Арабелла - Хейер Джорджетт - Страница 40
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая
– Черт возьми! – сказал мистер Бьюмарис. – Так ты будешь преследовать меня до самого Уимблдона. Теперь остается только выяснить, действительно ли так хороша моя репутация, что я могу прокатить в своем экипаже тебя, старина! Залезай!
Улисс все еще тяжело дышал, но, услышав эти слова, нашел в себе силы забраться в экипаж и, благодарно помахав хвостом, устроился рядом с хозяином.
Мистер Бьюмарис прочитав псу нотацию о недопустимости шантажа, обреченно махнул рукой и продолжил свой путь в Уимблдон.
Вдовствующая герцогиня Уиганская, которая была грозой четырех сыновей, трех дочерей, многочисленных внуков, своего управляющего, адвоката, врача и огромного количества слуг, встретила внука, как всегда, очень своеобразно. Размочив сухарики в чае, она сидела за этой нехитрой трапезой и недовольно ворчала на свою незамужнюю дочь, которая жила с ней. В молодости герцогиня была настоящей красавицей, и сейчас еще черты ее лица хранили следы былой красоты. Она была не слишком щедра на любезности и презрительно относилась ко всему современному. Дети трепетали перед матерью и всегда с благоговейным страхом переступали порог ее дома, когда она периодически приказывала им являться. Когда мистер Бьюмарис в сопровождении дворецкого вошел в ее комнату, она бросила на него проницательный взгляд и сказала:
– А! Значит, это ты! Почему, изволь ответить, не приезжал столько времени?
Мистер Бьюмарис почтительно склонился над ее рукой и спокойно ответил:
– В прошлый раз, мадам, вы сказали, что не желаете меня видеть до тех пор, пока я не исправлюсь.
– Ну и как? Исправился? – спросила герцогиня, отправляя в рот очередной сухарик.
– Конечно, мадам. Я стал уже почти настоящим филантропом, – ответил он, поворачиваясь, чтобы поприветствовать свою тетку.
– Хватит с меня филантропов, – сказала ее светлость. – Я уже по горло сыта благотворительностью Каролины, которая сидит здесь и целыми днями вяжет что-то для бедных. В мое время им просто давали деньги, и это все! Каролина, забери у меня эту гадкую кашу и позвони дворецкому. Что такое чай? Какая от него польза? Я попрошу Хэдлея принести бутылочку мадеры, из тех, что хранил еще твой покойный дедушка, а не ту дрянь, которую прислал мне недавно герцог.
Леди Каролина забрала поднос и робким голосом сказала, что доктор Садбери вряд ли одобрил бы эту затею.
– Садбери старый дурак, и ты тоже! – ответила герцогиня. – Иди отсюда, Каролина, и дай мне поговорить с Робертом. Терпеть не могу, когда меня опекают женщины. – И когда леди Каролина собрала свое вязание, она добавила:
– Скажи Хэдлею, чтобы он принес хорошую мадеру. Он знает. Ну что, сэр, вы скажете в свое оправдание, если уж вам хватило наглости появиться здесь снова?
Мистер Бьюмарис, закрыв дверь за своей теткой, сказал с притворным смирением, что счастлив видеть бабушку в добром здравии и в таком прекрасном расположении духа.
– Бессовестный нахал! – довольно заметила герцогиня и, бросив оценивающий взгляд на внука, сказала:
– Прекрасно выглядишь. А выглядел бы еще лучше, если бы не твой идиотский наряд. Когда я была девочкой, ни один джентльмен не смел появиться на улице без пудры. Твой дедушка перевернулся бы в гробу, увидев, в чем вы сейчас все ходите. Эти узкие камзолы, накрахмаленные воротники, никаких кружев на шейном платке и манжетах… Ужас! Садись, если ты, конечно, сможешь это сделать в своих тесных бриджах, или панталонах, или как вы там их называете.
– Да, конечно, я могу сесть! – сказал мистер Бьюмарис, располагаясь в кресле напротив герцогини. – Мои панталоны, как и те подарки, которые готовит для бедняков Каролина, вязаные. Так что они вполне удобны.
– Ха! Тогда я скажу Каролине, чтобы она связала тебе пару к Рождеству. Это непременно вызовет у нее истерику – я таких скромниц еще не встречала в жизни.
– Наверное, мадам. И поскольку я уверен, что она послушается вас, даже если ей придется переступить через себя, то, пожалуйста, воздержитесь от такой просьбы. Расшитых тапочек, которые я получил от нее к прошлому Рождеству, мне вполне достаточно! Интересно, что, она думает, я с ними буду делать? Герцогиня расхохоталась.
– Господи! Да она вообще не думает! Не надо тебе самому присылать ей дорогих подарков.
– Но вам я тоже присылаю, – проговорил мистер Бьюмарис. – Однако от вас ничего подобного не получал.
– И не получишь. От меня ты и так уже всего слишком много получил. Что ты привез мне на этот раз?
– Да ничего… Если только вы не захотите получить от меня в подарок беспородную собачку.
– Терпеть не могу собак, и кошек тоже. Пятьдесят тысяч в год! И ты не удосужился даже привезти мне букет цветов? Стыдись, Роберт! Зачем же ты тогда, позволь узнать, приехал?
– Спросить, могу ли я, на ваш взгляд, быть хорошим мужем, мадам?
– Что? – воскликнула ее светлость, подавшись вперед и вцепившись своими тонкими, унизанными перстнями пальцами в подлокотники кресла. – Не собираешься ли ты сделать предложение мисс Дьюсбери?
– Нет, конечно!
– Значит, появилась очередная идиотка, которая безнадежно сохнет по тебе? – сказала ее светлость, имеющая свои возможности узнавать, что происходит в обществе, в котором она уже давно не появляется. – Кто же на этот раз? Когда-нибудь ты сделаешь роковой шаг, помяни мое слово.
– По-моему, я его уже сделал, – вздохнул мистер Бьюмарис.
Герцогиня в изумлении взглянула на него, но прежде чем она смогла заговорить, в комнату вошел ее дворецкий с герцогским блюдом в руках, которое ее светлость категорически отказалась передать нынешнему герцогу, мотивируя это тем, что блюдо – ее личная собственность, и что ему не следовало жениться на той мямле, которая заняла место его матери. Хэдлей поставил этот необыкновенный поднос на стол и бросил выразительный взгляд на мистера Бьюмариса. Мистер Бьюмарис понимающе кивнул и поднялся, чтобы налить вино. Он подал бабушке полбокала. Возмущению ее не было предела. Она недовольно воскликнула, уж не думает ли он, что она уже не в состоянии выпить столько вина, сколько считает нужным.
– Меня вы можете напоить допьяна, – ответил мистер Бьюмарис. – Но вы же хорошо знаете, как вредно это для вашего здоровья. – Он поднес ее руку к губам и нежно добавил:
– Вы, конечно, скверная, капризная старуха, мадам, но я хочу, чтобы вы жили до ста лет, потому что очень люблю вас, больше, чем других своих родственников!
– Это ни о чем не говорит, – заметила она, явно довольная этими, пусть и довольно дерзкими, словами внука. – Сядь и не пытайся перехитрить меня. Боюсь, как бы ты не наделал глупостей. Поэтому давай, выкладывай все начистоту. Ты, надеюсь, приехал не для того, чтобы сообщить мне о своем желании жениться на той наглой, легкомысленной женщине, которую ты содержал тогда, когда я видела тебя в последний раз?
– Нет, мадам! – сказал мистер Бьюмарис.
– Очень хорошо! Никогда не допустила бы, чтобы в нашу семью вошла какая-то затянутая в корсет проститутка. Впрочем, я не сомневалась в твоем благоразумии.
– Господи! Откуда у вас такие ужасные выражения, мадам? – удивленно спросил мистер Бьюмарис.
– Слава Богу, я не принадлежу к вашему сладкоречивому поколению, которое боится называть вещи своими именами. Кто же она?
– Если бы я не знал, мадам, из своего личного горького опыта, что вам моментально становится известно все то, что происходит в Лондоне, я бы сказал, что вы никогда не слышали о ней. Она недавно приехала. Богатая наследница. Во всяком случае, так она говорит.
– О! Ты имеешь в виду ту крошку, которая остановилась у этой пустышки Бридлингтон? Говорят, она красива.
– Она прекрасна! – подчеркнул мистер Бьюмарис. – Но дело не в этом.
– Да? А в чем? Он задумался.
– Она удивительная девушка. Я таких не встречал. Иногда она производит впечатление обычной светской дамы. Но стоит ей узнать, что кто-то нуждается в помощи, ее охватывает такая жалость, что она готова пойти на все, лишь бы защитить несчастного. Если я женюсь на ней, она непременно заставит меня облегчить участь всех мальчишек-трубочистов Лондона и превратит мой дом в приют для бездомных собак.
- Предыдущая
- 40/60
- Следующая
