Холодный викинг - Хилл Сандра - Страница 16

• Предыдущая
• 16/78
• Следующая

Довольно!

Торк резко встал, чтобы уйти, но сначала оттащил Руби в сторону и прошептал на ухо:

— Считай, что я проиграл тебе одну маленькую битву, но не думай, что на этом все кончится. В конце концов ты заплатишь, и заплатишь дорого.

С этими словами он ущипнул ее за соблазнительный зад и удалился, довольный негодующим воплем.

Руби проснулась на рассвете. Сквозь незанавешенное окно лился утренний свет. Удивительно, но она крепко проспала ночь. Никаких снов. И возвращения в будущее тоже.

Руби воспользовалась ночным горшком, стоявшим под кроватью. Рядом лежала стопка чистых изношенных лоскутьев, служивших, видимо, туалетной бумагой.

Она быстро умылась холодной водой из кувшина, надела джинсы и футболку, собираясь выскользнуть из дома и заняться обычной утренней пробежкой. Может, она не сумеет вернуться к нормальной жизни, но, по крайней мере, сохранит прежние привычки, иначе остается лишь сойти с ума.

Руби на цыпочках спустилась вниз, не замеченная двумя рабынями, возившимися у очага. По-видимому, они готовили завтрак. Одна, по имени Лайза, молола муку в каменной ручной мельнице. Другая, Бодхил, месила тесто, сразу же формовала небольшие караваи, укладывали их на круглые сковороды с длинными ручками и ставила на огонь.

Руби выскользнула на улицу и начала приседать, чтобы согреться. Но в этот момент из конюшни появилась Тира.

— Господи, Тира, что ты делаешь здесь одна, в такой ранний час?

— Вовсе не одна. Помогала Гудроду с лошадьми, а потом смотрела котят. А ты не хочешь их увидеть? — с надеждой спросила девочка.

— Позже, милая. Сейчас я хочу пробежаться.

— Пробежаться? Как это?

— Бег трусцой, это…

Руби попыталась найти подходящие слова, которыми смогла бы объяснить Тире, что это такое, но, ничего не придумав, сказала:

— Мне всегда становится лучше от бега.

— О, я тоже это люблю, но мама говорит, что девочке неприлично носиться галопом, как жеребенку.

— Солнышко, маленькие девочки любят бегать. Это вполне естественно. Но там, откуда я родом, женщины тоже занимаются бегом.

— Правда? — охнула Тира. — Можно я пойду с тобой?

— Ну… наверное, — нерешительно согласилась Руби.

Поскольку они ненадолго отлучатся, их никто не хватится. Возможно, они успеют вернуться до того, как пробудятся домочадцы.

Руби старалась бежать медленно, чтобы Тира не отстала, вдоль берега реки, избегая оживленных улиц.

Горожане уже принялись за работу. Рабы и хозяйки успели выстирать белье и теперь развешивали его на кустах и ветках. Руби невольно задалась вопросом, что скажет Джида, если предложить ей натянуть веревку для белья. Руби вовсе не хотела ошеломить викингов своими познаниями, но бельевая веревка отнюдь не казалась ей таким уж поразительным изобретением.

Когда они добрались до ферм на окраине города, Тира показала Руби участок земли, где Олаф держал скот. Большую часть занимал прекрасно ухоженный огород, окруженный плодовыми деревьями — яблонями, персиками, грушами и сливами. Тяжелые гроздья фиолетового винограда свисали с лоз. Очевидно, семья Олафа, как и остальные викинги, производила все необходимое для жизни. Трудно было совместить это понятие с образом кровожадных разбойников, царивших ни морях. Однако, вспомнив о Зигтриге, Руби решили, что, возможно, оба определения правдивы. Взять хотя бы Торка. Каким бы ни было благородным звание джомсвикинга, нельзя отрицать, что он профессиональный солдат. Он убивал за деньги, и сердце Руби тревожно сжалось при этой мысли.

Руби и Тира, решив отдохнуть, уселись на траву, съели по яблоку и персику, наблюдая за мирно пасущимися коровами. Руби заметила мальчика, прячущегося за деревьями, и улыбнулась. Тайкир следовал за ними от дома Олафа.

— Иди к нам, Тайкир, — пригласила она.

Сначала малыш не решался, но наконец застенчиво шагнул вперед. Руби протянула ему персик. Тайкир тут же схватил его и жадно впился зубами.

«Что отец, что сын», — подумала Руби.

Отбросив косточку и совсем по-мальчишески вытерев рукавом рот, он похвалил Руби:

— Ты рассказываешь интересные истории.

— Я рада, что тебе понравилось.

— Я вправду похож на твоего сына? Руби кивнула.

— Может, ты моя мать?

Сердце Руби сжалось.

— Он всех об этом спрашивает, — фыркнула Тира. — Но у него никогда не было матери.

Руби знала, что девочка говорит это не со зла, но детская жестокость все равно ранила Тайкира, и в глазах мальчика появились слезы. Руби мягко упрекнула Тиру:

— Это неправда. Матери есть у всех.

— Знаю, но…

— Никаких «но».

И тут она ничего не смогла с собой поделать и, схватив Тайкира в объятия, прижала к груди, пытаясь утешить. Торк ответит перед Богом за то, что бросил этого ребенка и его брата.

— Наверное, нам лучше вернуться, — сказала она наконец. — Мы пробыли здесь дольше, чем я хотела.

Все трое побежали назад, и дети отвечали на бесчисленные вопросы Руби. У дома они увидели Олафа и Торка, явно разъяренных, а также Джиду и девочек, в тревоге ломавших руки.

— Тира, Тайкир, немедленно в дом, — холодно приказал Олаф.

Оба безмолвно повиновались, хотя Тайкир со страхом оглянулся на Руби. Схватив ее за руку, Торк поволок Руби к дому. Соседи высыпали на улицу, наслаждаясь зрелищем.

— Не надо тащить меня так. Я могу идти.

— Да, но сможешь ли встать, когда я покончу с тобой? — осведомился Торк дрожащим от гнева голосом.

— Ты и притронуться ко мне не посмеешь.

— Хочешь снова побиться об заклад? — ледяным тоном прорычал Торк. Руби поняла, что дело плохо. Его пальцы сжимали ее руку железными тисками, хотя она безуспешно пыталась вырваться. В глазах Торка бушевала ярость. Что сталось с человеком, который так тепло смотрел на нее только вчера вечером, улыбался детским сказкам и даже игриво ущипнул Руби перед уходом? Неужели его настроения так же непредсказуемы, как и у короля Зигтрига?

— Я предупреждал — не пытайся сбежать! А ты осмелилась взять с собой еще и дочь Олафа и моего сына! — прошипел он так, чтобы никто не мог подслушать.

— Не мели чушь. Мы просто пробежались.

— Чушь? Посмотрим, что ты запоешь, когда мой кнут сдерет с твоей спины кожу!

Руби вызывающе вскинула голову, но руки задрожали от страха. Неужели этот человек, так похожий на ее доброго мужа, причинит ей боль?

Она искоса посмотрела на него. Лицо по-прежнему суровое, губы крепко сжаты.

Войдя во двор, Олаф приказал Джиде увести детей.

— Накажи Тиру и Тайкира, иначе, если я сделаю это сам, им не поздоровится, — бросил он жене. Джида даже не поморщилась.

— Нет! — запротестовала Руби. — Они не сделали ничего плохого! Мы просто добежали до фермы. Это моя вина!

— Нет, они знают правила. Никогда, никогда не покидать дом без разрешения!

Но тут ее слова дошли до Олафа и Торка.

— Ферма! Да знаешь ли ты, как опасно детям ли ходить так далеко?! — воскликнул Торк. — Кругом полно врагов! Саксы или Ивар с радостью возьмут в плен за выкуп внука Гаральда, пусть и незаконного! — тихо объяснил Торк и, пронзив ее взглядом сверкающих глаз, добавил:

— Впрочем, может быть, это часть твоего плана!

Торк продолжал тащить Руби к конюшне, а Гудрод и Олаф следовали за ними по пятам. Войдя в конюшню, Олаф сухо приказал Гудроду:

— Собирай вещи.

— Но, хозяин…

— Не смей молить о милосердии или приводить бесполезные объяснения, — процедил Олаф.

Руби непонимающе наблюдала, как раб боязливо отошел. На лице было написано покорство и смирение. Он шагнул в тесную клетушку, где скорее всего спал, оглянувшись лишь однажды, чтобы послать ей полный ненависти взгляд. Очевидно, он во всем винил незваную гостью. Потом Гудрод положил жалкую одежонку в кусок ткани и связал узлом.

Показав Гудроду на дверь, Олаф обратился к Торку:

— Я отведу негодяя на пристань и продам первому же работорговцу, которого увижу.

• Предыдущая
• 16/78
• Следующая