Опасный маскарад - Хейер Джорджетт - Страница 25
- Предыдущая
- 25/64
- Следующая
Все чуть не ахнули. Все побросали карты и слушали. Милорд Марч разразился хохотом.
– Черт возьми, Бэрхем, неужто вы были и учителем фехтования? – воскликнул он.
Старый джентльмен с треском захлопнул свою золотую табакерку.
– Мой милый Марч, – надменно произнес он, – кем я только не был! – Он снова взглянул на мистера Мэркхема. – Вы совершенно уверены, что я не давал вам уроков фехтования? Дайте-ка вспомнить... Да! Один раз я держал заведение в Риме и... еще одно, в Турине!
– Весьма возможно, не сомневаюсь! – издевательски произнес мистер Мэркхем. – Я не даю себе труда запомнить всех моих учителей фехтования!
– Тогда, без всяких сомнений, вы не мой ученик, – сказал Милорд. – Меня бы вы никогда не забыли! Ибо те, кого я учил, – непревзойденные мастера рапиры. Это само собой разумеется. В этом искусстве мне нет равных!
Снова вмешался Марч.
– Я бы немало дал, чтобы услышать историю вашей жизни, Бэрхем! – сказал он, крайне забавляясь.
Ренсли покраснел.
– Его имя не Бэрхем! – с бешенством крикнул он. – Он обманщик, я всегда это говорил!
Марч произнес с ледяным высокомерием:
– По крайней мере он имеет перед вами преимущество в воспитании, Ренсли!
Общественное мнение склонилось в пользу старого джентльмена.
– Это очень, очень печально, – сказал мистер Деверю, скорбно тряся головой. – Но он мог заниматься всеми этими проклятыми буржуазными занятиями и все-таки оставаться Тримейном-оф-Бэрхем.
– Вы поддерживаете его из любезности, милорд, – отрезал Ренсли, – но увидите, он будет разоблачен!
– Ну разоблачите меня! – вскричал старый джентльмен, разведя руками. – Вот я здесь, могу ответить вам на все вопросы. И кто же я?
– Да Боже мой, откуда мне знать, кто вы? – воскликнул Ренсли. – Но вы не Тримейн! Вы не сказали о нашей семье ничего, кроме того, что известно всем!
– Да, это довод! Он должен ответить! – прошептал сэр Раймонд Ортон.
– Я могу по меньшей мере сказать вам, кузен, что в Бэрхеме, в розовом салоне, висит мой портрет. Чертовски похож, и я там вместе с моим бедным покойным братом, – негромко ответил милорд.
– Удар! – шепнул мистер Белфорт Прюденс. – И хороший!
Она сидела в позе снисходительного внимания, положив руку на спинку кресла, с непроницаемым выражением на лице. Она кивнула, почувствовав на себе взгляд Фэншо.
Ренсли грохнул кулаком об стол.
– Ни в каком розовом салоне он не висит! – вскричал он. – Нет там никакого розового салона!
Мистер Белфорт счел это сильнейшим ответным ходом.
– В мое время, – невозмутимо произнес милорд, – он был розовым.
– Э, да что вы знаете об этом! Вы пытаетесь одурачить нас всех при помощи самой наглой лжи!
Мистер Фонтеной нехотя заговорил.
– Был розовый салон, – произнес он. – Леди Бэрхем обычно сидела в нем.
Милорд резко повернулся к нему.
– А, вы помните, значит? – весело заговорил он. – Розовый салон в восточном крыле дома! Там еще был застекленный фонарь, где стояли пяльцы моей матери! – Воспоминания воодушевили его.
Это вызвало сенсацию. Мистер Белфорт сказал, что старый джентльмен получил десять очков.
Ренсли на мгновение опешил, но затем оправился:
– Ну, значит, в юности вы бывали в доме, только и всего! Небось были там грумом!
Мистер Белфорт торжественно покачал головой.
– Да, это возможно, знаете ли...
Глаза милорда блеснули. В его голосе звучала ласка, опасная ласка.
– Во всяком случае, вы не можете сказать этого о себе, – мягко произнес он. – Я могу поклясться, что вы не входили в этот дом, пока мой брат был жив!
У Ренсли отвисла челюсть, и он побагровел.
– Будь проклята ваша наглость! – забормотал он.
Вмешался лорд Марч:
– Довольно! Вы бывали в этом доме, Ренсли? Старый джентльмен возмутился.
– Конечно не бывал, – перебил он, не дав Ренсли ответить. – Да ни один Ренсли не осмеливался и появляться на наших землях! Зачем они были нам нужны? – Он чуть не фыркал от негодования.
Глаза его дочери расширились; мистер Бел-форт хихикнул.
Ренсли едва удержался от брани. В его лице появилось коварство.
– Так вы никогда не встречали меня, когда мы были мальчиками, лорд Бэрхем? – спросил он.
– Только раз, – ответил милорд. Он растроганно улыбнулся при этом воспоминании. – Как я тогда расквасил вам нос!.. – мечтательно произнес он.
Раздался взрыв хохота, который, впрочем, тут же смолк. Мистер Ренсли большими шагами двинулся к двери.
– Не думайте, что с этим покончено, мой прекрасный джентльмен! – свирепо крикнул он и хлопнул дверью за собой.
Старый джентльмен очаровательно улыбнулся.
– Очень напоминает ссору, которая как-то была у меня с маркграфом, – задумчиво сказал он. – В тот момент я служил у него лакеем.
– Как... лакеем?! – ахнул Клеведейл.
– Разумеется, – не без надменности сказал милорд. – А почему бы и нет? В деле была замешана дама. – Он разгладил складочку на атласном рукаве. – Она была любовницей маркграфа.
Все подошли поближе. Марч взял милорда под руку и отвел в сторону.
– Ну-ка расскажите об этом, Бэрхем, – сказал он. – Какой маркграф?
Глава 14
МИЛОРД БЭРХЕМ НАПУСКАЕТ НА СЕБЯ ТАИНСТВЕННОСТЬ
Старый джентльмен, несомненно, вышел победителем, это было невозможно отрицать. Бедному Ренсли не повезло в этой схватке умов. Общество печально качало головой над шокирующими открытиями из прошлой жизни милорда, но оно было готово снисходительно отнестись к его проступкам. Стоило только его милости проявить хоть малейшее смущение, малейшее колебание – и общество могло бы отвернуться от него. Но милорд не проявлял ни стыда, ни смущения. Собственно, его поведение до сих пор, скорее, говорило о том, что он гордится своей пестрой карьерой. Он провел всю сцену с этой уверенностью, величественно заявив, что едва ли есть на свете дело, которым ему бы не пришлось заниматься, и такова была магнетическая сила его взгляда, что все начали совершенно ясно осознавать, что милорду было совершенно нечего стыдиться.
Нужно было считаться и с позицией лорда Марча. Казалось, что у Марча нет никаких сомнений насчет личности старого джентльмена, а очень немногие рискнули бы перечить его светлости. Если пришелец был хорош для Марча, он был, безусловно, хорош и для всех. Хотя нашлись один-два прозорливых человека, которые начали понимать, что новый виконт настолько ловко втерся в доверие к обществу и сделал это с таким изяществом, что было бы крайне трудно выставить его вон, не теряя при этом собственного достоинства.
Его светлость не сделал ни малейшей попытки скрыть свое предосудительное прошлое: такое его отношение как бы говорило, что, каким бы делом ему ни приходилось заниматься, оно само собой превращалось в достойное. В сущности, получилось так, что даже самое презренное занятие не могло бы унизить этого аристократичного джентльмена.
И тогда все стали думать, что коли человеку повезло родиться Тримейном, ему можно безнаказанно делать практически все. Конечно, прискорбно, что ему пришлось вытаскивать свое благородное имя из грязи, но, в конце концов, нужно вспомнить, что старого джентльмена оставили без единого пенни в кармане, когда он был еще совсем мальчиком. Это вполне извиняет его.
Что касается Ренсли, то он и вел себя дурно, и получил больше ударов, чем нанес сам.
Нельзя было усомниться, как сказал Марч, что старый джентльмен одерживает над ним верх благодаря одним хорошим манерам. Немало людей вспоминали, что они с самого начала говорили, что Ренсли дурно воспитан, хотя он, может быть, и является кузеном Тримейнов. Виконт ли, нет ли, но в старом джентльмене чувствуется порода, и он словно рожден для светского общества.
Милорд и сам был не прочь поговорить на эту тему, когда на следующий день приехал к миледи Лоуестофт пить чай. Откинувшись на спинку дивана, он благосклонно улыбнулся дочери и сказал торжествующе:
– Ты видела меня! Ты, моя дочь, имела счастливый случай видеть, как работает гениальный ум! Я поздравляю тебя!
- Предыдущая
- 25/64
- Следующая