Операция «Экзосет» - Хиггинс Джек - Страница 43

• Предыдущая
• 43/44
• Следующая

– Какие еще могут быть сейчас новости? – мрачно произнес Лами Дозо.

Рауль Монтера вынырнул из облака на высоте четыре тысячи футов и стал снижаться. Впереди него падал другой «Скайхок», за ним тянулся шлейф черного дыма.

Монтера пытался вызвать летчика по радио:

– Энрико! Энрико! Что там у тебя? Сильно поврежден?

Ответа не было. Вдруг Монтера заметил ракету «Сайдуиндер», которая устремилась к падающему самолету. Он хотел бы сделать все, что угодно, чтобы остановить ее, по ничего не мог предпринять. Раздался взрыв, взметнулось пламя, вверх поднялся черный гриб, а вниз полетели обломки самолета.

Значит, где-то недалеко английский «Харриер». Что за невезение! Они уже почти вышли за пределы радиуса действия «Харриеров», но один все же достал их. Монтера инстинктивно обернулся, повинуясь рефлексу, выработанному боевым опытом, и увидел справа от себя второй «Сайдуиндер». У этой ракеты, видимо, было что-то не в порядке с системой наведения, потому что она клюнула носом и полетела вниз, в море. «Харриер» имел на вооружении всего два «Сайдуиндера», значит, теперь у него остались только тридцатимиллиметровые пушки «Аден».

«Харриер» повис у него на хвосте. Монтера продолжал снижаться, надеясь, что ему удастся уйти, но вдруг почувствовал удар снаряда, и колпак кабины у него над головой разлетелся вдребезги. В тот же момент острая боль пронзила его левую руку.

«Харриер» снова развернулся для атаки. Монтера вспомнил свой сон, который так часто видел, но на этот раз все происходило наяву. Орел падал на него, выпустив когти, готовясь нанести смертельный удар.

Он опустился уже до тысячи футов. И тут ему показалось, что Габриель сказала где-то рядом: «Опусти закрылки. Орлы тоже иногда промахиваются».

Монтера так и сделал. Он как будто врезался в стену на бегу и подумал, что сейчас упадет. Его самолет словно остановился в воздухе. Пилот «Харриера» резко направил свою машину вверх, чтобы избежать столкновения. Монтера воспользовался моментом, бросив «Скайхок» вниз, почти до самой воды.

На высоте ста футов он выровнял самолет и стал уходить. Пожалуй, это была самая опасная часть полета, потому что ветер внизу дул очень сильный, и волны вздымались почти на сорок футов.

Монтера поискал своего Преследователя и увидел его высоко вверху. В наушниках раздался треск атмосферных помех, и незнакомый голос сказал по-английски:

– Удачи тебе, кто бы ты ни был! Ты ее заслужил.

«Харриер» развернулся и пошел обратно на свой авианосец.

«Скайхок» Монтеры шел над морем на малой высоте. Через разбитый колпак в кабину задувал ледяной ветер. Его лицо, израненное осколками, было в крови, Левый рукав и левая штанина комбинезона тоже пропитались кровью. Монтера сидел, вцепившись руками в штурвал, на лице застыла странная, неподвижная улыбка. До базы в Рио-Гальегосе оставалось совсем немного.

– Габриель, – вслух сказал он. – Не дай мне упасть сейчас, Габриель.

Впереди показался аэродром, огни полосы мерцали в сером свете пасмурного утра. Генерал Лами Дозо стоял на вышке, вглядываясь в бинокль в приближающийся самолет.

Из динамика послышался голос Монтеры:

– Захожу на посадку.

«Скайхок» промчался над крышами зданий, едва не зацепив их, и побежал по полосе. От штаба к самолету устремились машины. Наконец он остановился.

Монтера сидел в кабине, уронив голову на грудь. Все вокруг него заволокло туманом, откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, до него донеслись голоса людей. Он почувствовал, как чьи-то руки бережно вытаскивают его из кабины. Он открыл глаза и увидел лица, много лиц. Среди них он узнал генерала Лами Дозо.

– Уши и хвост, а, генерал?

Монтера улыбнулся и потерял сознание.

А потом все было кончено. В Порт-Стэнли аргентинцы сложили оружие, а в Буэнос-Айресе разъяренная толпа ясно дала понять, что Гальтьери должен уйти. В Лондоне, в Вестминстерском дворце, премьер-министр Великобритании поздравила членов парламента с победоносным окончанием кампании.

В госпитале Сестер милосердия в Буэнос-Айресе Габриель и донна Елена ждали возле палаты Монтеры. Наконец дверь открылась и вышел главный хирург.

– Как он? – спросила донна Елена.

– Не очень хорошо, но жить будет, – ответил врач. – Летать на реактивных истребителях он, конечно, больше не сможет. Вы можете войти.

Габриель вопросительно взглянула на донну Елену, и та, улыбнувшись, сказала:

– Я получила своего сына обратно, больше мне ничего не надо. Войдите, я подожду.

Когда Габриель открыла дверь, Монтера лежал на кровати, закрыв глаза, как будто спал. Многочисленные порезы на его лице были заклеены пластырем, левая рука – в гипсе, левая нога – тоже.

Она молча стояла у его кровати, но он почувствовал се присутствие и открыл глаза.

– У тебя кошмарный вид, – сказала она.

– Ничего, все будет в порядке. Доктор сказал, что я еще смогу играть на скрипке. Знаешь, самое смешное, что я никогда не мог играть на скрипке.

Она смеялась и плакала одновременно, упав на колени рядом с кроватью и прижавшись лицом к его лицу.

В Лондоне было чудесное утро начала зимы. Ветви деревьев в Сент-Джеймсском парке, подернутые морозом, серебрились в лучах яркого солнца. Тони Вильерс ехал в такси по Пэлл-Мэллу к Букингемскому дворцу.

Он был в форме своего полка. Красно-синяя парадная фуражка сверкала золотым галуном, ремни блестели, орденские планки и нашивки аккуратными рядами украшали левую сторону груди.

– Какой день сегодня, а, командир? – с энтузиазмом сказал таксист. – Тоже были там, на Фолклендах?

– Был, – ответил Вильерс.

– Интересно, командир. Я и не знал, что гренадеры тоже там воевали.

– Только некоторые.

Шофер улыбнулся в зеркальце.

– Всыпали мы им перцу, а?

– Всыпали, – согласился Вильерс.

Они объехали вокруг памятника королевы Виктории и подкатили к главным воротам, где разрешалось останавливаться такси. Вильерс вышел и достал бумажник.

– Не надо ничего, командир. Сегодня – бесплатно.

Таксист еще раз улыбнулся и уехал.

Вильерс направился к главному входу во дворец. Вокруг собралось много народу. Здесь были представители всех родов войск, многие вместе со своими родными и близкими. На женщинах красовались новые шляпки, купленные специально для такого случая.

Во дворце царил дух оживления и радости. Все поднимались по лестнице, устланной красными ковровыми дорожками, в картинную галерею. Большой зал был уставлен рядами стульев, обращенных в сторону небольшого возвышения, где сядет королева.

Военный оркестр играл легкую музыку, в зале стоял гул приглушенных голосов. Люди рассаживались по местам. Каждый, кому предстояло получить сегодня награду, мог привести с собой двух гостей, обычно членов своей семьи. Только Вильерсу некого было приглашать.

Он сел на предназначенный для него стул и принялся рассматривать мраморные статуи, картины на стенах и окружавшую его толпу.

Разговоры вдруг смолкли, оркестр заиграл «Боже, храни королеву», и в зал вышла Елизавета Вторая.

Награды выдавались в определенном порядке, сначала военно-морскому флоту, как главному виду вооруженных сил Великобритании, потом представителям сухопутных войск, потом – летчикам. Услышав свое имя, каждый выходил вперед, чтобы получить награду из рук королевы. Для любого у нее находилось несколько слов. Вильерса представили к ордену «За боевые заслуги». Когда пришел его черед и он приблизился к королеве, она сказала:

– О ваших заслугах в газетах не напишут, и немногие знают о них, не так ли, полковник Вильерс?

– Майор, мэм.

Королева улыбнулась.

– Вы, верно, не видели еще сегодняшнего номера «Армейского листка»?

Вильерс поклонился и отошел, а его место уже занял другой офицер.

• Предыдущая
• 43/44
• Следующая