Детектив - Хейли Артур - Страница 16
- Предыдущая
- 16/119
- Следующая
Отметил он и несколько дорогих на вид ювелирных украшений, сложенных на столике у кровати. Следующее открытие заставило его вскрикнуть:
— Ты только посмотри на это!
Эйнсли поспешил откликнуться на зов и тоже увидел, что позади трупов, невидимые поначалу, были сложены рядком четыре дохлые кошки. Непостижимая дикость! Некоторое время сыщики в изумлении разглядывали жалкие тушки.
— Этим нам хотели что-то сказать, — заметил Эйнсли после тягостной паузы. — Есть предположения, что именно?
— Вот так, сразу? Нет… — в задумчивости ответил Квинн. — Видно, придется поломать голову.
Потом месяцами почти все в их отделе ломали над этим головы. Выдвигались версии, порой весьма замысловатые, но по всестороннем рассмотрении все они отвергались как не правдоподобные. Только много позже стало очевидно, что на месте убийства Фростов присутствовала еще одна, все проясняющая улика, находившаяся в нескольких сантиметрах от несчастных мурок.
Теперь же Квинн склонился, чтобы поближе рассмотреть грубо отсеченные от тел куски плоти. Всего через несколько мгновений он шумно сглотнул. Эйнсли бросил на него встревоженный взгляд.
— Что с тобой?
— Сейчас… — только и сумел выдавить из себя Квинн, метнувшись к двери. Полминуты спустя завтрак, с аппетитом съеденный Kвинном около часа назад, оказался в унитазе. Прополоскав рот и хорошенько умывшись, он вернулся к работе.
— Давненько со мной этого не приключалось, — сказал он с виноватым видом.
Эйнсли только кивнул. Квинн мог не извиняться: время от времени подобные казусы происходили с каждым из них, и никто не считал это слабостью. Действительно непростительным было бы сблевать прямо на месте преступления, сделав вещественные доказательства непригодными для экспертизы.
Донесшиеся из коридора громкие голоса возвестили о прибытии криминалистов. Первым вошел старший группы Хулио Верона, за ним — эксперт первого ранга Сильвия Уолден. Верона, приземистый лысоватый крепыш, с порога принялся изучать обстановку острыми темными глазками. Уолден, молоденькая длинноногая блондинка, была специалистом по дактилоскопии и имела при себе черный чемоданчик размером чуть больше обычного “дипломата”.
Некоторое время все молчали. Потом Верона помотал головой и сказал со вздохом:
— У меня вот двое внучат… Сегодня утром за завтраком мы смотрели телевизор. Как раз показывали сюжет, как пара школьников убила дружка своей матери. Я и говорю малышам: “Вам от нас достанется в наследство совсем обезумевший мир”. И тут как раз звонок, и теперь вот этот ужас. — Он жестом указал на обезображенные трупы. — Все страшнее день ото дня, да?
— Этот мир всегда был невеселым местом, Хулио, — задумчиво отозвался Эйнсли. — Вся разница в том, что сейчас стало больше потенциальных жертв и убийц. Да и новости распространяются все быстрее. Скоро нам будут показывать эту жуть в прямых репортажах.
— Ты в своем репертуаре.., философ… — пожал плечами Верона. — А по мне, как ни крути, все равно тоска.
Он начал фотографировать трупы, делая с каждой точки по три снимка: общий, средний и крупный планы. Помимо этого криминалисту нужно будет еще сфотографировать каждый уголок номера, коридор, лестничные клетки, лифты и само здание снаружи, уделяя особое внимание всем входам и выходам, которыми мог воспользоваться убийца. Такая съемка нередко выявляла детали, не замеченные следователями при первом осмотре. В обязанности Вероны входило к тому же составление детального плана места преступления, который позже внесут в память специального компьютера.
Сильвия Уолден пыталась выявить невидимые отпечатки пальцев, взявшись в первую очередь за входную дверь внутри и снаружи, где неосторожный преступник мог оставить след своей руки. Вламываясь в чужое жилище, нервничают самые закоренелые негодяи и нередко забывают о перчатках, правда, позже спохватываются.
Уолден наносила на деревянные поверхности смесь из черного графитного порошка и мельчайших металлических опилок, собирая излишки намагниченной щеточкой. Смесь пристает в тех местах, где попадает на влагу, липиды, аминокислоты, соли и другие химикалии, что и позволяет образоваться отпечатку.
На более гладких поверхностях — стекле, металле — применялся немагнитный порошок, притом разного цвета для лучшей видимости на том или ином фоне. Уолден умело манипулировала этим арсеналом, зная, что отпечатки получаются разными в зависимости от структуры кожи, температуры тела и веществ, которые прилипают к кончикам пальцев.
Томас Себайос тихо вошел в комнату и наблюдал теперь, как работает Уолден. Было заметно, что молодая женщина произвела на него сильное впечатление. Почувствовав на себе его взгляд, Сильвия с улыбкой обернулась и сказала:
— Добыть хорошие отпечатки труднее, чем думают многие.
— А по телевизору кажется легко, — просияв, ответил Себайос.
— По телевизору все легко. А вообще-то все дело в поверхности, — охотно пустилась в объяснения Сильвия. — Лучше всего снимать пальцы с ровной и гладкой поверхности, со стекла например, но только чистого и сухого. Если стекло пыльное, отпечатки выйдут смазанными, такие никуда не годятся. Дверные ручки для нас безнадежны.. Плоские участки слишком малы, сплошные округлости, а отпечатки практически всегда смазываются, когда ручку поворачивают. — Уолден внимательнее посмотрела на юного патрульного и нашла его симпатичным. — А знаете, что качество отпечатков пальцев зависит и от того, что человек ел?
— Шутите?
— Нисколько. — Она еще раз улыбнулась ему и продолжала свой рассказ, ни на секунду не прерывая работы:
— Кислая пища способствует выделению подкожной влаги, отпечатки получаются более четкими. Так что если соберетесь совершить преступление, ни в коем случае не ешьте накануне цитрусовых. Никаких апельсинов, грейпфрутов или лимонов. Помидоры тоже лучше исключить. О, и уксус, разумеется! Уксус хуже всего.
— Но для нас-то лучше, — поправил Хулио Верона.
— Я собираюсь стать детективом, — сказал Себайос, — так что постараюсь все это запомнить. — Потом спросил у Сильвии:
— Вы случайно не даете частных уроков?
— Вообще-то нет, — снова улыбнулась она, — хотя я могла бы сделать и исключение.
— Хорошо, тогда я с вами свяжусь, — с этими словами Себайос с довольным видом вышел из номера.
Малколм Эйнсли, невольно слышавший разговор, не удержался от ремарки:
— Я вижу, жизнь берет свое даже на месте убийства. Услден скорчила гримасу отвращения, еще раз посмотрев на трупы.
— Уж лучше так, а то вообще с ума сойдешь. Сильвия сумела выделить несколько групп отпечатков пальцев, но принадлежали ли они убийце или убийцам, были ли оставлены самой покойной четой или персоналом отеля, можно будет определить только значительно позже. Теперь ей предстояло скопировать отпечатки на прозрачную пленку и поместить на карточки. С проставленной датой, местом обнаружения отпечатков и подписью эксперта такие карточки становились уликами, пригодными для предъявления в суде.
— Ты слышал про наш эксперимент в зоопарке? — спросил Верона, обращаясь к Эйнсли.
— Нет, — покачал головой тот. — Что за эксперимент?
— С разрешения нашего городского зверинца мы сняли отпечатки пальцев рук и ног у шимпанзе и других человекообразных обезьян, а потом проанализировали их… Пусть Уолден расскажет, — сделал он жест в сторону коллеги.
— Все оказалось в точности, как у людей, — сказала Сильвия Уолден. — Те же бороздки, завитки, петли, сходные индивидуальные признаки, словом, никаких отличий от человеческих отпечатков.
— Так что похоже, Дарвин был прав, а, Малколм? — не удержался от замечания Верона. — Копни под корень генеалогическое древо любого из нас, там — макака!
Верона знал о церковном прошлом Эйнсли, потому и съязвил.
Эйнсли никогда не был фундаменталистом, но и он в свое время разделял скептицизм католиков в отношении дарвиновского “Происхождения видов”. Ведь Дарыш замахнулся на Промысел Божий, лишил человека права на превосходство перед остальным животным миром, ореола венца творения. Но с тех пор, как Эйнсли думал так, много воды утекло, и сейчас он ограничился замечанием:
- Предыдущая
- 16/119
- Следующая
