Тени зла - Хатсон Шон - Страница 37

• Предыдущая
• 37/66
• Следующая

— Пожалуйста, делайте то, что я говорю; — потребовал Матиас.

Келли подняла глаза. В полумраке лицо медиума казалось молочно-белым; глаза резко выделялись. Она почувствовала странный трепет во всем теле, словно через него пропустили слабый электрический ток. Она бросила взгляд на Блейка, наблюдавшего за медиумом, а потом на Вернона, сидевшего с опущенной головой.

— Прогоните все мысли, — произнес Матиас. — Не думайте ни о чем. Слушайте только мой голос. Не обращайте ни на что внимания, сосредоточьтесь на прикосновении сидящих рядом людей. — Голос его перешел в тихий шепот.

В комнате воцарилась тишина, слышно было только дыхание медиума.

Келли невольно вздрогнула и, чуть повернув голову, окинула взглядом соседей. Все сидели, склонив головы, будто читали молитву. Опустив глаза, она заметила, что пальцы Блейка слегка дрожат. Дрожали и ее пальцы. У всех присутствующих непроизвольно сокращались мышцы, и их тела слегка подергивались.

Матиас издал негромкий гортанный звук, затем кашлянул. Глаза его закрылись, голова начала откидываться назад. Грудь вздымалась, словно ему было трудно дышать.

— Не разрывайте круг, — хрипло пробормотал он. — Не... разрывайте...

Он стиснул зубы, как от боли, и из груди его вырвался продолжительный хрип. Такой звук издают проколотые мехи. Тело его задрожало сильнее, на лбу выступили капельки пота, блестевшие в тусклом свете. Неожиданно глаза его открылись и выкатились из орбит, тогда как голова по-прежнему была откинута назад.

Он вновь застонал, на этот раз громче.

Лампа над столом замигала, погасла, затем вновь вспыхнула. Свет ее казался неестественным.

— Дитя, — прохрипел Матиас. — Дитя...

Хрипение перешло в крик.

Келли попыталась приподнять голову, но она налилась такой тяжестью, словно к подбородку был подвешен груз. Сделав огромное усилие, она чуть приподняла голову.

Позади с громким стуком упал со стены на пол один из мечей, но никто не повернулся на этот шум. Все сидели, будто окаменев, и чувствовали только то, что комната наполняется теплом, исходящим из центра стола.

— Дитя, — вновь, задыхаясь, произнес Матиас.

Келли дернулась, почувствовав отвратительную вонь, — тошнотворный сладковатый запах гниющего мяса. Она закашлялась, мышцы живота начали сокращаться.

Ощущение тепла так усилилось, что казалось, будто стол охвачен огнем. Она вдруг поняла, что может поднять голову.

Ей хотелось закричать, но она не сумела, услышав в этот миг крик Тони Ландерс.

В центре стола стоял Рик.

Одежда на нем, почерневшая и опаленная, в некоторых местах свисала клочьями. Красная и воспаленная кожа покрылась зелеными крапинками. С левой руки было содрано почти все мясо, оставшиеся мышцы почернели от огня. Из-под обугленного тела виднелись белые кости. Грудь и живот были покрыты отвратительными язвами, а из них, как из больных глаз, вытекал густой светлый гной. Но хуже всего были голова и шея. Неестественно повернутая голова сидела на сломанном позвоночнике. Из отверстия в голове, треснувшей, как яичная скорлупа, выступало застывшее мозговое вещество. Оторванные нижняя губа и большая часть левой щеки обнажили связки и сухожилия, которые судорожно подергивались. Туловище мальчика было окровавлено, и запах крови смешался с запахом сгоревших кожи и волос.

Тони Ландерс попыталась поднять руки, чтобы заслониться от этого несчастного существа, бывшего когда-то ее сыном, но их словно прибили к столу гвоздями. Она сидела в оцепенении, не в силах оторвать взгляда от мертвеца. Тот, сделав полный круг в центре стола, уставился на нее пустыми глазницами.

Видение шагнуло к ней.

Оно улыбалось.

Келли взглянула на Матиаса. Он пристально смотрел на видение, по лицу его тек пот. Она повернулась к Блейку, уставившемуся на медиума. Тело писателя судорожно подрагивало.

Видение приблизилось к Тони Ландерс. Достигнув края стола, оно подняло обугленную руку.

Огромным усилием воли Тони подняла руки. Она закрыла ими лицо и издала крик, потрясший все здание.

— Смотрите! — воскликнул Джим О'Нейл.

Как изображение на экране телевизора, видение Рика Ландерса начало исчезать. Через несколько мгновений стол снова был пуст. Свет над ними потускнел.

— Боже мой! — пробормотал Джеральд Брэддок. — Что это было?

Если кто-то его и слышал, никто не мог ответить ему.

Сэр Джордж Хаве широким шагом подошел к щитку и включил свет.

Матиас сидел неподвижно и смотрел в глаза Блейку. Писатель тяжело дышал, словно только что взбежал по лестнице. Оторвав от него взгляд, Матиас повернулся к Тони Ландерс, безудержно рыдавшей.

— Спятить можно, — вымолвил Джим О'Нейл.

Доктор Вернон задумчиво смотрел на поверхность стола, где только что было видение, и потирал подбородок. Стол блестел, как отполированный. Вернон вздохнул. В комнате больше не пахло обугленным мясом и кровью, чувствовался лишь едкий запах пота.

Заметив, что лицо Блейка побледнело, Келли дотронулась до его руки.

— С тобой все в порядке, Дэвид? — спросила она, чувствуя, что сердце ее колотится в груди, словно хочет выпрыгнуть.

Блейк кивнул.

— А как ты? — спросил он ее.

Она дрожала, и Блейк, положив руку ей на плечо, привлек ее к себе.

Роджер Карр пока оставался на месте, обводя взглядом сидящих, потом поднялся и пошел к бару, где в Два глотка проглотил солидную порцию шотландского виски. Только после этого он начал приходить в себя. Повернув голову, он через плечо посмотрел на Матиаса.

Этот ублюдок исполнил все не просто великолепно, но и весьма впечатляюще. Карр заказал еще одну порцию виски.

Джонатану Матиасу удалось наконец успокоить Тони Ландерс, и он вытер слезы на ее лице своим платком. Он помог ей подняться и вывел ее из клуба в дождливую ночь. Он велел своему шоферу отвезти ее домой и вернуться.

Проводив взглядом отъехавшую машину, медиум посмотрел на свои руки.

Обе ладони были воспаленно-красными, словно он держал в них что-то очень горячее. Он сильно вспотел, но ему было холодно, как никогда в жизни.

Блейк поставил точку, вытащил лист из машинки и положил его на кипу бумаг.

В подвале, где только что стучала машинка, наступила тишина.

Писатель взял несколько страниц со стола и начал их просматривать. Еще пара дней — и книга будет завершена. Вскоре по возвращении из Штатов он представил большую ее часть своему издателю. Теперь дело подходило к концу. Он откинулся в кресле и зевнул. Было почти восемь утра. Он проработал два часа. Блейк всегда вставал рано и почти все делал с утра. Этого режима он придерживался в течение четырех лет. В подвале было спокойно: извне не доносилось ни звука. В это утро мысль его напряженно работала.

Как он ни старался, ему не удавалось стереть из памяти образ умершего ребенка Тони Ландерс. Сознание его живо воспроизводило вчерашние события, будто они запечатлелись в нем навсегда. Он вспомнил выражение ужаса на лицах тех, кто сидел за столом, и смятение тех, кто наблюдал за происходящим с относительно безопасного расстояния.

Сразу после сеанса все начали расходиться. Блейку не хотелось ехать в Оксфорд и он уговорил Келли остаться на ночь у него. Она охотно согласилась. Сейчас она одевалась наверху. Проснувшись, он разбудил и ее, они занялись любовью, и прежде, чем ехать домой, она решила принять горячую ванну.

Он накрыл крышкой пишущую машинку, поднялся по каменным ступеням и вышел в прихожую, заперев дверь своего рабочего кабинета.

— Что ты там прячешь? Драгоценности из английской королевской казны?

Голос напугал его, он повернулся и увидел Келли, спускавшуюся по лестнице.

Блейк улыбнулся и спрятал в карман ключ от подвала.

— Привычка, — сказал он. — Не люблю, когда меня беспокоят.

Они прошли в кухню, она поставила чайник, а он положил хлеб в тостер. Келли насыпала кофе в две чашки.

— С тобой все в порядке, Келли? — спросил он, заметив, что она бледна.

• Предыдущая
• 37/66
• Следующая