Язва - Хеннеберг Натали - Страница 1

• 1/94
• Следующая

По земному летоисчислению — 3000 год.

Сигма, восемнадцатая планета двойной звезды Арктур, созвездие Волопаса.

Мужчину, который должен был умереть на рассвете, разбудили в полночь. Он тотчас вскочил, его движения были гибкими и мягкими, как у леопарда. Он был все еще в космических доспехах, пробитых и потускневших в сражениях, на руках его были электромагнитные наручники. Он прислонился к стене своей камеры — эта поза плененного бойца была полна благородного достоинства…

Две последние луны Сигмы, — а всего их насчитывалось семь (что считалось одним из признаков ее очарования) — зеленая и сиреневая — отражались в окне, и на полу рисовался четкий квадрат. И в этом рассеянном лунном свете приговоренный увидел входящего в камеру мужчину огромного роста, одетого в пурпурно-красную симарру. Его лицо облегала, словно перчатка, маска из черной пленки по последней сигмийской моде.

Это мог быть палач — в стародавние времена палачи на Земле любили такие одеяния — а Сигма была когда-то заселена землянами. Но палач должен был появиться только на рассвете. Это он знал точно.

Но сомнения приговоренного длились не более секунды — потолок камеры засветился, и незнакомец приблизился к нему. Человек, который должен был умереть, тотчас вытянулся по стойке «смирно», откинул назад голову и рассмеялся сумасшедшим смехом.

— Почему вы смеетесь? — поинтересовалась тень.

Голос был властным и грубым. Это был голос человека, привыкшего повелевать, землянина высшей касты. Через прорези своей маски он рассматривал узника, которого утром сам приговорил к смертной казни… И подумал, что парень как нельзя лучше соответствует сложившемуся образу космического героя — да, это был леопард в образе человека, идеальная боевая машина без страха и упрека… И он еще подумал: «Может быть, именно это их и спасает — его и таких, как он, — ведь этот мальчишка прошел огонь, воду и медные трубы, даже не подозревая об этом…» Но в этот момент он обратил внимание на слишком правильные черты лица пленника, на его странную мимику, на серые, а быть может, голубовато-зеленые, как волны океана, глаза, глубокие, как сама бесконечность… И до ночного посетителя вдруг дошло, что приговоренный выше его на целую голову (физически, естественно…).

— Почему вы смеетесь? — спросил он сурово.

— Я смеюсь, потому что поначалу принял вас за палача, что достойно всяческого порицания, — учтиво ответил молодой человек.

— А разве это не так?

— Нет. Вы всего лишь его предвестник.

— Вы знаете меня?

— Ну конечно. Вы космический префект Сигмы, великий адмирал Арктура, единственный землянин, который командует космическими эскадрами и которого зовут Ингмар Кэррол. Это смешно, не так ли?!

— Не думаю. У вас странное представление о юморе.

— Разве это так уж важно в моем положении?

— Вы сами его выбрали! — Казалось, рот под черной маской буквально выплюнул эти слова. — Какая наивность, пытаться бороться с Сигмой!

— Я перевозил беженцев с Земли.

— Да. На борту пиратского корабля, на захваченных кораблях! Наши досье полны жалоб на межпланетных корсаров!

— Ну уж! Жалобы Ночных похожи на мяуканье тигра! — молодой человек пожал плечами, насколько это было возможно в электромагнитных наручниках.

— Ночные! Опять Ночные! — воскликнул адмирал с досадой. — Все вы повторяете это как оправдание!

— Нет, как обвинение. Или вы не знаете, что они из себя представляют?

— Да знаю, знаю, — отвечал тот, кого звали Ингмар Кэррол (а это было страшное имя, оно заставляло трепетать звезды). — Но вы, кажется, хотите мне рассказать что-то новое?

Он досадливо тряхнул полами своего пурпурного одеяния, и перед молодым пиратом предстал во всем величии тот, кого сама вечность ковала в течение долгих лет скитаний по Галактике и суровых испытаний: это был мужественный, атлетически сложенный землянин, жизнь на более цивилизованной планете сделала его утонченнее, но сущность не изменилась. В нем не было ничего от этой планеты с ее неясными рассветами, от этих стройных ангелов, от этих статуй из хрусталя — местных жителей, которые расцветали под лугами Арктура, клонились к земле, как лилии к воде, и так легко умирали. Которые любили умирать… Он подвинул к себе единственный стул и уселся на него верхом, лицом к узнику.

— Ну, — сказал он, — говорите.

Тот, по-прежнему стоя в позе плененного леопарда, воскликнул:

— Вы, что же, не знаете, что Земля завоевана и покорена Ночными?!

— Да, я слыхал об этом, потому что присутствовал на вашем процессе.

— Вы даже приговорили меня — но ведь это такая ерунда…

— У меня и у судей были на то причины. Сигма дала вам возможность защищаться, не так ли? Вам это не удалось. Тем не менее, подумав как следует, я предоставляю вам еще одну возможность объясниться. Слушайте меня внимательно: дело в том, что официально мы, жители Арктура, ничего не знаем о теперешней Земле: ни о черном знамени, которое развевается над ней, ни о Ночных. Об этом ходит много сплетен. Так что это — их отличие или уничижительная кличка? Действительно ли они силы ада или просто психопаты?

В самом деле, примерно от двадцати до тридцати лет назад неизвестная эпидемия, ужасная эпидемия — средство от нее не найдено до сих пор — которую мы называем «Язва», «земная болезнь», «великая смерть», обрушилась на планету-мать и продолжает разрушать ее. Во избежание заражения все межпланетные отношения были прерваны, а Солнечная система — подвергнута постоянному карантину. Наши дипломатические миссии не проходят дальше пояса астероидов. Создается впечатление, что эта болезнь имеет и физические симптомы. Время от времени до нас доходят фотографии, ужасные и богохульственные микрофильмы, в которых встречаются самые разные виды насилия — их тотчас уничтожают. Те редкие корабли, которые курсируют в районе созвездий Центавра и Стрельца, подвергаются драконовским мерам карантина. Время от времени нескольким кораблям с эмигрантами удается ускользнуть…

И вот именно на эти слабые связи с Землей вы и напали под предлогом, что эти корабли перевозят неприятеля. Так вот, по законам свободных звезд, космический разбой — это единственное преступление, за которое нет пощады. Слабый от природы, человек, заброшенный в бесконечность, не может внедрять там законы волчьей стаи. А вы были тем самым волком, который нападает на путешественников! На это обвинение вы ответите: «Но ведь речь идет о Ночных!» — и будете думать, что этим все сказано. Но на корабль не нападают просто потому, что он перевозит, например, матютинов из созвездия Крыла или сумеречников из созвездия Лиры! Это было бы точно таким же нарушением.

— А, так вы думаете, что?..

— Все формы жизни имеют право на существование в гиперпространстве. Все, независимо от того, будет ли их структура основанной на кремнеземе, газообразной или протеиновой; все, если они пробудились к жизни, сохранили ее, развили и увековечили: это и есть три принципа созидания…

— А, так вы верите?..

— Здесь я задаю вопросы. Я вас спросил. Отвечайте. Что же представляют из себя эти самые Ночные, к которым вы так неравнодушны?

Голос, доносящийся из-под маски, неожиданно стал резким и насмешливым. Узник уловил это. Веки его медленно опустились. Казалось, он опять погрузился в собственный сумрачный мир. Он не двигался, но в то же время создавалось впечатление, что он где-то далеко отсюда… Наконец он произнес:

— Адмирал-префект, следует заметить, что это последняя ночь в моей жизни. Вы приговорили меня к смерти по вашим законам, но не по моим. Но, насколько я понимаю, никакой свод законов не дает вам права мешать мне спать. Спокойной ночи, адмирал.

• 1/94
• Следующая