Странник - Тюрин Виктор Иванович - Страница 14

Мне до жути не хотелось верить, что для меня все кончено. Не хотелось, и все! Но мое фальшивое прошлое, словно камень на шее, тянуло меня ко дну.

«Никому не мешаю. Живу тихо. За что мне все это?! – Легкий приступ истерики встряхнул меня, вывел из расслабленного состояния, вернул логичность и жесткость мыслям. – Не время расслабляться! Я давно уже не мальчик, которого пинками, как нашкодившего щенка, выгнали из университета. Изменилась жизнь, изменились ценности. Теперь меня так просто не возьмешь».

Став снова самим собой, я приступил к обдумыванию своих последующих действий с учетом возможной слежки.

«Немного гуляю для маскировки. Потом иду домой. В тайнике забираю три тысячи кредитов и „Зверя“. Как знал, что рано или поздно он мне пригодится. Но что делать с пятью тысячами на счете? Всю сумму снять, наверно, не получится. Привлеку излишнее внимание, а может, даже спровоцирую арест. А вот тысячи полторы – это в самый раз. Теперь делаем вид довольного жизнью человека…»

С улыбкой на лице, а сам внутренне сжавшись, как пружина, я вышел из бара. Лениво посмотрел по сторонам, как бы решая, куда лучше пойти, затем, словно решившись, двинулся к ближайшей стоянке такси, стараясь выдерживать прогулочный шаг. Мне все время хотелось обернуться, но я пересиливал себя. Правда, с большим трудом.

Не успела захлопнуться дверца такси, как я опрометью бросился в проулок между домами, провожаемый удивленно-любопытными взглядами нескольких прохожих, оказавшихся свидетелями столь необычного поведения пассажира. В их понятии люди, имеющие деньги на такси, не шныряли, как мелкая шпана, по грязным подворотням.

Из этого переулка начинался кратчайший путь к намеченной мною цели, имевший ряд специфических особенностей, которые должны были сбить с толку возможных шпионов, решивших последовать за мной. Проскочив мимо глухой стены автоматической прачечной, я перелез через двухметровую стенку. Пробежал узкий дворик с парой обшарпанных скамеек и десятком чахлых кустов, проскользнул между домами и вышел на параллельную улицу. Придав себе вид гуляющего зеваки, я неторопливым шагом вошел в широко распахнутую дверь тотализатора. Здесь двадцать четыре часа в сутки толкались люди, делали ставки, а затем отходили от касс к экранам, чтобы потом снова бежать к кассам. С трудом пробившись сквозь возбужденную толпу, я достиг дежурного выхода. Снова перейдя на торопливый шаг, пересек открытое пространство пустыря, раскинувшегося сразу же за черным входом, после чего затаился в густых кустах, росших на противоположной стороне, и стал наблюдать. Прошла минута. Пять минут. Никто не бежал за мной вслед. Где же слежка? И была ли она? Впрочем, меня просто могли «пометить», после чего спокойно наблюдать за моими перемещениями. И тут снова на меня обрушились сомнения. Может, я все это себе вообразил? Но неожиданно в памяти всплыли слова Джона, сказанные тогда в баре: «…в полном объеме». Так спецслужбы проверяют, когда на человека у них есть что-то определенное.

«Значит, надо бежать дальше».

Быстрым шагом пройдя сквозь маленький парк, состоявший из трех десятков деревьев, я вышел к очередному ряду угрюмых и безликих многоэтажных домов. Ближайший из них и был моей целью. Дойдя до нужного мне подъезда, электронной универсальной отмычкой, изготовленной еще в те времена, когда я работал в подпольной лаборатории, открыл дверь подъезда. Перед тем как войти, резко оглянулся. Никого. Поднявшись по лестнице на третий этаж, остановился перед обычной дверью стандартного квартирного блока. Обитал за этой дверью торговец фальшивыми документами по кличке Черный Пупе. Торговал он ими оптом и в розницу, с официального разрешения некоронованного короля здешних мест Папаши Дугласа. Все, кто хотел получить новое имя и биографию, шли к нему. Пупе был глубоким стариком, с презрением относившимся ко всем новомодным веяниям, поэтому дверь открывал сам, на условный стук. Мне приходилось пару раз передавать ему статус-карты и некоторые другие документы, прошедшие переделку в нашей лаборатории. По местным уголовным меркам, он был заметной фигурой и имел статус полной неприкосновенности. Сейчас, стоя под дверью, я молил бога, чтобы этот чертов старик не помер за то время, пока меня здесь не было, или не сменил звуковой код. Но, на мое счастье, дверь после короткого, но томительного ожидания открылась. На пороге возник сам Пупе, совершенно ни изменившийся за эти полтора года. Та же густая грива всклокоченных седых волос, длинный горбатый нос, недельная щетина на щеках. Увидев меня, он сначала отпрянул от неожиданности, потом попытался закрыть дверь, но я не предоставил ему такой возможности. Сильный толчок ногой распахнул дверь настежь, отбросив старика к стене. Войдя в прихожую, я аккуратно захлопнул за собой дверь.

– Зачем? Какого черта ты сюда явился?! – В возмущение старика вплетались визгливые нотки страха. – Ты что…

Я не дал ему договорить:

– Пупе, мне срочно нужна новая статус-карта. Сделаешь в течение двух часов – восемьсот кредитов твои. За час – еще двести кредитов сверху.

Старик медленно вытер мутную слезу, норовившую выкатиться из левого глаза, медленно покачал всклокоченной головой:

– Ты дурак, Сакс. Уходи. Никаких дел. Если ты уйдешь прямо сейчас, могу пообещать, что никому не скажу о тебе, если, конечно, это не будут парни Папаши Дугласа.

Мой план, включавший в себя «левые» документы и бегство из города, был готов провалиться. Не рассчитывая на подобный исход, я растерялся. Если за мной следили, то я своими действиями только укрепил подозрения в отношении себя у следователей СБ, теперь они могли перейти к активным действиям. Все шло к тому, что времени у меня осталось в обрез. Сейчас или никогда! Я надвинулся на Пупе. Тот, не сводя с меня глаз, стал отступать в глубь квартиры, пока не оказался прижатым к старому шкафу, место которому давно было на свалке.

– Ты полный кретин, Сакс. И не делай зверское лицо. Из тебя убийца, как из меня любовник. – Тут он противно хихикнул, но буквально через секунду его лицо снова стало серьезным. – Люди Дугласа знают, что ты здесь.

Эти слова подействовали на меня не хуже, чем разряд полицейского нейрошокера. Прошлое до сих пор жило во мне. Страх липкими холодными лапами обхватил мое сердце.

– Ты что такое городишь, старик? Никто…

– Я тебе уже говорил, что ты дурак… – снова завел свою шарманку Пупе.

Но мне было не до его болтовни. Если они знают обо мне, то от кого? Фил? Ему-то зачем? Сам вытащил… Нет, глупо. Я не знал, что и думать.

«А если меня узнали, когда я выходил из такси или по пути сюда? Пусть так! Но откуда знает Пупе? Я нахожусь в Пустоши от силы полчаса. Мать моя! Какой же я дурак! Да он же меня на понт берет! Старый козел!»

– Ах ты старый пень! Если ты думаешь, что я тебе поверил, то ты сильно ошибаешься. Документ – или я тебе переломаю все кости! Шутки кончились, старик!

Одной рукой я схватил его за горло, придавив к стенке шкафа, вторую угрожающе поднял. Я был готов не только избить, но и убить его в приступе страха. Старик, звериным инстинктом ощутив мою решимость, тоже струсил. Глаза суетливо забегали, с лица сползла глумливая улыбка. Бросил взгляд на кулак, готовый опуститься на его голову, открыл рот… И тут раздался стук в дверь. Условный стук. Сильнее сдавив худое старческое горло, другой рукой я выхватил «Зверя» из кармана. Тепло рубчатой рукоятки вселило в меня некоторую уверенность.

«Неужели старик прав?! Да нет же! Этого не может быть! Это просто очередной клиент!»

Но сердце не желало успокаиваться, отчаянно колотясь об грудную клетку. Старик, не шевелясь и почти не дыша, смотрел на меня мутным взором, зная, что сейчас решается его судьба. Я видел страх в его глазах, знал, что здесь, «на дне», человеческая жизнь, особенно чужая, представляет собой разменную монету, которой легко откупятся, лишь бы остаться в живых. Мы оба это понимали, но я прожил на «дне» всего восемь месяцев, а не всю жизнь, как Черный Пупе, поэтому, отпустив его горло, сделал шаг в сторону. После чего кивнул в сторону двери: