Возмездие - Хатсон Шон - Страница 36

• Предыдущая
• 36/58
• Следующая

Сью вдруг почувствовала какое-то странное головокружение, будто присутствие Кёртиса действовало на нее, как своеобразный наркотик. Возбуждающий половое влечение?..

Она ощутила, как напряглись ее соски. В низу живота разлилось приятное тепло.

Она попыталась обуздать свои чувства, испытывая замешательство и... И что? Стыд?

— Вы не против чашечки кофе, пока мы будем беседовать? — спросил Кёртис.

— А как же другие ваши пациенты?

— На ближайший час у меня никто не записан. В этом одно из моих преимуществ перед Национальной системой здравоохранения. Я не принимаю по двадцать пациентов в час. — Он улыбнулся и позвонил секретарю.

— Мне будут необходимы некоторые сведения о вас, если вы не против, — сообщил ей Кёртис. — Дата рождения, краткая история болезни. Такого вот рода подробности. — Он снова улыбнулся своей гипнотизирующей улыбкой. Сью ответила на все его вопросы. Секретарь принесла кофе и опять удалилась в приемную. Сью потягивала кофе из тонкой фарфоровой чашечки, наблюдая за тем, как Кёртис что-то пишет на розовом листке бумаги.

— Насколько я помню, у вас были проблемы со сном, — наконец произнес он. — Вас это по-прежнему мучает?

Она кивнула.

— Даже если мне удается заснуть на несколько часов, меня будят кошмары, — сказала она.

— Что за кошмары?

— Всякие дурацкие вещи, которые при дневном свете не имеют никакого смысла, — проговорила Сью и отхлебнула кофе, явно не желая вдаваться в подробности.

— У вас есть какие-нибудь предположения о причинах нарушения вашего сна, миссис Хэкет?

Сью поставила чашку на стол и отвела глаза в сторону.

— Возможно, семейные проблемы? — подсказал доктор.

Она тяжело вздохнула, как бы собираясь с духом, чтобы выложить ему правду.

— Хорошо. Когда мы с вами впервые встретились, то на ваш вопрос о семье и о детях я ответила «нет». Так вот, все это у меня было. У нас было... У меня подрастала дочь Лиза... — Слова находились с трудом, словно говорила она не на родном языке. — Мы жили в Лондоне. В хорошем доме. Респектабельном. — Она горько улыбнулась. — Нашу дочь убили.

Все выложила. Оказалось — это просто.

— Спустя пару недель мой отец умер от рака, до этого он болел несколько месяцев. Два этих события оказались слишком большим ударом для меня, особенно то, что случилось с Лизой... — Она поняла, что не сможет продолжать.

— Мне очень жаль, — пробормотал Кёртис.

— В то время как мою дочь убивали, мой муж находился у любовницы... — Она невесело улыбнулась. — Звучит как история о несчастной жизни, не так ли? Возможно, мне следовало бы поплакаться какой-нибудь сердобольной тетушке, а не вам.

— Врача в пациентах должно волновать все: как их психический настрой, так и физическое состояние.

— И все это обрушилось на меня сразу. Вот почему я уехала из Лондона. Если бы я осталась, то сошла бы с ума.

— Это понятно.

Сью улыбнулась ему, чувствуя, как легко ей теперь говорить. Тайные мысли, которые она держала в себе, вырвались наружу всесокрушающим потоком. Она ощущала, как ее обволакивает усталость, словно совершенные ею признания отняли у нее последние силы. Она чувствовала себя как преступник, осознающий свою вину и радующийся возможности исповедаться.

Не так ли чувствовал себя Джон, когда сознавался в измене?

Но она освобождалась не от вины, а от накопившихся страданий.

Сью почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и потянулась к карману за носовым платком. Два-три глубоких вздоха, и она взяла себя в руки.

Кёртис молча смотрел на нее, не отрывая взгляда от ее лица. Он сидел на стуле прямо, потом наклонился и спросил:

— А вы не думали еще об одном ребенке?

— Я не могу, — ответила она. — Я имею в виду, что хотела бы, но после рождения Лизы возникли осложнения. Воспаление фаллопиевых труб. Я не могу иметь детей.

На этот раз, когда она взглянула на врача, то уже не делала попыток вытереть глаза.

— Вы даже не знаете, как я хотела бы иметь ребенка, — продолжала Сью. — Лизу никто не заменит, вы понимаете это. Но боюсь, ее смерть стала для меня еще большим ударом из-за невозможности больше иметь ребенка. Эта безысходность, вы понимаете?

— А ваш муж думает так же? Он бы хотел иметь малыша?

Она устало улыбнулась.

— Джон всегда хотел еще одну дочку. Мы часто подсмеивались над этим. Знаете, как мужчины мечтают о сыновьях — продолжателях их фамилии? Но не Джон. Он хотел еще одну девочку. — Она жалобно шмыгнула носом.

Кёртис уже выписывал рецепт.

— Снотворное, — объявил он, вручая ей листок бумаги. — Только на неделю. К ним быстро привыкаешь. Я мог бы прописать вам еще и транквилизаторы, но они только помогают вам жить с проблемой, но никак не устраняют ее причины.

— Тогда смогу ли я вообще когда-нибудь возвратиться к нормальному состоянию? — спросила Сью. — Я знаю, в чем моя проблема: я хочу ребенка, но не могу его иметь. Эта проблема неразрешима.

— Как сильно вы этого хотите?

— Я бы все отдала, все, — ответила она не задумываясь.

Кёртис доброжелательно улыбнулся:

— Обещайте прийти ко мне через несколько дней, даже если вам станет лучше. Просто поговорить.

Она кивнула:

— Вы мне очень помогли, доктор. Мы поговорили, и мне стало легче.

— Так вы придете?

— Да.

Она поднялась и надела жакет. Кёртис проводил ее до дверей. Пожал ей руку. И она ощутила тепло и силу его рукопожатия. Он улыбнулся на прощанье, и она ушла.

Закрыв дверь и вернувшись к себе в кабинет, Кёртис сбросил с лица улыбку, словно ненужную маску. Он отправился к двери, расположенной слева от его стола. Она уже открывалась.

— Ты слышал? — спросил Кёртис того, кто входил в кабинет. — Она сказала, что отдаст все, что угодно, за другого ребенка. Все!

— Ты ей сказал? — поинтересовался собеседник.

Кёртис покачал головой:

— С ней нужно обращаться осторожно, но, думаю, она в подходящем эмоциональном состоянии. Она выглядит необыкновенно восприимчивой.

— Когда ты думаешь поговорить с ней снова?

Кёртис прислушался: машина Сью отъезжала.

— Скоро, — пробормотал он. — Очень скоро.

Хэкет с трудом перевел дыхание. Он и не предполагал, что до такой степени не в форме. Сердце выскакивало из груди, когда он метался взад и вперед по полю, следя за игрой в регби. Когда-то в школе он играл и в футбол, и в регби, но это было больше десяти лет назад. Сейчас ему двадцать девять, но у него такое ощущение, будто в груди легкие восьмидесятилетнего старика.

Облепленные грязью мальчишки носились по полю со стремительностью, свойственной их возрасту. Среди них были и те, кто в классе сплошь и рядом служили мишенями для насмешек и оскорблений, — изо всех сил они пытались равняться на своих более ловких и атлетически сложенных товарищей. Они шлепали по грязному полю, пыхтя и отдуваясь.

Хэкет смотрел, как мальчик по имени Ли Вернон поймал мяч и побежал с ним вперед. Не успел он преодолеть и двадцати ярдов, как наперерез ему кинулся Филип Крэйвен.

Вернон попытался уклониться от нападавшего, но Крэйвен схватил его за талию и с видимым наслаждением ударил парня плечом в солнечное сплетение. Оба свалились в грязь, но быстро вскочивший на ноги Крэйвен, улыбаясь, смотрел сверху вниз на Вернона, у которого от удара перехватило дыхание. Он лежал в грязи и хрипел, пытаясь втянуть в легкие воздух, который вышибло из них сокрушительное столкновение с Крэйвеном.

Хэкет подбежал к мальчику и помог ему встать, наклонил его и стал похлопывать по спине, чтобы побыстрее наполнить легкие воздухом. Мальчик кашлял и отдувался с широко открытым ртом, пока не восстановил наконец дыхание, но боль все еще мучительно кривила его лицо. Хэкет спросил, все ли с ним в порядке, тот кивнул и потащился на свою позицию.

Матч возобновился, и теперь Крэйвен получил право вести мяч. Крепко прижав его к себе, он пробился сквозь двух вялых нападающих, не обращая внимания на партнера рядом, готового поддержать атаку.

• Предыдущая
• 36/58
• Следующая