Терапия испытанием: Необычные способы менять поведение - Хейли Джей - Страница 31

• Предыдущая
• 31/50
• Следующая

Уикленд: Вы давали инструкции матери наедине, или сын тоже присутствовал?

Эриксон: В присутствии сына. Потому что я хотел, чтобы он знал, что я прекрасно представляю, как он будет спотыкаться и падать, и падать в обморок, и все такое прочее.

Хейли: Как же мать заставляла его выйти из машины?

Эриксон: Однажды она уперлась ему в затылок и вытолкнула. Она очень сильная женщина.

Хейли: Судя по всему, вы просто подтолкнули мать помочь своему сыну, что она и так всегда делала.

Эриксон: Да, но таким способом, а не тем старым, материнским. Помочь таким способом, который кто-то другой считает полезным для ее сына. Я недавно виделся с этой женщиной, и она спросила, когда можно будет ходить с сыном в кегельбан. Он хочет поменять прогулки на кегельбан, пока мать читает. Как видите, состояние его улучшается.

Терапевт был высоким, красивым молодым человеком, звали его Джон Лестер. Он принялся за дело с энтузиазмом и трепетом, потому что проблема была необычная и уже выдержала множество попыток ее решить. Когда мама пришла к нему на прием, он увидел перед собой маленькую, беспомощно выглядевшую женщину лет под пятьдесят. У нее было четверо детей и двое из них доставляли ей немало неприятностей. Муж умер много лет назад. Проблема пьянства не обошла ее стороной, и порой речь женщины становилось совершенно невнятной. В ней не чувствовалось смущение, когда она рассказывала о проблеме сына; да и какое могло быть смущение, если она говорила о ней уже в течение пяти лет, таская сына к бесчисленным терапевтам. Мальчик лет десяти, худенький и симпатичный, казалось, был намного менее озабочен решением своей проблемы, чем его мать. Он пассивно следовал за ней, куда бы она его ни вела, не выражая при этом ни малейшей заинтересованности. Предыдущие полтора года мальчик лечился у очень знающего детского психиатра, который в конце концов сдался и сказал, что решить проблему не в его силах. Психиатр перепробовал множество средств. Он в подробностях обсуждал с мальчиком сексуальные отношения, проигрывал терапию и интерпретации, чтобы вскрыть сексуальную динамику, стоящую за проблемой. Он много времени провел с матерью, советуя ей, что делать, и объясняя, что может стоять за столь шокирующим поведением мальчика. Психиатр советовал ей не ругать мальчика и не позволять это делать сестрам, не обращать на проблему никакого внимания. Он установил правила, модифицирующие поведение, по которым мальчика ждала награда, если он не делал это самое; эта попытка тоже потерпела неудачу, как и все остальные. Были испробованы лекарства, было испробовано репетиторство в надеж-де, что школьные успехи остановят проблему. Вышло все наоборот: мальчик стал проявлять свою проблему и в школе, приводя в замешательство окружающих.

На первое интервью мистер Лестер попросил прийти семью в полном составе, но появился только проблемный мальчик, Джордж, и его мама со своим четырехлетним внуком. Предполагалось, что придет мать внука, Барбара, но, по словам мамы, у дочери появилась работа и она не могла отказаться. (По правде говоря, Барбара была еще большей проблемой, чем Джордж. Ей было двадцать лет, но она уже страдала ожирением из-за невротического переедания. Когда Барбара была расстроена, а это случалось нередко, она поглощала бутерброды в неимоверных количествах. На улице она якшалась с молодежными группировками, и ее друг регулярно сидел в тюрьме. Барбара прижила двух малышей, растить которых приходилось ее матери, так как сама она была по отношению к ним совершенно безответственной.)

Усадив поудобней маму и Джорджа, терапевт приступил к расспросам:

— Вы дома свободно обсуждаете его проблему? Я имею в виду, все в курсе или вы пытаетесь ее скрыть?

— Ой, нет, — сказала мама, — Барбара пыталась следить за ним, и другая его сестра, пока не уехала учиться, тоже следила и пыталась остановить его. Потом мы пытались не ругать его, знаете, а просто как бы напоминать ему.

— Я понимаю, что снова все рассказывать вам непросто, — сказал терапевт, — но это необходимо. Не спешите. Мне хотелось бы узнать, что еще вы пытались делать, чтобы помочь Джорджу.

— Ну, — рассеянно сказала мама, — мы пытались… мы пробовали репетитора и еще лекарство. Он принимает декседрин, да, по-моему, декседрин.

— Еще что-нибудь? — спросил терапевт.

— Ну, мы пытались давать ему доллар в неделю, чтобы он не делал этого, но, знаете, мне вскоре пришлось у него деньги занимать. На самом деле, как-то ничего конкретного. Лекарство, пожалуй, дает ему передых, пожалуй, лекарство немного помогает. Но вот пытаться найти ответ, почему он это делает, понимаете? — Она почесала голову и посмотрела рассеянно в окно.

Терапевт вновь обратился к ней:

— Мы не будем обсуждать эту проблему вместе. Это будет личным делом между мной и Джорджем. Потому что он мальчик, вы понимаете. Ему требуется — да все дело должно быть сугубо личным. Было бы хорошо, если бы вы это больше не обсуждали. Хорошо?

— Ладно, — ответила мать.

— Хорошо, Джордж? — спросил терапевт мальчика.

— Ага, — ответил Джордж, не выказывая особого интереса к разговору.

— Вероятно, я смогу помочь Джорджу, — сказал терапевт. — Но вы уже привыкли, что у него проблема, и, если это все прекратится, с ним будет тяжелее жить. Что, если это все — раз и исчезнет?

— Он должен будет найти какую-нибудь отдушину, — ответила мама, так, как ее научили в прошлом курсе терапии. — Меня интересует, как вы это перенесете, — спросил терапевт. — Я имею в виду, что вы будете предоставлены сами себе, ведь вам не надо будет делать все то, что вы привыкли делать, чтобы остановить его. Этого больше не произойдет, вы не сможете больше все это делать, чем же вы займетесь?

— Чем я займусь? — спросила мама, раздражаясь при мысли, что ее могут заподозрить в том, что все, что у нее есть в жизни — это проблема Джорджа. — Ну, мне есть чем заняться.

Ее раздражение было необходимой частью терапевтической процедуры, выбранной для применения терапевтического метода. Для терапевта вступать с клиентом в конфронтацию было нелегко, ибо он учился неконфронтационному стилю психотерапии. Однако его попросили сказать матери то, что ее расстроит, и терапевт так и говорил. Матери эта мысль не понравилась, ведь она посвятила проблеме сына долгие годы. Но твердая позиция терапевта должна заставить ее доказывать, что он не прав, доказывать через помощь терапевту в решении проблемы сына, а затем через демонстрацию радости по поводу выздоровления мальчика. И таким образом те— рапевт объединится с матерью для достижения общей цели.

— Джордж станет обыкновенным, нормальным мальчиком; с ним будет тяжелее жить, — продолжал мучить ее терапевт.

— Я вполне смирюсь с этим, — сказала мама. — Когда-нибудь | он же должен повзрослеть.

Они поглядели задумчиво друг на друга, и терапевт ослабил напряжение, проговорив: «В любом случае, у вас есть еще и внук», — и указал на малыша, сидящего на ее коленях.

— Да, в любом случае он у меня есть, — отозвалась мама, нежно глядя на мальчугана.

Терапевт сказал, что хочет поговорить с Джорджем наедине, и мама вышла из комнаты. Терапевт подсел к Джорджу и предложил поговорить как мужчина с мужчиной.

— Скажи мне, в вашем доме есть место, куда ты можешь пойти и помастурбировать в одиночестве?

— Да, — слегка заинтересованно ответил мальчик.

— Знаешь куда? Где никто тебя не увидит? Ты туда уходишь и мастурбируешь, когда не хочется, чтобы тебя дергали?

— Иногда, — сказал Джордж.

Вопрос терапевта о мастурбации не на людях был первым шагом в разработанном плане лечения. Видимой проблемой Джорджа была публичная мастурбация. Он мастурбировал перед матерью и сестрами, мастурбировал и в школе. И хотя мастурбировал мальчик запредельно часто — мама рассказала, что он протирает дырки в промежности своих брюк, а однажды его пришлось госпитализировать, так как в моче появилась кровь — все-таки первоочередной проблемой была публичная, не доставляющая ему самому удовольствия, мастурбация. Если бы мастурбация совершалась в одиночестве и ради удовольствия, она бы перестала быть проблемой. Перевести мастурбацию в этот разряд было первым этапом терапевтического плана. Продолжая болтать с мальчиком, терапевт поднялся и подошел к своему столу.

• Предыдущая
• 31/50
• Следующая