Черная сделка - Зверев Сергей Иванович - Страница 8
- Предыдущая
- 8/13
- Следующая
В карманах чудом остался закамуфлированный под дешевую зажигалку фотоаппарат. Хоть маленький, но зоркость у него достаточная. Вращаешь колесико – увеличивается зуммер. Чудо шпионской техники. Эфэсбэшники одолжили, не поскупились. Хотя вроде это уже устаревшая модель.
На просеке росли цветы – тысячелистники. Локис остановился, нарвал букетик. Отгрыз каждому цветку «голову», выдавил из стебельков зеленый густой сок, смазал им обожженные руки. На заброшенной дороге нашел подорожник. Приложил его прохладные листья к ожогам.
Теперь Локис передвигался более осторожно, еще более изощренно путал следы, чаще ступал сапогами в болотную жижу. Шел вперед, потом пятился назад, стараясь попасть точно в свой след, иногда с места как можно подальше отпрыгивал, шел в другую сторону, кружил по расходящейся спирали... Даже у самой умной собаки от такой «чехарды», которую вытворял со своими следами старшина спецназа ВДВ Локис Владимир Олегович, должны были мозги если не закипеть, то уж точно свихнуться. Кроме того, обнаружив в лесу помет, лосиный или какого-нибудь другого зверья, Локис, совершенно не морщась, хорошенько обмазывал им подошву сапог.
Пока он совершал все эти для него вполне незамысловатые действия – для десантника это нормальный рабочий момент, школа выживания, «начальные классы», – на ходу прикидывал, что ему делать дальше:
«Озлобленный мент, конечно же, повсюду раструбил, что скрылся опасный преступник. Отпечатки на ноже и на шокере работают против меня. Мою личность давно идентифицировали. Развернули поиски. И если сейчас найдут, не важно кто – погранцы, эфэсбэшники, не говоря о ментах, – то сразу же „закроют“. Пока буду сидеть под замком – столько воды утечет. Доказать, что я не убийца, надеюсь, эксперты смогут. Но сколько времени на это понадобится...»
Впрочем, о перспективе попасть в руки погранцам или сотрудникам ФСБ (конечно, не «ментам») он уже думал в трейлере. Поэтому возможность добровольной сдачи себя он даже не рассматривал. А с другой стороны, куда же деваться? Не вечно же быть в бегах? Может, самому попробовать достать этих «могилокопателей»? Вывести их на чистую воду и отдать «органам», а потом следаки разберутся, кто прав, а кто виноват. Конечно, он понимал, что одному в неизвестной местности, в неизвестном ему городе, когда за ним охотятся целыми воинскими частями, произвести собственное расследование задача почти нереальная.
Локис представил себе полковника Белогурова. Представил, как Анатолий Иванович грызет свой ус, пыхтит, краснеет от гнева, курит одну за другой сигарету. «Анатолий Иванович боевой офицер, он никогда не поверил бы, что ни с того ни с сего его боец, которому он полностью доверял, зарезал другого его бойца, – рассуждал Локис, – и притом во время ответственной, приближенной к боевой операции. В принципе, я бы и сам никогда в этот бред не поверил: Так, а что бы я сделал, если бы у меня случилась такая ситуация с моим подчиненным? – думал Локис. – Первым делом я захотел бы сам, с глазу на глаз, без посторонних, с ним потолковать, выяснить что к чему. А как это сделать? Наверняка Анатолия Ивановича уже предупредили, что меня разыскивают, что я главный подозреваемый в убийстве. Кроме того, к нему тоже – сто процентов – приставили тихарей. Таким, как он, боевым офицерам особисты не очень-то доверяют. Такие, как Анатолий Иванович, чтят честь своего мундира и не станут сотрудничать с ними. А значит, полковник Белогуров, в свою очередь, не доверяет им. И что же из этого следует? Анатолий Иванович не сдаст им „контрольную точку“ и наших ребят „шпионов“, которые на эту точку выйдут. Поэтому сейчас он их, законспирированных в Калининграде, ожидающих сигнала о встрече, трогать не будет, чтобы их не цепанули эфэсбэшники... Анатолий Иванович, конечно, понимает, что мне некуда податься и только мой выход на них – это шанс ему поговорить со мной, может быть, и помочь мне».
Проблема была в том, что Локис также не знал своих связников – это было сделано для чистоты эксперимента. Паролем для «распознания» были те самые фотографии аэродрома, которые его группа должна была сделать. Если фотографий в условленном месте не было или были какие-нибудь не те – «левые» фотки, подкинутые погранцами, – то связники на личную встречу не выходят...
Все умозаключения, которые возникали в голове Локиса во время бега, ориентирования на местности, обработки ран, приводили его к одному и тому же выводу – ему необходимо продолжать выполнение задачи, то есть идти на аэродром, фотографировать объект и выходить на ребят-«шпионов» в Калининграде. А они уже выведут его на полковника Белогурова. Дальше все разъяснится.
Сомнения рассеялись окончательно. Старшина спецназа ВДВ Владимир Локис в одиночку продолжал выполнять задание, тем более для него никто его не отменял.
Локис по памяти восстановил маршрут следования – представил карту, схему дорог. По солнцу, мху на деревьях, немного погодя и по указателям на шоссе – определил место своего нахождения. Аэродром должен был быть совсем неподалеку.
На дороге старшина заметил продвижение колонны с вооруженными солдатами, было ясно, что искали его. Локис быстро и бесшумно углубился в лес.
9
Микроавтобус, петляя по лесным дорогом, переваливаясь словно утка на ухабах, иногда буксуя в черных лужах, проползая брюхом по грязи между колеями, выехал на берег реки Прохладной.
– Это место, в отличие от других, настоящий Клондайк, – Антон обращался к Николаю Прокопьевичу.
– Тебя послушать, каждое новое место – золотое дно и алмазная жила, – буркнул в ответ Николай Прокопьевич.
Ему не очень нравилось выезжать с братом на «полевые раскопки». Возиться с дохлыми мухами – одно, а с человеческими останками – это совсем другое. Это противоречило его натуре. Если бы не большие деньги, которые мог принести скелет фашиста, то Николай Прокопьевич постарался бы увернуться от предложенной братом работы.
– Вон и мои орлы.
Сидевший за рулем Антон остановил микроавтобус и кивком головы указал в сторону речки.
– Копают берег Чечёра Экскаваторщик и Грубас Робокоп. Они не в курсе. Это просто рабочая сила. Бери больше, кидай дальше.
– Что за имя – Чечёра? – удивленно спросил Николай Прокопьевич.
– На хер мне его имя. За бутылку копает, как бешеный. Даже не видит, что в земле лежит. На три метра вокруг себя разметает любые недры. Глина не глина, камень не камень. Правда, столько ценных предметов перемалывает. Когда говорим ему, ты чё, не видишь? Отвечает: чё да чё... В общем, Чечёра.
– Экскаваторщик – потому что так хорошо копает?
– Нет – бульдозером умеет управлять.
– Д-а, понятно, – протянул Николай Прокопьевич. – А Грубас?
– Папа у него поляк, был. В Польшу от его мамаши сбежал. Говорят, он его Робертом назвал. Поэтому Робокоп – Роберт копатель. А грубас – по-польски – толстый. Видишь, какой жирдяй. Ленивый. Всегда подгонять нужно. Давно бы погнал его взашей. Да как-то все жалко. – Антон поковырял спичкой в зубах – по дороге, за рулем, он съел пару бутербродов с колбасой, жилка застряла между зубами. – А вон еще один, – Антон показал на резиновую лодку, что плавала на середине реки.
Парень с маской и каким-то прибором в руке приподнялся, наклонился за борт лодки и плюхнулся в реку. По темной воде пошли круги.
– Этот в курсах, – сообщил Антон. – Молодой, головастый. Веник Огнеметчик.
– Почему Веник? – Николай Прокопьевич чувствовал себя намного старше каждого из этой гробокопательной братии. Он никогда не любил клички. Как-то это не солидно. Тем более для мастера – почти ювелира, каким он себя считал: имя и фамилия – это клеймо и знак качества. Николай Прокопьевич Скорняшко, конечно, не Фаберже, но он уже прикидывал, как с помощью раздобытых средств от костей фрица переоборудует мастерскую и увеличит ассортимент своих произведений.
– А Веник... Потому что Вениамин. Огнеметчик... Маленький мальчик нашел огнемет. Теперь шашлыки он бесплатно жует... Откопал фашистский огнемет и починил. Радовался, как ребенок, поджаривал, что ни попадя, чуть поляну к чертям не выжег. Бывший студент. В компьютерах шарит. По Интернету лазит. В общем, помог мне кое в чем. Надеется, что я ему по-честному заплачу... Придется поделиться. О настоящей цене догадывается, но мы, – Антон улыбнулся брату, – настоящую ему не скажем. Честно признаюсь, он мне нужен. Вернее, его идеи. Говорит, в этом месте на реке должно что-то быть. Грандиозное. Вон видишь, с металлоискателем и эхолотом ныряет.
- Предыдущая
- 8/13
- Следующая
