Однажды - Герберт Джеймс - Страница 41
- Предыдущая
- 41/84
- Следующая
Тем не менее легкие проблески в памяти тоже отрицать не стоило, внезапные моментальные снимки — игры и беседы с крошечными человечками в лесу, человечками, походившими на людей, но все же сильно отличавшимися от них, — нелегко было отбросить в сторону. Но воспоминания выглядели именно моментальными снимками, отдельными кадрами, которым недоставало сути, потому что они оставались неполными, без начала и конца. Еще Том помнил сказки, которые ему рассказывала мать, истории о маленьких человечках, которые любили играть и танцевать. Они могли быть очень непослушными, но любили помогать «большим» людям в тяжелые для тех времена. Волшебные сказки о колдовстве и чуде, доброте и жестокости, магии и озорстве, печали и радости. Мальчику они всегда казались фантазиями; но сейчас он уже не был в этом так уверен, теперь он задавал себе вопрос, не являлись ли они правдивыми рассказами о другой жизни, которую Бетан близко знала, которую хотела разделить со своим маленьким сыном. «Нет, — сопротивлялся он. — Конечно нет, этого просто не могло быть. И все-таки...»
По мере того как они с Дженнет углублялись в лес, Том, вслушиваясь в ее легкий, певучий, со странной отдаленной хрипотцой голос, осознавал, что начинает видеть и чувствовать более ясно, чем когда-либо ранее. Краски леса, его запахи, частота его выдохов — да, лес дышал! — и даже вибрация деревьев, цветов, всякой растительности, каждой травинки и листочка — он мог чувствовать все это, он слышал, как оно поет гимн собственной жизненной силе. Это ошеломляло.
А ведь предстояло узнать еще многое!
Дженнет, которая опять ушла вперед, не замечая, что удар по всем чувствам Тома замедлил его движение, ждала его на маленькой полянке.
— Ты в порядке? — тревожно спросила она, увидев его хмурую физиономию.
— А? Д-да, я думаю, да. Мне кажется, у меня от всего этого начинает слегка кружиться голова.
Она снова улыбнулась.
— Иди сюда, догоняй меня. Посмотрим, что можно с этим сделать.
Опять ее протянутая рука манила, и на этот раз Том коснулся легких пальцев, и девушка потянула его вперед. Знакомый уже заряд электричества побежал вверх по руке, а затем по всему телу, и он вздрогнул, но не от удара, а от удовольствия. Затем Дженнет поднесла другую руку к его лицу, ладонью кверху, длинные тонкие пальцы уперлись в его колючий подбородок. Прежде чем Киндред успел запротестовать, она выпятила губы и легко дунула на свою раскрытую ладонь.
Порошок, наполнивший воздух между ними, был настолько мелким, что стал видимым, только превратившись в разноцветные искорки. Том понятия не имел, откуда он взялся, но крошечные частицы мгновенно наполнили его ноздри и открытый рот. Молодой человек почувствовал, как порошок проникает сквозь кожу, щекочущее ощущение не казалось неприятным. Вещество не имело запаха, и раздражение — на самом деле щекотка — было минимальным. Но эффект оказался удивительным.
Как некоторые быстродействующие, мощные и в высшей степени незаконные наркотики, порошок обострил его чувства — все пять плюс еще одно — до такой степени, что это могло испугать, если бы он не обладал также успокаивающим эффектом. Именно тогда мир вокруг него стал почти сюрреалистичным в своей явной реальности.
Том увидел вещи такими, какими они были на самом деле, без присущей им тенденции к подчинению и порядку; мир вокруг него стал таким, каким его следовало видеть (и каким, возможно, он был когда-то). Но человеческий мозг наполнился высокомерием и предрассудками, и развитие стало скорее его противником, чем другом, а прогресс — ослепляющим врагом. Теперь же Киндред мог слышать, обонять и чувствовать присутствие лесных животных, даже если они находились далеко от него. Он видел лису, не обратившую внимания на кролика, олененка, который танцевал с зайцем, крота, игравшего в прятки с лесной мышью, мотылька, утешавшего гусеницу. Том знал, что изменился не только его взгляд на животных, но и их взгляд на него. Молодой человек больше не представлял для них угрозы, он принадлежал к их царству и был принят в их общий дом.
Когда Дженнет тихо потянула его дальше, он снова увидел фей, только на сей раз они явились ему четче, словно дивные существа тоже приняли его в свой мир. Некоторые из них просто резвились, другие играли со стайками бабочек, взбирались на них верхом, как на летающих лошадей, а другие летели сзади, используя шелковые нити как поводья. Яркие серебристо-синие феи и эльфы играли в чехарду, перепрыгивая через кучку росших вместе грибов. Трепещущие крылья красавиц помогли им выйти победителями.
Он чуть не споткнулся о зеленого бесенка, сидевшего на почти неразличимой тропинке; существо напоминало тощую лягушку с человеческими конечностями и чертами лица; кучки травы росли из его спины и из центра лысины как часть самой природы. Он злобно таращился, но не сделал попытки убежать, когда Том осторожно переступил через него. Два грязно-зеленых корнуэлльских эльфа разговаривали на поваленном стволе дерева, каждый из них был примерно десяти дюймов в высоту и походил на высохшего маленького старичка. Морщины избороздили их худые лица, а раскосые глаза казались абсолютно черными. Высокие коричневые шляпы из старой кожи подпрыгнули, когда эльфы закивали, соглашаясь друг с другом.
— Крэд и Детнуа, — шепнула девушка, наклонившись к своему спутнику. — Они всегда ведут философские беседы, причем им даже не обязательно приходить к каким-то выводам. Друзья рассердятся, если им помешают, так что проходи мимо осторожно и молча.
Когда они приблизились к старому дубу, который, должно быть, рос в этой части леса последние лет триста, Тому показалось, что кора дерева как будто движется. Подойдя поближе, он увидел сотни крошечных коричневых созданий, корчившихся и извивавшихся на ее поверхности в каком-то безумном танце, их уродливые личики гримасничали, словно каждое существо подвергалось собственной пытке. Услышав тихие стоны и завывания, Том испуганно посмотрел на Дженнет, но та сделала знак двигаться побыстрее. Ее очаровательное личико выражало презрение.
— Мы называем его Древом Наказания. Оно предназначено для тех эльфов, которые причинили кому-либо непоправимый вред. Стыд и отчаяние заставляют их так корчиться, и каждый из этих негодяев останется здесь на сто лет, пока не умрет, а затем отпадет, как сгнившая кора. Таким образом, они освобождают место для следующего преступника — их список огромен.
Том невольно содрогнулся, и они быстро пошли дальше. Хорошее настроение вновь вернулось к молодому человеку при виде маленького существа, попыхивавшего трубкой, сделанной из стебля какого-то растения. Человечек гладил длинную коричневую бороду, что-то весело бормоча себе под нос, и не заметил молодых людей, пока они не оказались рядом. Он приветливо улыбнулся и помахал рукой, продолжая попыхивать трубкой, одновременно разговаривая сам с собой.
— Добрый день, Икалф, — поздоровалась с ним Дженнет, и только тогда Том увидел множество других лиц среди пышного кустарника, причем их глаза были устремлены на курильщика трубки. Приблизившись вплотную, Том сумел разглядеть лица и плечи, а кое-где и тела с ног до головы одетых в зеленое человечков. Все они с увлечением слушали рассказ курильщика: оказывается, Икалф разговаривал вовсе не сам с собой.
— Иногда его зовут Требрех, — тихо рассказывала девушка, когда они пошли дальше, — а иногда Семай — в зависимости от того, что он рассказывает. Он говорит, будто знает все старые истории, печальные и счастливые, и все древние загадки и песни, но иногда, мне кажется, он сочиняет их прямо на ходу.
Всюду, куда смотрел Том, кипела какая-то деятельность, хотя часто, невзирая на обострившееся восприятие, ему приходилось вглядываться очень внимательно, чтобы определить что происходит. Феи с тонкими крыльями, иногда вдвое большими, чем их тела, скользили между деревьев и в подлеске, но особенно им нравилось порхать вокруг самых ярких цветов, поддразнивая друг друга, перекрикиваясь или распевая песни. Они летали рука об руку, группами по трое, по восемь или дюжинами, наслаждаясь прекрасным летним днем. Другие, никого не стыдясь, все вместе занимались любовью, их крошечные тела светились от переполнявшей их энергии, искры слетали с кончиков крыльев фантастическими фейерверками, когда они достигали оргазма, издавая звонкие восторженные крики, яркие и мелодичные. Молодой человек повернулся к Дженнет, подарившей ему сияющую улыбку.
- Предыдущая
- 41/84
- Следующая
