Волки Севера - Локнит Олаф Бьорн - Страница 11

— Разбудить,— приказал капитан, пройдясь по камере.

— Может, сначала заковать? — с почтением спросил стражник.

— Я что, сказал — «заковать»? — раздраженно переспросил офицер.— Ты что, глухой? Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Нет, господин капитан,— вытянувшись в струнку, ответствовал напуганный блюститель.— Заковывать не приказывали!

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем, господин капитан. Иду…

Дежурному стражнику очень не хотелось подходить к лежавшему на полу черноволосому великану. Знатоки, воевавшие на полуночи, нарассказывали ему кучу жутких историй о варварах из Нордхейма и Киммерии. Кроме того, он видел трупы Веннела и Теккена…

— Эй, вставай! — довольно нерешительно приказал дежурный, для верности лепонько пнув спящего по ребрам. На Конана, обычно очень чуткого во сне, это не произвело никакого впечатления.

— Пни посильнее,— распорядился капитан, скучающе поглядывая на стену.

Стражник помялся, а потом, махнув рукой, с размаху впечатал сапог в бок киммерийца.

Того, что произошло, не мог предвидеть никто. Жуткий рев варвара заставил содрогнуться стены камеры. Все застыли с открытыми ртами.

Огромная лапа сцапала лодыжку дежурного. Парень еще успел жалобно пискнуть, а потом киммериец, вскочив на ноги, швырнул его в капитана. Стражник сбил офицера, и они вместе упали на не успевших отскочить лучников, образовав мешанину из дергающихся конечностей.

Стоявший в стороне палач опомнился и попытался ударить Конана цепями, которые он все еще держал в руках.

Результат сего необдуманного действия не заставил себя ждать. Взбесившийся Конан, не замечая текущей из рассеченного лба крови, схватил палача за грудь и за ногу, и, раскрутив над головой, отправил в полет. Палач ударился о дверь и с характерным хрустом съехал на пол.

Злость у Конана сразу прошла, и он, быстро оглядевшись, увидел валявшуюся на полу связку ключей. Это шанс. Подхватив ключи, варвар выскочил в коридор, заметив попутно, что палач сломал себе шею, врезавшись в створку. Впрочем, туда ему и дорога.

Притворить дверь и запереть на засов — быстрое дело. Конану неудержимо хотелось запеть что-нибудь боевое. Смыться, когда побег был просто невозможен! Осталось разыскать друзей, выбраться из тюрьмы и идти просить аудиенции у короля.

Конан полюбовался на запертую дверь камеры и повернулся, чтобы осмотреть сначала коридор справа.

Хриплый боевой клич оглушил варвара, а в следующий миг огромный кулак снизу впечатался в подбородок киммерийца.

Конан взмыл вверх и, описав довольно изящную дугу, с громким хрустом обрушился спиной на каменный пол.

Обычный человек умер бы сразу, сломав себе сначала шею, а потом позвоночник. Киммериец же задохнулся, перед глазами поплыла какая-то цветная муть, а тело не подчинялось.

Затем неяркий свет факелов заслонила чья-то тень. Конану показалось, что это демон — огромный, со сверкающей головой и черный, словно ночь…

Он с глухим урчанием наклонился к варвару и схватил левой лапой за ворот его куртки. Толстая выделанная кожа угрожающе затрещала. Жуткая рожа приблизилась к лицу киммерийца, растянула толстые губы в злорадной ухмылке.

В нос Конану ударила невероятная вонь гниющих зубов. Как ни странно, ужасный запах помог варвару справиться с легкими и наконец-то вздохнуть. Однако тело ему по-прежнему не подчинялось.

Огромный как бочка кулак взлетел над головой Конана.

Киммериец взмолился Крому, но зря. Кулак, словно молот, обрушился на его голову.

И наступила тьма. Без звезд и звуков.

Он сидел на высоком троне в огромном зале с черными колоннами, заполненном множеством людей. Варвар осторожно пошевелил головой и огляделся по сторонам. Камень стен покрывали тканые золотом гобелены с изображением вставших на дыбы коронованных львов. Виски сжимал тяжелый обруч.

«Я что, король?» — отстраненно подумал Конан.

Мягкая полутьма скрывала размеры зала и лица собравшихся в нем людей. До киммерийца, судорожно впившегося в каменные подлокотники кресла, доносился слитный шум многих голосов. Присутствующие что-то оживленно обсуждали, но, как Конан не старался, он не разобрал ни единого внятного слова. Справа и слева от трона горели, испуская приятное тепло, бронзовые жаровни на высоких подставках. Какой-то частью сознания Конан понимал, что все это — видение, а на самом же деле (и он точно знал это!) его тело валялось сейчас на каменном полу пайрогийской тюрьмы.

«Может, я умер? Тот чернокожий вполне мог расплющить мою голову, как гнилую тыкву, не особенно утруждаясь… Нет, — одернул себя Конан, хмуря брови. — Если бы я умер, то попал бы к моему отцу, к Крому, богу могильных курганов, и пировал бы в его чертогах… Значит, это просто сон. Однако какой-то слишком реальный сон…»

Конан повернулся вправо, протянул руки к жаровне. Мягкое тепло прошло сквозь пальцы, заставляя кровь быстрее струиться по жилам. Громкий приказ: «Смотри!» заставил киммерийца резко повернуться. Из полутьмы к трону шла… Белит! Королева пиратов, грациозно покачивая крепкими бедрами, миновала трон и, улыбнувшись напоследок ошеломленному Конану, растворилась во тьме…

Не успел Конан опомниться, как следом за шемиткой перед ним возникла Валерия, а за ней — все женщины, которых он когда-либо любил.

Амазонка Сфендра — все тот же, казалось бы, безразличный взгляд… Семирамис — шадизарская шлюха. На нее в молодые годы уходили все наворованные деньги. Элаши — девушка из племени кезанкийских горцев…

Карела… Карела? Карела!!! Значит, и Рыжего Ястреба настигла смерть. Кто-то говорил ему об этом, но тогда он не поверил. Конан почему-то был твердо уверен, что все проходившие мимо него женщины были мертвы. Карела тряхнула густой копной темно-рыжих волос, ухмыльнулась расстроенному киммерийцу и прошептала так, чтобы он услышал:

— Мы еще встретимся. Тогда ты мне за все ответишь, бабник…

Пообещав это, она скрылась вслед за остальными. Конан проводил ее печальным взглядом, а когда повернул голову, увидел Селену. Девушка из рода оборотней направилась прямиком к трону.

— Привет, Конан, — невозмутимо сказала она, присаживаясь на подлокотник.

— Привет, Селена. Как дела? — ничего лучше варвар придумать не смог.

— Неплохо, — девушка скривила губы. — Я не попала в преисподнюю, что, конечно, хорошо, но и здесь, в жилище бесплотных теней, делать тоже особо нечего…

— Не стоило жертвовать своей жизнью ради меня… — неуверенно начал Конан.

— Помолчи, а? — попросила Селена и добавила: — Ты бы сделал для меня то же самое.

Конан с некоторым стыдом подумал, что вряд ли сунулся бы под смертельный луч ради женщины. Он же не странствующий благодетель, в самом деле!

Решив уйти от скользкой темы, он спросил:

— Я что, умер? Кто эти люди? И что это за зал? И, в конце концов, что у меня на голове?

Селена рассмеялась — чисто и легко.

— Скажу тебе по секрету — умрешь ты еще не скоро, если, конечно, не совершишь какую-нибудь глупость. А так Кром тебя хранит, чего за ним никогда раньше не замечалось… Это,— она обвела полутемное помещение рукой,— тронный зал королевского дворца в Тарантии, а на голове у тебя — корона Аквилонии. Довольно красивая, надо сказать. Скоро ты станешь королем, дорогой, так что привыкай.

Конан недоверчиво усмехнулся:

— Мне уже столько раз предсказывали… Я даже желание однажды гномскому волшебному горшку загадал, только забыл сказать — когда именно хочу оказаться на троне. В общем, не верится как-то.

Селена скорчила гримаску:

— Вот ведь дикарь неверующий… Ну ладно, время пройдет, сам увидишь, что я была права.

— Она встала, чтобы уйти. — Прощай, киммериец. На этот раз — навсегда.

— Подожди,— Конан удержал ее. — Ты не ответила — кто эти люди?

— Они? — Селена махнула куда-то в направлении окутанного тьмой зала.— Это души жестоко убиенных тобой, мой дорогой, людей. И твои павшие друзья. Не спеши огорчаться — кое-кто из них еще не скоро угодит к Нергалу. И еще одно…— Она замялась, но все же твердо сказала: — Конан, заверши начатое. Это моя последняя просьба и ты должен ее выполнить.