Вуаль тысячи слез - ван Ластбадер Эрик - Страница 45

— Даже до того, как… — Локкк Виэрррент не мог оторвать глаз от изуродованной ноги Олннна. — Даже до того, как с тобой случилось несчастье, ты всегда был букой. Сколько раз я тебя тормошил? Помнишь, как…

— Ты привел четырех девушек.

— Две предназначались тебе.

Скрестив руки на груди, Олннн отвернулся.

— Нельзя жить в постоянном напряжении, не расслабляясь.

Олннн снова взглянул на старшего друга — в глазах адмирала горела злоба.

— Даже мы, кхагггуны, должны иногда развлекаться. А ты развлекаться не умеешь. Ведь так, Олннн? — Локкк пожал плечами. — Я надеялся, что воскресение из мертвых изменит твое отношение к жизни.

— Я больше не сплю по ночам, и силы практически не восстанавливаются. Постоянно снятся кошмары, смысла которых я не могу постичь.

— Возможно, геноматекк…

— Геноматекк тут не поможет.

— Тогда помоги себе сам. Пойдем сегодня на обед к Доббро Маннксу. Знаешь его? Он вполне уважаемый баскирский адвокат. Довольно забавный парень.

— Спасибо за приглашение, но я не могу. — Олннн положил на стол несколько монет. — Наверняка это будет пустой тратой времени.

— Я запомню сегодняшнюю беседу. — Локкк Виэрррент пристально посмотрел на Олннна. — Ты знаешь меня, как никто другой. Если понадобится, я готов защищать своих кхагггунов ценой собственной жизни.

Олннн поднял глаза на старого друга.

— Ловлю тебя на слове, строй-генерал. — Звезд-адмирал чопорно кивнул. — Желаю хорошо повеселиться.

— И тебе того же, звезд-адмирал, — проговорил Локкк Виэрррент, поднимаясь. — Только, боюсь, мои слова тебе как об стенку горох.

— Ключевое слово здесь — «краткосрочное», — заявил Миннум, выстраивая мелкие экспонаты в круг.

Он провел своих спутниц в крошечный зал в северном крыле музея, где было выставлено на удивление мало экспонатов. В основном здесь находились изящные фигурки из дерева и вытравленной бронзы. В отличие от ужасного бардака внутреннего дворика в зале царили идеальный порядок и чистота.

— Как только этот лингвист материализуется (кстати, это называется именно так) в нашем мире, у вас будет три минуты, ясно? Всего три минуты и не больше! Гм! — бормотал Миннум про себя. — Три минуты! Вполне вероятно, что вообще ничего не получится! О чем они только думали?

Пока сефирор бормотал и суетился, Риана осматривала одну витрину за другой, пытаясь понять, что же в них выставлено.

Она видела лишь клубящуюся мглу. Сначала ей показалось, будто в витринах вообще ничего нет, хотя все стекла были отполированы до блеска. Отсутствовали любые надписи. А с другой стороны, зачем нужны надписи, если не видно того, что они обозначают? Неудивительно, что в музее так мало посетителей.

— Ну ладно. — Миннум встал в центре зала, разложив вокруг странные экспонаты. — Дар Сала-ат, встань здесь. Да, вот так. А ты, Тигпен, становись напротив. Правильно, сюда! Как зовут твоего знакомого лингвиста?

— Кашснейл, — быстро ответила Тигпен.

Миннум кивнул, засучил рукава, и в его пальцах мелькнуло что-то похожее на льдисто-голубой мелок. Затем на каменном полу зала смотритель нарисовал равносторонний треугольник.

Риана знала, что треугольник — древний символ кундалианской власти. Вот почему тюрьма Джийан в Иномирье внушала ужас на подсознательном уровне. Она была прикована к перевернутому треугольнику, символу зла, которое и не думало таиться. Однако Миннум продолжал чертить мелком, и от его рисунка у Рианы захватило дух. Поверх первого треугольника Миннум нарисовал второй, перевернутый так, что получилась шестиконечная звезда.

— Это — Ферегоннен, — объявил сефирор, начиная обряд, — символ, центр которого во всем сущем, а лучи расходятся в никуда.

Он просеял в закопченную жаровню какие-то порошки из незакрытых пузырьков, добавил тертого рога и что-то похожее на шанин и латуу. Смесь на жаровне стала огненно-красной. Затем она загустела, как желе, и принялась испускать клубы желтоватого дыма, которые вились подобно дымке внутри музейных витрин.

Риана попыталась затаить дыхание, но не выдержали даже ее тренированные легкие. Вдохнув дым, она зашаталась, чувствуя слабость и головокружение. Воздух кипел и блестел сотней звездочек, слепивших глаза. Риана пыталась рассмотреть хоть одну из них, но они тут же исчезали.

Потом она взглянула на центр Ферегоннена — там блестящие звездочки сначала сгустились в шар, а потом превратились в фигуру кундалианина. Судя по его одежде, при жизни он был конарой, рамаханским жрецом.

— Кашснейл! — радостно окликнула его Тигпен. — Я так боялась, что больше тебя не увижу!

— Нет, только не ты, — мрачно проговорил рамахан. Длинные седые волосы крупными волнами ниспадали на плечи, а на лбу росли четким мыском. Нос напоминал орлиный, под темными глазами залегли тени. У лингвиста было лицо аскета, лицо ученого, рамахана, отдавшего науке всего себя без остатка. — Что заставило тебя разбудить меня подобным образом?

— Помните о времени, — предупредил Миннум, — второй такой возможности у вас не будет.

— Верно, — кивнула Тигпен. — Кашснейл, это — Дар Сала-ат.

— Дар Сала-ат? — Умные глаза широко раскрылись от удивления, но потом снова заморгали, привыкая к обстановке. — Если ты — Дар Сала-ат, то где же твой Наватир?

— Не знаю, — вздохнула Риана, — у меня его нет.

— Надо же! Надо же! — зацокал языком покойный лингвист. — Без Наватира ты очень уязвима.

— У нас нет времени на разговоры, — хмуро зашептал Миннум, — ради Миины, переходите к делу.

— Нам нужна твоя помощь, — настойчиво начала Риана. — Скажи, пожалуйста, что означает слово «Маасра»?

Кашснейл нахмурился.

— Раз ты спрашиваешь про Маасру, значит, Портал открыт и Хоролаггия пробрался в этот мир?

— Да, — сказала Риана. — Мою подругу, колдунью, захватил этот архидемон и пытается изменить ее сущность с помощью Маласокки. Мы должны что-то предпринять до зимнего солнцестояния, пока изменения не станут необратимыми.

— Очень непростая ситуация, — пробормотал лингвист, — вы должны соблюдать крайнюю осторожность. Невозможно объяснить, насколько это важно. Прежде чем вступать в бой с Хоролаггией, необходима серьезная подготовка, но и тогда нет уверенности, что… — Он задрожал. — Ну надо же, ну надо же…

— А что с Маасрой? — снова спросила Риана.

— Ах да. — Кашснейл покачивался с носка на пятку. — Это слово священно, как, несомненно, сказали бы Гази Каны. Ведь на их родном диалекте оно означает Вуаль Тысячи Слез.

Риану так и распирало от возбуждения.

— Джийан велела мне найти Вуаль Тысячи Слез… Зачем? Что это такое?

— Известно, что когда Пять Священных Драконов Миины с помощью Жемчужины создали Кундалу, внешний слой Жемчужины повредился в результате катаклизмов. Однако большая часть осталась невредимой. В нее и попали слезы, которые пролили драконы при рождении Кундалы. Слезы превратили твердую Жемчужину в воздушную ткань переливающегося цвета с неповторимым сиянием.

— Почему драконы плакали?

— Потому что они предвидели смерть и разрушения, которые будут сопровождать закат кундалианской расы.

— Значит, мы были обречены еще до рождения?

— Ничто в жизни нельзя рассматривать как приговор. Особенно — предсказание ясновидящих драконов.

— Милый Кашснейл, — вмешалась Тигпен, — можешь ли сказать, где найти Вуаль Тысячи Слез?

— Не могу даже определенно сообщить, существует ли она. Хотя представители многих непримиримых философских течений искали ее всю жизнь, убивая ради сохранения тайны или умирая в безумии и изгнании, Вуаль так и осталась легендой.

— Но она точно существует. Джийан просила меня ее найти. Это единственный способ освободить ее. Если я не найду Вуаль, Джийан умрет.

— Маласокка гораздо хуже смерти. Намного хуже. Когда паутина затянет ее полностью, Джийан станет рабой архидемона навсегда. — Фигура лингвиста начала мерцать, сквозь нее проступили стены.

— Он уходит, — объявил Миннум, — я вас предупреждал.