Задание - Родионов Станислав Васильевич - Страница 22

• Предыдущая
• 22/44
• Следующая

Начальник уголовного розыска подкинул ему работы, как отдохнувшему. Будто он с юга приехал. Леденцов, изворачивался, чтобы не пропускать почти ежевечерних шатровых сборов. Сегодня даже пришлось подъехать на милицейской машине, сегодня был важный день — Мэ-Мэ-Мэ.

Он заглянул в Шатер, как в берлогу. Казалось, там никого и ничего нет. Но слабеющий свет фонарика затрепетал желтой бабочкой. Все были на месте. И в этом желтом свете Леденцову показалась необычность минуты: ребята сидели с замкнутыми лицами, молча, куртки застегнуты наглухо, у ног громоздятся рюкзаки.

— Опаздываешь, — сказал Шиндорга, упершись в его лицо дрожащим лучиком.

— Бери рюк, — велел Бледный.

— Что в нем?

— Золотишко.

Леденцов послушно взвалил мешок, который пригнул к земле каменной тяжестью. Что-то острое сильно вдавилось в низ спины, будто его пробовали посадить на кол. Он встряхнул рюкзак — теперь впилось и в позвоночник. Если и золотишко, то в виде самородков. Подобные грузы взвалили все ребята, даже Ирка скособочилась от неподъемной сумки.

— К «тачкам», — приказал Бледный.

В одно такси они, конечно, не уместились: только груза килограммов сто пятьдесят. В первую машину сел Бледный с Шиндоргой, остальные во вторую. Ирка подтолкнула Грэга к месту рядом с водителем, а сама прыгнула на заднее сиденье, прижавшись к Леденцову плечом. Это крепкое прикосновение отдалось лишь далекой тревогой: сейчас Леденцов думал об этом, или об этой, Мэ-Мэ-Мэ.

— Боря, — назвал его Грэг по имени, — я раб твой до гроба.

— А, сходил в «Плазму»?

— Там ребята высшего порядка!

— Не подведи меня…

— Скорее лопну, — заверил Артист.

Машины отмеривали квартал за кварталом. Леденцов смотрел в окошко, ориентируясь легко: город он знал, как свою квартиру. И все-таки не утерпел:

— Куда хоть едем?

— К Мэ-Мэ-Мэ, — промекал Грэг.

— Не бойся, не пожалеешь, — тихо успокоила Ирка.

Ее губы были где-то возле его уха. Он следил за путем, но чувствовал, что Ирка смотрит ему в затылок и ждет, когда он повернется.

Город явно кончался. Уже пошли районы новостроек. Куда они едут? Зачем? Что в рюкзаках? Беспокойство крепло. Не за свою жизнь: не убьют же. Но он мог впутаться в преступление. Потом объясняй, как это оперуполномоченный уголовного розыска попал в шайку, почему ехал на такси вечером за город, что вез в мешках, зачем связался с подростками…

Подростки? Но ведь они живут взрослой жизнью. Вот едут на такси вечером с грузом за город… Разве это не взрослое поведение? Ребятам через год-два вручат оружие и попросят охранять страну. Им-то? Ирка через год-два может выйти замуж, стать матерью и воспитывать детей. Она-то?

Машины уже мчались по загородному шоссе.

— Скоро? — притворно зевнул Леденцов.

— Приехали, — отозвался Грэг.

По соснам на развилке, по спрятанным в лесу домам, по светлым косогорам Леденцов догадался, что они в Песчаных Полянах. Машины свернули с шоссе и уже крутились меж соснами и штакетниками. Но заглохли они у высокой металлической ограды. Рюкзаки вытащили скоро, Бледный расплатился с обоими водителями, и такси уехали торопливо, будто испугались темных сосен. Леденцов огляделся. Деревья, железная ограда, тьма… Ни людей, ни огней. Но люди были. Невысокий плотный человек отвалился от сосны, подошел к ограде и чем-то звякнул, отчего в ней засветился узкий проем. Ребята взяли свои грузы и вошли в калитку. Сзади опять звякнуло. Меж калиткой и последующей стеной было метра два, поэтому они тут же миновали дверь и уже стояли в каком-то помещении, освещаемом фонарем в углу, тусклым, как лампада. Видимо, какое-то предприятие, замершее после дневной работы.

Яркий белый свет ослепил.

— Здорово, мужики!

Леденцов открыл глаза и, помаргивая, разглядел этого плотного человека…

Кепочка, что-то вроде ватника, русские сапоги. Круглое лицо, бульдожистые щеки, расторопный взгляд. И Леденцов подумал, что ведь можно иначе: рабочая одежда, приятное лицо, круглые щеки и энергичный взгляд.

— Тут Дуся спросила: а кто пятый?

— Желток, — объяснил Бледный.

— Проверен, — добавила Ирка.

— Тогда будем знакомы: Михаил Михайлович Мочин.

Он протянул руку. Леденцов тренировал не только бицепсы и трицепсы, но и кисти с пальцами. Однако сейчас ему показалось, что ладонь попала под колесо грузовика. Такая сила и жесткость бывает у людей, работающих с металлом. Ему бы еще добавить одну букву «М» — Могучий.

— Куда? — спросил Шиндорга.

— Сыпьте в уголок.

Вслед за всеми Леденцов развязал рюкзак и вытряхнул содержимое. Карбюраторы, свечи, поршневые кольца, прокладки… Спидометры, зеркала, «дворники», приемник… Кто-то даже коленвал приволок. Наверняка все краденое, видно, что детали и приборы выламывали впопыхах. Приемник вырван «с мясом».

— Ни себе фига! Спасибо, мужики. Если на свалке попадутся еще и колеса, то катите сюда.

Слово «свалка» Мочин выделил, сказав его громко и твердо, чтобы никто не сомневался: запчасти со свалки. Шито белыми нитками. Он внушал ребятам, что якобы не знает о происхождении товара. А коли не знает, то нет и скупки краденого. И Леденцов подумал, что этот человек столь же хитер, сколь и силен. Чувствуют ли это ребята? Когда они успели наворовать деталей? Видимо, еще до него, иначе бы пригласили. Интересно: сколько он заплатит?

— Мужики, возляжем? Эй, Крошка!

Леденцов не сразу приметил еще одного человека — худенького подростка в спортивной шапочке и лыжном костюме. Крошка бросился к приземистому ящику, похожему на ларь. Мочин толкнул приваленный к стене громадный рулон, и тот мягко упал на пол.

Леденцов огляделся.

Помещение — метров пятьдесят, сплошной бетон, на потолке солнцем горит лампа ватт в двести. Не то бункер, не то цех. Но стены украшены: как изделия абстракционистов висели до самого потолка масляные фильтры, диски сцепления, фары, цепи, гаечные ключи… А меж ними неожиданная и яркая краска. Неужели фрески на бетоне? Тигриная морда, бутылка шампанского, обнаженная женщина, лик Христа… Леденцов вертел головой, не понимая, чем завораживают эти стены. Неужели живописью? Скорее, контрастностью: женское тело, а рядом натуральная шестеренка.

— Ложись! — крикнул Мочин так, что по бетонным стенам пробежал звон.

Леденцов со всеми повалился на раскатанный спортивный мат. Легли полукругом. В середине оказались собранные Крошкой глиняные миски с зеленым луком, кислой капустой и солеными огурцами. Черный хлеб порезан скибками, как порублен топором. Вилки алюминиевые, кривые. Граненые стаканы не то мутного стекла, не то грязные.

Мочин сорвал винт с бутылки водки и разлил до донышка всем поровну. И Крошке, легшему с ним рядом. Сколько этому Крошке, лет четырнадцать-пятнадцать?

— Опростимся, мужички. — Мочин поднял стакан. — Вкусим за умных!

— Умные — это какие? — спросил Леденцов подурашливее.

— Умный кушает шницель, а дурак горчицу.

И Мочин оглядел его своим проворным взглядом, как обшарил.

— Тогда мы дураки: кушаем капусту…

— Это кто? — изумился Мочин, указуя на Леденцова стаканом.

— Это Желток, — объяснил Бледный.

— Я так и подумал, — удовлетворился Мочин.

Выпили торопливо, захрустев огурцами. Леденцов оглядел своих шатровых. Бледный от сосредоточенности еще больше заострился лицом, Шиндорга смотрел на Мэ-Мэ-Мэ с откровенным подобострастием. Но Грэг жевал капусту рассеянно. Ирка же не спускала глаз с него, с Леденцова.

Что для них этот Мочин? Кто он? Чем держит? Видимо, за краденые детали платит хорошие деньги.

— Сколько он даст «бабок»? — шепнул Леденцов Ирке.

— Ни рубля.

— Тогда к чему канитель?

— Он хайлафист.

— А на полу водка с капустой?

— В этом верхний шик…

— Не секретничать! — приказал Мочин, добавив, видимо, для новенького: — Умный тот, кто умеет крутиться.

— В какую сторону? — полюбопытствовал Леденцов.

• Предыдущая
• 22/44
• Следующая