Прорыв из Хуфры - Хиггинс Джек - Страница 27

• Предыдущая
• 27/38
• Следующая

Тэрк выхватил нож, перегнулся через крыло, перерезал линь и быстро привязал свободный конец к моему скафандру, что показалось мне совершенно лишенным всякого смысла.

То, что произошло потом, напоминало страшный сон: он тут же перерезал мой воздушный шланг прямо возле самого шлема. Когда серебристые пузырьки воздуха цепочкой взмыли вверх, он тоже последовал за ними на поверхность. Я с трудом встал на колени, ожидая, что вот-вот захлебнусь, но все-таки у меня еще оставался какой-то запас воздуха, хотя и прогорклого. И вдруг линь резко дернулся и потащил меня на поверхность.

Когда с меня сняли шлем, я увидел муку на лице сестры Клер.

— Слава Богу, мистер Нельсон, слава Богу!

Тэрк сунул мне в рот зажженную сигарету. Я слабым голосом спросил:

— А что произошло?

— Ну, вас спас не Бог Всемогущий, это уж точно.

— Но что же тогда? Вы же перерезали воздушный шланг.

— Конечно перерезал. А как еще я мог спасти вас? — Он взял в руки шлем. — Большинство современных шлемов оборудованы автоматическим клапаном, который закрывается, когда по шлангу перестает поступать воздух. У вас остается только тот воздух, который находится в скафандре.

— И насколько же его хватает?

— На той глубине, где вы находились, может, минут на восемь. Конечно, эта дыра в скафандре только ухудшала ваше положение, но, черт возьми, все кончилось хорошо.

Вкус сигареты был великолепен, как и вкус дрянного бренди, который принесла мне сестра Клер.

К моему удивлению, Тэрк снова облачился в акваланг и регулировал лямки.

— Что вы хотите делать? — спросил я.

— Спуститься и провести маркетинг, генерал. У нас нет времени для отдыха.

Он ушел за борт. Я посидел немного, все еще не веря, что остался жив, а потом попросил сестру Клер, которая хлопотала вокруг меня, помочь мне освободиться от этого проклятого скафандра. Я уже вылез из него, когда на поверхности появился Тэрк и начал подниматься по лесенке.

— Ну как там? — с нетерпением поинтересовался я.

— Отлично — главный вход теперь освободился. Я проник внутрь самолета без всяких трудностей.

У меня перехватило дыхание.

— А вы видели то, за чем мы приехали?

— Держу пари, что да. Самолет набит ящиками. Некоторые из них сломались. Там хаос, но нет ничего такого, с чем бы мы не смогли справиться. — Он немного замялся, а потом тихо добавил: — Я нашел еще один скелет, — и протянул руку. Я увидел потускневшую серебряную цепь с церковным медальоном. — Вот в такие моменты я праздную труса, — признался он. — Сделайте это сами, генерал.

С этими словами он снова ушел под воду.

Мне показалось, сестра Клер догадалась, что мы говорили о ней. Складывая скафандр, она исподтишка наблюдала за мной. В таких случаях я предпочитаю действовать прямо, поэтому просто подошел к ней и протянул медальон.

— Тэрк нашел его внизу. Он считает, что эта вещь может что-то значить для вас.

Она посмотрела на медальон долгим взглядом, а потом с глазами, полным слез, прижала его к щеке.

— Благодарю вас, мистер Нельсон. Он принадлежал моему отцу. Его патрон святой Мартин де Поррес. — Сестра Клер отвернулась и пошла вниз.

Спустя несколько минут Тэрк снова появился на поверхности воды у лестницы с каким-то тщательно упакованным свертком. Я принял у него сверток и с удивлением обнаружил, что он очень тяжел. Он поднялся по лестнице, разбрызгивая вокруг себя воду, и сдвинул маску акваланга на лоб.

— Это что-то интересное. А как она?

Я все рассказал ему, достал его нож и взрезал обертку свертка. Мне пришлось изрядно потрудиться, вскрывая многослойную упаковку, прежде чем нашим глазам открылось то, что она скрывала. Мы молча сидели и смотрели, а потом Тэрк даже присвистнул.

— Ну, дорогой друг, она и в самом деле необыкновенная.

— Вы считаете, что это хоть немного утешит ее?

— Думаю, да, — ответил я.

Когда мы спустились в салон, сестра Клер сидела за столом, закрыв лицо руками, а медальон качался, свисая с ее пальцев. Я тихо окликнул ее:

— Мы кое-что принесли вам, сестра.

Она испуганно подняла голову и затаила дыхание, а мы поставили перед ней на стол почерневшее и потускневшее от воды, несомненно самое изумительное произведение искусства, которое я когда-либо видел в жизни, — статую Святой Девы из Тизи-Бену.

Мы решили слегка перекусить по понятным причинам и немного отдохнуть. А потом нам предстояло снова спускаться вниз.

Установив лебедку и портативный дизельный мотор, который приводил ее в движение, Тэрк объяснил сестре Клер, как управляться с этой техникой. Потом привязал груз к концу сигнального линя и выбросил его за борт. Когда линь дергали дважды, это означало «Стоп», трижды — «Подъем». Вот и все, что ей следовало знать. Потом мы спустились вниз, неся с собой конец лебедочного троса с закрепленной на его конце сеткой из манильской веревки.

Проникнув через дверцу в салон самолета, я увидел то, о чем рассказывал Тэрк. Повсюду были навалены ящики, некоторые из них развалились, и их содержимое высыпалось наружу. То, что осталось от ее отца, выглядело очень жалко — поврежденный скелет, прикрытый лохмотьями одежды. Я отыскал в углу скомканный брезент. Мы взялись за его концы и прикрыли скелет, придавив сверху тремя или четырьмя слитками золота или серебра, не знаю, какими именно, и только потом принялись за настоящую работу, которая оказалась совсем нелегкой.

Как мне сказали потом, мы перетащили почти тонну золота, с полтонны серебра и один или два ящика с разными драгоценностями. Не всю, конечно, но большую часть работы мы сделали к концу первого дня. Каждый ящик из кабины нам приходилось выносить вдвоем. Работа по погрузке и разгрузке требовала четырех человек, и нам приходилось каждый раз подниматься вместе с сеткой на катер, потому что сестра Клер стояла на лебедке, да она и не смогла бы справиться с тяжелыми ящиками. Каждый час мы давали себе полный отдых, под которым я подразумеваю работу по перемещению ящиков вниз и их расстановке в салоне и каютах, всюду, где только позволяло место. Святая Дева из Тизи-Бену, обернутая одеялом, лежала под диванчиком в каюте сестры Клер.

К концу дня я выбился из сил. Спина просто разваливалась, да и больная нога давала о себе знать. Пора было кончать работу. Да к тому же видимость под водой ухудшилась, и сказывалась усталость от постоянного ныряния даже на такую небольшую глубину. Мы погрузили в сетку еще пару ящиков, и мне показалось, что ни один из нас не может уже поднять больше ничего. Тэрк постучал меня по плечу, и мы устало пошли наверх, вслед за поднимающейся сеткой.

Когда я вынырнул на поверхность, то совершенно неожиданно увидел в ярде или двух от себя грубо выдолбленное из ствола дерева каноэ с современным американским подвесным мотором, что выглядело вовсе несуразно. Я не знал, кто больше изумился: я сам или сидевший в каноэ рыбак — а может, охотник на диких уток, — в рваной полосатой рубахе, грязном белом бурнусе и соломенной шляпе, на полях которой висели куски сетки для защиты от москитов. На носу каноэ лежали рыболовные сети, пара убитых уток и охотничье ружье мавританской работы со стволом длиной "в добрую милю.

Когда я схватился за борт каноэ, с другой стороны вынырнул Тэрк с ножом в руке. Человек в ужасе закричал, и в этот момент у поручней появилась сестра Клер.

— Нет, оставьте его! — крикнула она. — Он рыбак из Зарзы, только и всего. Это Омар, младший брат старосты. Я хорошо его помню. Он был очень добр ко мне.

Последовала некоторая пауза. Потом Тэрк сказал:

— Ну ладно. Возьмите его на борт.

Омар сидел, скрестив ноги, курил сигарету, которую она ему дала, и с опаской смотрел на вытиравшегося Тэрка. Стало немного прохладнее, закричали лягушки: верный признак надвигающейся ночи, и небо на горизонте окрасилось в цвета красной меди.

• Предыдущая
• 27/38
• Следующая