, сколько потребуется времени, чтобы провести подготовку первой группы спортсменов? Год? Три?..

– Минимум сорок лет...

– Надеюсь, это шутка?

– Где уж там... Даже этого мало.

– Если по ускоренной программе? Так сказать, рекламный ролик? Мы должны сделать серьезную заявку, заинтриговать...

– Задаешь вопросы так, будто я уже дал согласие, – проворчал Ражный, плеская на лицо воду из умывальника.

– Тебе же некуда деваться, Вячеслав. – Финансист будто бы с сожалением пожал плечами. – Ты давно под полным контролем. И впредь будешь для нас абсолютно прозрачным.

– Девицу нашли?

– Прочесали все леса на два десятка километров в округе – все впустую, – доложил он. – Скорее всего, утонула... А дамочка эта, сутенерша, пыталась поднять скандал, вызвать милицию... Она на игле сидит, дали пока усиленную дозу...

– Кудеяр – ваш человек?

– Человек, которого ты так называешь, один из самых надежных и доверенных моих людей, – без всякого самодовольства подтвердил Поджаров. – Как приставить к тебе, придумывал не я – он.

– Талантливый парень, – похвалил Ражный. – Подозрений не вызывал... Если доверенный, значит, в курсе дел?

– Ни в коем случае. При делах только один Каймак.

– Ты же понимаешь, если я соглашусь – потребую особых условий.

– Куда же ты из подводной лодки денешься! – засмеялся довольный Поджаров. – Если соглашусь!.. Ты уже согласился! Еще вчера, на берегу, когда я сказал о видеопленке. А что касаемо особых условий, я их предполагал. И готов выслушать, потому что это уже деловой разговор.

– В первую очередь отдашь мне Кудеяра.

– Условие более чем странное... Зачем он тебе?

– Мне нужен раб. Раб – моя собственность, которую не жаль.

– Не понял...

– Для тренировок, как тренажер, если говорить понятным тебе языком.

Финансист настороженно усмехнулся.

– А он... останется жив?

– Нет.

– Я бы мог предложить другого. Этот еще будет полезен, полезен нам обоим...

– Слушай, Поджаров! Если ты будешь и впредь таким неуступчивым, у нас вообще разговор не состоится.

– Состоится, – тихо и назидательно произнес он. – Непременно состоится. Иначе быть не может.

– Может, – в тон ему повторил Ражный. – Непременно может. Снял ты поединок с Колеватым, и что? Теперь засунь эту пленку себе в задницу и топай отсюда.

– Ты смелый парень, Ражный. Я давно это заметил. А если этот ролик в эфире прокачу?

– Не забудь выслать гонорар.

– Посмотрят твои товарищи по ордену...

– Как я с Колеватым боролся? Ну? Давай с тобой поборемся, хоть сейчас.

Независимый тон Ражного не то чтобы смутил, но поколебал вчерашнюю уверенность Поджарова, и этого хватило, чтобы сделать определенный вывод: у «Горгоны» иного козыря не было. Иначе бы финансист выдал его в эту минуту, чтобы окончательно додавить противника и полностью овладеть ситуацией.

Вообще-то существование такой пленки, тем более ее обнародование, несло определенную опасность, но только лично для Ражного. Ему светило Сирое Урочище и лишение права на вотчину, поскольку он не смог обеспечить конфиденциальность и безопасность поединка. Суд Ослаба в этом отношении был суров... Но борьба с «Горгоной» не кончилась; наоборот, только начиналась, и сегодняшние пикировки можно было отнести к кулачному зачину. Что конкретно вычитал японец в древнем манускрипте, было не совсем понятно, однако Ражный предполагал, не очень-то много, скорее всего, общие положения, кое-что из обычаев воинства, возможно, некие житейские детали. Так что если и была утечка, то в древности, не по его вине и весьма ограниченная.

Из финансиста сейчас требовалось вытащить все, что знает он сам и что поведал ему Хоори.

• Предыдущая
• 67/105
• Следующая