Однажды - Герберт Джеймс - Страница 37

• Предыдущая
• 37/84
• Следующая

— Но это совсем другое дело!

— Вовсе нет...

— По большей части это дело вкуса. Или суждения.

— А в результате — то же самое.

Поставленный в тупик, Киндред не знал, что ответить.

— Видишь ли, вы потеряли способность понимать, что сознание — это нечто между атомами, молекулами и частицами, невидимый клей, который и связывает все это воедино. Оно имеет свои собственные модели — их биллионы, триллионы и что там идет дальше? — (Еще один намек на то, что все сказанное эльфом вовсе не лежало за пределами понимания Тома, потому что посредником было его собственное подсознание, но в любом случае, очень уж странно звучали эти вещи из уст забавного маленького человечка...) — И именно сознание является той энергией, которая связывает эти модели и образует формы, вещество, если тебе так больше нравится. Некоторые ученые уже подошли очень близко к великому открытию, так что относительно скоро у вас появятся технические возможности, чтобы проверить это. Да, вас, людей, ожидают тогда некоторые сюрпризы.

Эльф на столе хлопнул себя по коленке и хихикнул.

— Подожди минутку, — запротестовал Том. — А как же тогда я смог тебя увидеть? Во мне-то нет ничего особенного.

Человечек пару секунд внимательно смотрел на него.

— Вот как? Значит, нет? — наконец переспросил он. — Тебе надо очень многому научиться, но нельзя все сделать сразу. Попытайся оглянуться назад. Вспомни себя, когда ты был маленьким.

Киндред размышлял долго и упорно, но это ни к чему не привело.

— Бетан — моя мама — рассказывала мне множество историй о феях и маленьких человечках, похожих на тебя.

— Не о человечках, Том. О порождениях Природы.

— Все равно. Но ведь это были просто, ну... сказки, фантазии, чтобы развлечь ребенка.

— Напрасно ты так думаешь.

— Ну, брось. Все матери рассказывают своим малышам сказки о феях.

— А откуда, по-твоему, эти сказки берутся?

— Мифы, выдумки. Фольклор, передаваемый веками из поколения в поколение.

Эльф покачал головой.

— Воспоминания, Том. Большинство из них — родовые воспоминания. Передаваемые из поколения в поколение, как ваши гены. Маленькие человеческие существа, ваши младенцы, верят в это, поэтому мы иногда показываемся им.

— Но почему?

— Потому что мы их любим, и это безопасно, они не представляют угрозы для нас. По той же причине мы иногда показываемся вашим старикам. Вы считаете их рассказы старческим слабоумием.

— Я не понимаю, почему мы для вас опасны. Опять короткий смешок.

— Вы опасны даже для самих себя. Когда-нибудь все может измениться, возможно вы избавитесь от своего цинизма и вновь обретете простое знание. Но я думаю, что сначала в нас поверят ученые. Поживем — увидим.

Молодой человек отчаянно пытался переварить все, что до сих пор было сказано. Отнюдь не самое простое занятие.

— Хорошо, — сказал он, все еще наклоняясь вперед к столу. — Итак, почему я? Почему я и сейчас?

— Потому что твоя жизнь в опасности.

В опасности. Красиво сформулировано, но опять-таки в пределах его собственного, Тома, словарного запаса.

— Вот это чудовище? — он передернулся при мысли о нем. — Как ты его назвал?

— Суккуб. Это сексуальный монстр, которого использует тот, кто хочет причинить другому вред. Если бы ты был женщиной, то к тебе мог прийти инкуб. Он хотел обокрасть тебя, Том.

— Но когда я проснулся, он...

— Крал твои жизненные соки.

Киндред, пораженный, откинулся на спинку стула.

— Почему? Кто...

— Разве ты не понял, в какой ты опасности?

Глаза маленького человечка сузились от напряжения, почти закрылись.

Том молча глядел на него, отвесив челюсть от изумления. Его руки вцепились в край стола так, что костяшки пальцев побелели.

— Я не понимаю, — повторил он, — нет, я не понимаю этого.

Ночной ветерок кружил по кухне, и Том пошел закрыть переднюю дверь. Задвинув засов, он для верности еще подергал ручку. Затем вернулся к столу.

— Не можешь ли ты придерживаться одного размера? — попросил молодой человек. — У меня есть о чем поразмыслить, не считая изменений твоего роста.

— Я уже сказал, что мой рост зависит от тебя. Ты можешь изменять его по своему вкусу, хотя я не обязан подчиняться.

«Был ли это еще один намек на то, что все происходит в его собственном мозгу? Нет, не может быть. Это не фантазия и не сновидение. И он абсолютно здоров душевно (как предпочитает о себе думать большинство безумцев)».

— Скоро мой размер установится, — уверил его эльф и, с некоторым опозданием, добавил: — Кстати, меня зовут Филиберт, иногда Ксеркс. Но я привык к имени Ригвит. Тебя устроит?

Том кивнул, хотя в данный момент его не слишком интересовала проблема имени.

— Ты... ты сказал, что я в опасности. Кто хочет навредить мне?

— Она. Ты знаешь, та, которую люди называют ведьмой, мегерой, злой колдуньей, — для них существует много названий.

— Ведьма?

— Это наиболее распространенное из них.

— Ты ведь говоришь о Нелл Квик, верно.

Ригвит — ну, ладно, пусть будет Ригвит — кивнул кофейного цвета головой.

— Она тебя ненавидит.

— Мы едва знакомы, — возразил молодой человек, — кроме того, сегодня, пораньше... — он как-то забыл, что уже было сильно заполночь, — она пыталась... — Он резко остановился. Ради всего святого, как можно объяснить... объяснить эльфу, что значит «соблазнить»? Вместо этого он быстро спросил своего крошечного собеседника: — Что заставляет тебя думать, что она — ведьма?

— Мы знаем, когда затевается Зло. И всегда можем определить злых колдуний. Нелл — не тайна для нас.

— Но что она имеет против меня? — Правда, он действительно чувствовал себя неловко в ее присутствии с первого момента их знакомства, но считал, что его просто смущали ее слишком откровенные домогательства. Киндред не возражал против того, чтобы его соблазнили, но эта женщина казалась слишком вульгарной и назойливой. К тому же в ней явно было что-то странное. Нелл Квик, безусловно, привлекательна, даже восхитительна с ее буйными черными волосами и алыми губами, но в темных глазах скрывалось выражение... да, именно порочное.

— На это мы еще не знаем ответа, Том. Но сегодня ей понадобилось твое семя. Вот почему она наслала на тебя суккуба.

Том только в смятении покачал головой. Затем спросил:

— Кого ты имеешь в виду, говоря «мы»?

— Мы, лесной народ, феи, эльфы, — твои соседи. Обитатели леса.

— Это безумие. Я провел здесь детство — я знаю эти леса. Я когда-то исследовал здесь каждый... — Он умолк, когда воспоминания начали пробивать себе дорогу через многослойные покровы времени.

— Черт! — гневно и разочарованно воскликнул он.

— Ты уже почти вспомнил, верно? — хитро улыбнулся Ригвит. — Ты уже почти восстановил картины прошлого. Но тебе пришлось испытать ужасный шок от потери любимой матери. Горе и изменившиеся жизненные обстоятельства украли у тебя тайное знание, а время ограбило твою память. — Ригвит глубоко вздохнул. — К сожалению, так бывает всегда, и не только с тобой, но и с другими, которые когда-то знали тайну. Я полагаю, так и должно быть, потому что скептицизм и неверие, которые приходят вместе со старением, конечно, ослабили бы нас.

Больше Том уже ничего не мог переварить. Усталость, несмотря на чудесный сок, выпитый ранее, одолела его душу и тело; полное душевное истощение победило любопытство. Он зевнул.

— Тебе пора отдохнуть, — добродушно заметил Ригвит.

— Нет, нет, — слабо запротестовал молодой человек, — осталось еще столько необъяснимого, столько еще надо узнать...

Он боялся, что если сейчас отпустит эльфа, то больше никогда его не увидит. Это пугало, но вообще все казалось чудесным. Пугающе чудесным. Однако плечи его опустились, голова упала.

— Ты скоро уснешь, — сказал эльф.

Веки Тома отяжелели.

— Очень скоро, — успокаивающе произнес далекий голос.

Когда глаза его закрылись, тихий голос продолжил:

• Предыдущая
• 37/84
• Следующая