Запретные желания - Хейер Джорджетт - Страница 37

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая

С этими словами он вышел из комнаты, а через должный промежуток времени в нее вошла мисс Саттон, чтобы с надменным достоинством закончить свою миссию – одеть и причесать хозяйку для появления в Королевской часовне.

Тем временем Нелл решила, что прибытие в придворную церковь с таким опозданием привлечет к себе ненужное внимание, и отменила выезд, решив удовольствоваться Гросвенор-чепел, церковью, которая, хотя и посещалась представителями высшего света, но все-таки не стоила усилий мисс Саттон. Она отправилась туда в сопровождении Летти, уговорив эту оскорбленную девицу поехать с ней в надежде, что общение с Богом приведет ее в более спокойное расположение духа. К сожалению, священник выбрал для своей проповеди слова из «Послания к Филиппийцам»: «Ничего не делайте по любопрению или по тщеславию, но по смиренномудрию почитайте один другого высшим себя».

Нелл почувствовала, как напряглась Летти.

В проповеди, которая за сим последовала, не было ничего такого, чтобы вызвать у обеих дам мысли, подобающие воскресному дню. Проповедь настолько соответствовала происшедшим утром событиям, что Нелл едва сдерживалась, чтобы не захихикать самым неприличным образом, а Летти, вне себя от гнева, впоследствии никак не хотела поверить в то, что Кардросс не заставил ни в чем не повинного проповедника выбрать текст, направленный именно против нее.

Вернувшись на Гросвенор-сквер, Нелл увидела письмо от Дайзарта. Нет, сказал привратник, милорд не приходил, он прислал с письмом грума. Нелл отнесла его наверх, в свой будуар, чтобы прочитать в одиночестве, но содержание письма разочаровало ее. Виконт черкнул всего пару строк: он получил ее предупреждение и постарается держаться от Кардросса подальше. «Остаюсь твоим преданным братом, Дайзарт». Ей пришлось призвать на помощь всю свою решимость, чтобы тут же не послать ему еще одно письмо, напоминая о срочности ее проблемы. Днем зашла леди Сефтон и просидела целый час, делая таинственные замечания и бросая на Летти плутоватые взгляды. В результате чего девушка впоследствии обозвала ее мерзким созданием, хотя это было несправедливо: несмотря на свою утомительную аффектацию, эта дама была добрейшим существом. Будучи много лет знакомой с миссис Эллендейл, она была неплохо осведомлена о делах на Гросвенор-сквер, но даже Нелл, которой нравилась леди Сефтон, не могла не заподозрить, что целью ее визита была попытка по возможности выяснить обстоятельства, неизвестные миссис Эллендейл. Едва она ушла, как явилась куда более неприятная гостья, леди Каупер; она пришла под предлогом того, чтобы попросить дражайшую леди Кардросс оказать помощь благотворительной организаций, главной патронессой которой была она сама; но она сделала все возможное, чтобы как можно более вкрадчивым тоном постараться выпытать все подробности романа Летти. Для Нелл было мучительно осознавать, что юная сестра ее мужа стала уже притчей во языцех, и, взглянув на Летти, увидела, что та тоже сидит с убитым видом. Леди Каупер, как и все члены семейства Лам, обладала таким обаянием, что люди, знающие ее недостаточно хорошо, нередко поверяли ей свои тайны, а впоследствии становились жертвами ее острого язычка; но на обеих дам ее подкупающие манеры не оказали ровно никакого действия: от Летти она не добилась ничего, кроме весьма жесткого взгляда, а от Нелл – мягкой учтивости, о которую разбивались все ее намеки и вопросы и которая впоследствии заставила ее выражать перед своими знакомыми сожаление, что такое прелестное создание страдает такой непробиваемой тупостью. После ухода этой леди обе хозяйки дома с удовольствием злословили о ней целых полчаса, пытаясь установить ее худший недостаток: сплетничать о людях у них за спиной или приходить в гости в платье, отделанном совершенно грязными кружевами.

Вечер ознаменовался вдохновенной попыткой Летти убедить брата в том, что он, не давая ей пользоваться ее состоянием, тем самым совершает растрату. Он отказался вступать в перепалку и слушал ее с большим терпением, даже когда она, оставив эту безнадежную атаку, пустилась в разглагольствования о многочисленных, хотя и туманных, прелестях жизни в Бразилии и о несчастьях, которые постигнут ее, если они с мистером Эллендейлом целую вечность будут отделены друг от друга тысячами миль. Он даже пытался уговорить ее более трезво взглянуть на свое положение, с легкой насмешкой, но с большой добротой указав ей, что два и даже три года едва ли можно считать вечностью и что вероятность того, что мистера Эллендейла затащит под венец какая-нибудь расчетливая особа португальского происхождения, настолько мала, что ее не следует даже принимать во внимание.

– Не доводи себя до такого состояния, сестрица! – сказал он, беря и пожимая ее руку. – Ведь все могло быть гораздо хуже! Будь я таким бесчувственным тираном, каким ты меня считаешь, я бы запретил Эллендейлу и думать о тебе – и весь свет одобрил бы мои действия. Но я так не поступил и не поступлю. Но не думай, что я позволю тебе в семнадцать лет выскакивать замуж за молодого человека, у которого нет ни имени, ни положения в обществе и который стоит только на пороге своей карьеры. Этого не будет, так что прекрати со мной пререкаться и постарайся быть умницей!

Она мрачно смотрела на него с выражением застывшего упрямства.

– Ты бы так не говорил, если бы любил кого-нибудь так, как я люблю Джереми. Ты не понимаешь, что это такое – полюбить на всю жизнь!

Он отпустил ее руку.

– Ты ошибаешься, – сказал он ровным голосом и отвернулся от нее, обратившись к жене с каким-то малозначащим замечанием.

Летти густо покраснела и сказала:

– Я не ошибаюсь! Может быть, ты думаешь, что у тебя есть сердце, но у тебя его нет! Тебе просто не нравится, когда тебе говорят об этом, вот и все!

Он бросил через плечо:

– Летти, ты не просто становишься невероятной занудой, тебе недостает манер и здравого смысла! Знаешь ли, если ты не научишься вести себя прилично, ты никогда не станешь хорошей женой для дипломата!

– Джереми, – тяжело дыша, заявила Летти, – так не думает!

– И поэтому, – заметил Кардросс, когда она стремительно выскочила из комнаты, – я не слишком высокого мнения о его умении разбираться в людях!

Нелл улыбнулась и сказала, вставая со стула:

– Я, пожалуй, пойду за ней. Она очень расстроена весь день, а вы ведь знаете, какая она! Когда она счастлива, то бывает весела как птичка, но в любой миг может пасть духом, и тогда с ней случается истерика.

– У меня не хватает терпения выносить эти вздорные выходки, – ответил он. – Беда в том, что она избалована до крайности и не терпит, когда ей перечат!

– О да! – ответила она. – Но вы же не хотите, чтобы она доплакалась до горячки.

– Чепуха! – раздраженно бросил он и хмуро добавил: – В любом случае я не хочу, чтобы она утомляла вас! Боюсь, что несколько недель нам придется терпеть ее дурное настроение. Пока Эллендейл не уехал, с этим ничего не поделаешь, но как вы смотрите, если я сниму дом в Брайтоне, чтобы не ехать домой в Мерион в конце сезона? Помните, как она рассердилась, когда я отказался повезти ее туда? Целую неделю смотрела на меня волком! Что ж! Приемы у Принни – не совсем то, что я бы выбрал для нее, но если бы эта поездка могла ее отвлечь!

– Может быть, она немного отвлечется, – ответила она. Потом подняла глаза и после минутного колебания добавила: – Только на это не следует надеяться. Я не хочу сердить вас, Кардросс, но, по-моему, вы не вполне понимаете. Вы надеетесь, что Летти забудет мистера Эллендейла, но это не так. Видите ли, она любит его!

– В ее-то возрасте! Что она в этом смыслит?

Она слегка покраснела и не без труда проговорила:

– Я ведь была не намного старше… когда вы сватались ко мне.

Он поглядел на нее так, будто она застала его врасплох. И ответил не сразу, как будто тщательно выбирая слова:

– Да, не намного, это правда, – сказал он.

Весь следующий день у нее было подавленное настроение, которое рассеялось, только когда они стали собираться в гости. Утро началось неудачно – с получения очередного напоминания от мадам Лаваль, которое повергло Нелл в такой горячечный ужас, что она, уже не заботясь о том, чтобы не надоедать Дайзарту, тут же подала ему домой письмо, умоляя либо сказать ей, что ей делать, либо взять для нее ссуду у приличного ростовщика.

• Предыдущая
• 37/56
• Следующая