Западня для леших - Алексеев Иван - Страница 46

• Предыдущая
• 46/88
• Следующая

– Твое мнение, брат сотник?

– Действия Желтка мы детально рассмотрим на совете отряда, но я пока не вижу никаких ошибок. Сам бы в этой ситуации поступал бы так же. Очевидно, что это была хорошо подготовленная ловушка. И малиновые рубахи, и заранее намеченные трассы, по которым они вели тебя, десятник, и, очевидно, всех остальных, – это все понятно. Вас намеренно разъединяли. Но решение на преследование поодиночке ты принял правильно, поскольку все находились рядом и при попадании первого же бойца в засаду остальные, заслышав звуки боя, пришли бы на помощь, да и резерв с заставы помог бы. Чтобы наших бойцов врасплох застать – это нереально. К западням различным мы постоянно готовы, как за угол заворачивать, чтобы спину не подставить – любой малек знает. Так что должны они были, попав в засаду, в бой вступить, а не бездыханными беззвучно пасть… Почему же они в этот проклятый кабак, как к себе домой, без опаски вошли, да еще и по одному, и умирали там без сопротивления? Ты же сам в него не прямиком попер, а, как и положено, вначале в дверном проеме мелькнул, чтобы вероятного противника на выстрел или на выпад выманить, затем перекатом по полу влетел с пистолями наготове. Но почему же бойцы твои таким же образом не действовали, что за затмение на всех пятерых нашло?

– Не знаю, не понимаю я! – выкрикнул Желток и в отчаянии врезал кулаком по бревенчатой стене. Она ощутимо дрогнула, сверху со стропил и соломенной крыши посыпался всякий мусор.

– А ты что думаешь, отец дьякон? – обратился Дымок к Кириллу.

Кирилл тщательно отряхнул свои густые длинные, тронутые сединой волосы от мусора, насыпавшегося в них после удара Желтка, и раздумчиво произнес:

– Вероятно, тебя, десятник, вели по самому длинному маршруту, остальных – по более коротким, но тоже разной длины. Попадали они в засаду по очереди, с небольшим интервалом в одну-две минуты. Потому и не разоружали убитых, так как ждали следующего. Десятник оказался последним, и, по всей видимости, его спас случайный взрыв бомбы.

– Да не подставился бы я под удар, отче! – воскликнул Желток. – И бойцы мои не могли!

Он чуть не заплакал и отвернулся к стене, чтобы присутствующие не видели его лица.

– Вот в этом-то и весь вопрос: почему все же подставились? – жестким тоном подчеркнул бесспорный факт дьякон. – Тот, кто эту засаду весьма сложную спланировал и осуществил, похоже, наверняка действовал. Вот нам и предстоит выяснить, причем как можно быстрее, на чем враг нас подловить сумел. А пока предлагаю все заставы и дозоры, а также все резервы в течение светового дня сюда стянуть, оцепить весь район, никого не выпускать, готовить облаву и поголовную проверку. Гибель своих людей мы безнаказанной не оставим, из-под земли убийц и вдохновителей ихних вынем! Ты, Дымок, официально московскую стражу запроси, чтобы они нам эти мероприятия провести помогли. Но кроме контактов с начальниками стражницкими, среди которых, как мы подозреваем, предатель имеется, надо бы с другом нашим верным, Степаном, потолковать. От него может больше пользы произойти. Так что после визита своего к Коробею направь-ка к Степе Михася, я его в оцеплении видел. Да не одного, а с боевой тройкой. Хватит нам потерь, здесь ведь не Куликовская битва! (В Куликовской битве лешие присоединились не к засадному полку, как им предлагал первоначально князь Дмитрий, а встали в передовой полк, чтобы помочь героическим, но неопытным в военном деле ополченцам выдержать самый страшный первый удар неприятеля, и не побежать, сминая своих, и не погибнуть бессмысленно, а уничтожить как можно больше отборных вражеских воинов. Передовой полк полег весь до последнего человека, не отступив ни на шаг.)

Уже через минуту не одиночные гонцы, а тройки всадников с оружием наготове понеслись во все концы столицы и в усадьбу Ропши собирать силы леших в один кулак, готовый беспощадно обрушиться на тех, кто был повинен в гибели их товарищей. И лишь бойцы, оставшиеся от десятка Желтка, во главе со своим командиром направились в тыл, усадьбу Ропши. Дымок и Кирилл понимали их состояние и не хотели, чтобы они наломали дров при облаве, когда требуется не горячность и жажда мести, а холодный расчет и наблюдательность. По прибытии в усадьбу Желток, после короткого доклада дежурному, ушел подальше от людей, в обширный густой сад. Там, в самой чаще, он, упав в траву, лежал долго и неподвижно, впав в странное забытье, являющееся, по-видимому, защитной реакцией мозга, в котором жуткая и жестокая реальность исчезает и уступает место пустоте и безвременью.

Трофим вернулся от брата в избу, выделенную ему для проживания Хлопуней, стоящую в самом центре утопавшей в зелени садов и огородов слободки, лишь под утро. На душе его было муторно, и он завалился было спать, чтобы забыть разговор со Степаном, который он мысленно продолжал всю дорогу, стараясь сам себя убедить в собственной правоте. Но лишь только он прилег, как раздался осторожный, но настойчивый стук в дверь. Трофим удивился этому стуку, поскольку предупредил охрану, что будет отдыхать до полудня, и велел не тревожить. Чертыхнувшись, он поднялся с лежанки, раздраженно рванул засов, резко распахнул дверь. На пороге стоял белобрысый отрок с ангельским личиком, одетый в опрятную дорогую рубаху, шелковые шаровары и сафьяновые сапожки на высоком каблуке. Не здороваясь, он деловито сообщил:

– Велено немедля прибыть в Кривой кабак, я провожу.

Через огороды и узкие переулки, в которых время от времени встречались им молодцы, со скучающим видом подпиравшие плетни и заборы, но на самом деле надзиравшие свой район, они вышли на пыльную улицу, которая привела их к площади с кабаком. Ясно, что отрока тут все знали, и никто им не препятствовал при прохождении через площадь. Двери кабака гостеприимно распахнулись, и Трофим, с любопытством озираясь, вошел в помещение, необычность которого он заметил сразу наметанным взглядом опытного зодчего.

– Велено показать, как тут все устроено, – прежним деловым тоном обратился к нему отрок и, не спрашивая согласия, пошел вперед.

Трофим за свою достаточно долгую строительную деятельность повидал всякого, но хитрое устройство кабака привело его в изумление и восхищение. Это воистину была деревянная крепость-лабиринт, обеспечивающая своим хозяевам надежную защиту от любого внезапного налета. Забыв усталость и раздражение, Трофим с профессиональным любопытством осмотрел и даже на ходу ощупал венцы, стены, двери и перегородки.

– Подземный ход, небось, тут имеется? – спросил он отрока, когда они сели за накрытый стол в особой комнате для почетных гостей.

Отрок усмехнулся:

– Есть несколько, скоро увидишь.

Не успел он произнести эти слова, как откинулась потайная крышка подполья и оттуда показался Хлопуня, за которым следовал Вьюн.

– Ну, как тебе мой кабак, Топорок? – спросил атаман, усевшись во главе стола.

– Восхищен и изумлен, – искренне признался Трофим.

Хлопуня явно был доволен произведенным впечатлением.

– Вот в этом самом месте, уютном и безопасном, мы завтра ввечеру соберем всех атаманов наших на большую сходку. Обсудим дела накопившиеся и тебя заодно людям представим.

Открылась дверь, и в палату вошел еще один атаман, уже знакомый Топорку по совместной попойке в бане. Трофим вспомнил даже, что его зовут Аким и он держит окраинный рынок. Вошедший поклонился Хлопуне, тот жестом велел ему садиться и продолжил:

– Ну, так это еще завтра состоится, а сейчас я вас двоих пригласил, чтобы мое распоряжение срочное выслушать. Сегодня ты, Аким, на рынок свой окраинный не суйся, и из окрестностей его на версту людей своих убери. А ты, Топорок, точно так же плотницкую слободку стороной обходи.

В душе Трофима шевельнулось нехорошее предчувствие.

– А что там такое происходить будет? – спросил он.

Хлопуня закаменел лицом и резко ответил:

– Вопросов лишних у нас задавать не принято, так же как и приказы мои обсуждать. Но тебя, так и быть, на первый раз прощу и отвечу даже. Опасность там будет происходить для молодцов ваших, так и нечего лоб подставлять… А сейчас перекусите малость чем Бог послал да расходитесь по делам своим!

• Предыдущая
• 46/88
• Следующая