Огонь желания (Ласковая дикарка) - Харт Кэтрин - Страница 32

• Предыдущая
• 32/92
• Следующая

— Большую часть дня.

— И ты ничего не сказала? — не мог он поверить.

— Ты и другие были заняты весь день, в вас везде нуждались, Пантера. Испокон века женщины рожали своих детей. Не беспокойся.

— Ты сейчас говоришь о моем ребенке, и это для меня очень важно! Мой ребенок появляется на свет, и ты даже не считаешь необходимым сообщить мне? — буйствовал он.

— Не ругай меня сейчас, Пантера, — процедила она сквозь зубы, потому что у нее опять начались схватки. — Не… сейчас.

На ее лице выступили капли пота, она сжала зубы и кулаки от боли. Когда боль утихла, она сказала:

— Пантера, найди, чем заняться, пожалуйста. Из-за тебя я не могу сосредоточиться. Я пытаюсь ввести твоего сына в этот мир, а это не простая работа!

Негодование Пантеры тотчас растаяло, когда он наблюдал за ней во время схваток.

— Тебе должен кто-то помочь. Если бы ты находилась в родильном доме, тебе кто-нибудь бы помогал. Я схожу за Женщиной Корень.

Таня покачала головой.

— Нет! — выпалила она в ответ. — Слишком поздно. Останься, иначе ты можешь пропустить рождение своего первенца. Пока ты будешь ходить, дело будет сделано.

Мелисса, которая стояла молча все это время, заговорила:

— Я помогу тебе, Таня. — Она намочила кусок ткани и вытерла лицо и шею Тани. — Говори мне, что делать. Ты же получила инструкции от Женщины Корень.

Таня сквозь стиснутые зубы процедила:

— Вытащи меня из этого платья. Оно промокло от пота, и мне становится холодно.

Мелисса вместе с Пантерой сняли с Тани платье и вытерли ее сухой тканью. По Таниной инструкции они насовали ей за спину одежды и таким образом создали для нее своего рода подпорку. Пантера завязал узлы на двух полосках оленьей кожи и вложил их в сжатые руки Таня. Другие концы он передал Мелиссе и велел Тане тянуть за них, когда она, больше не сможет терпеть боль.

— Кричи, если хочешь, малышка, — сказал он ей, — если от этого тебе станет легче.

Видя ее мучения, его глаза наполнились любовью и состраданием к ней.

— Чейинские женщины не кричат, когда у них рождаются дети, Пантера, — проворчала она.

— Я уверен, что некоторые кричат, — уверял он. — Кроме того, тебя никто не услышит из-за завывающего ветра. А я никому не расскажу, и Мелисса тоже.

Таню захлестнула боль, и она уже не расслышала и не поняла последних слов. Вдруг боль изменилась, она стала постоянной. Тане казалось, что она ни за что не вытерпит. Она с трудом дышала.

— Мои ноги соскальзывают, — пожаловалась она. — Свяжи мои ноги.

Подпертая сзади, Таня тянула за две полоски сыромятной кожи, изо всех сил стараясь справиться с родами. Пантера держал се колени и обнимал ноги. Ее живот сокращался в агонии, а она испытывала такую боль, будто тысячи раскаленных добела ножей вонзились в нее.

Пантера стоял на коленях перед ней и сопереживал ей. Он легонько поглаживал ее живот, стараясь облегчить ей боль. Он тихо нашептывал подбадривающие слова, надеясь, что если не слова, то хотя бы ласковый тон поможет ей.

Таня уже начала думать, что разорвется на части от давления и боли, как услышала голос Пантеры:

— Я вижу головку! Поднатужься со следующей схваткой!

Делая глубокий вдох, Таня поднатужилась, и Пантера помог ребенку выйти наружу.

— Еще один толчок, — давал ей распоряжения Пантера снизу.

Она еще раз подчинилась требованиям природы и услышала, как Пантера воскликнул:

— Мальчик! У нас сын!

Таня перевела дыхание, а Пантера прочистил дыхательные пути ребенка, и младенец громко закричал.

Широко улыбаясь, Пантера нежно положил ребенка на живот Тани. Испытывая благоговейный трепет, она протянула руку вниз и коснулась мокрой, пушистой головы. Глазами, полными любопытства, она посмотрела на Пантеру:

— О, Пантера! Он такой красивый!

— Симпатичный, — поправил он, улыбнувшись.

— Может, лучше сначала его покупать, чтобы он смог подкрепиться? — предложила Мелисса. Ее глаза были подозрительно влажные.

Пантера перерезал и завязал пуповину, как будто всю свою жизнь он только этим и занимался. Потом он обмыл ребенка теплой водой и запеленал его. Мелисса в это время помогала Тане. Таня прислонила ребенка к груди, а Пантера вышел, вынося послед.

Когда он возвратился, малыш не спал. Он свернулся калачиком в Таниных руках. Пантера сел рядом с ними так, чтобы можно было видеть их лица.

— Разве не все дети рождаются с голубыми глазами? — задала вопрос Таня. — Мне казалось, я где-то об этом слышала.

— Ну и что? — спросил он.

— Потому что у него золотистые глаза, — ответила она. — Посмотри и убедись сам.

Пантера наклонился и заглянул сыну в глаза. Они действительно были золотистыми.

— У него глаза его матери, и именно этого мне хотелось, — сказал он.

— И иссиня-черные волосы отца, — добавила Таня. — У него окрас пантеры, — усмехнулась она, — даже более четкий, чем у тебя. С такими волосами и такими глазами сын Пантеры действительно должен стать лесным охотником.

Поглаживая ее разрумянившуюся щеку, Пантера нежно сказал:

— Ты только что дала имя нашему сыну.

Таня вопросительно посмотрела на него.

— Мы назовем его Лесной Охотник, — сказал он ей.

Таня улыбнулась и устало вздохнула:

— Мне нравится это имя. Это хорошее, сильное имя. Он вырастет высоким и сильным, как его отец, которого я очень люблю.

Пантера быстро ее поцеловал:

— Спасибо тебе за нашего сына, Дикая Кошка. Сейчас ты должна отдохнуть, сегодня вы работали усерднее, чем любой из нас.

Таня уже закрыла глаза, когда услышала, как он добавил:

— Я люблю тебя, Маленькая Дикая Кошка, и тебя тоже, Лесной Охотник.

Лесной Охотник был красивым, здоровым ребенком. Помимо густой копны черных волос, необычных золотистых глаз, ангельского лица, он обладал бодрым характером. Он почти никогда не капризничал, и его редко приходилось успокаивать. Как и всех чейинских детей, его быстро научили не плакать громко. Когда он пытался это сделать, Таня закрывала ему рот и нос, моментально перекрывая воздух. Этот метод может показаться жестоким, но это был необходимый урок, потому что плач младенца слышен за несколько миль и может привлечь врагов.

На следующий день пораньше Пантера отправился к Черному Котлу и Женщине Будущего, чтобы сообщить им о рождении ребенка. У Черного Котла поднялось настроение, когда он услышал, что у него родился первый внук. Праздник решили отложить на месяц, пока не установится более приемлемая погода. Нарушая все традиции, он навестил новорожденного внука в тот же день и от всего сердца одобри имя, данное сыну Пантерой.

Таня тоже нарушила традицию, родив ребенка в собственном доме, а не в родильном. При сложившихся обстоятельствах у нее не было другого выхода. Как бы там ни было, но в их хижину пригласили шамана, и он исполнил обряд очищения над Пантерой и его домом. Это было необходимо сделать, особенно после того, как Пантера собственноручно помогал при родах. Только после того, как шаман закончил ритуал, люди осмелились проходить мимо их вигвама. Существовали табу, которых индейцы придерживались на протяжении многих столетий, и им было не просто за такой короткий срок отказаться от своих традиций.

Не так много лет назад женщин, у которых были месячные или кровотечение после родов, изолировали в специальную хижину. В это время ни один воин не мог вступать с ней в контакт или есть пищу, приготовленную ею. Только после того как у нее прекращалось кровотечение, она могла возвращаться к своей нормальной жизни. Это было связано не с тем, что в этот период женщина считалась нечистой. Думали, что женщина в это время обладает мощью, которая неблагодарно влияет на защитную силу воина и может быть причиной его ранения или смерти в бою.

Из-за того что племени приходилось часто кочевать, стало почти невозможным строго придерживаться данной традиции, поэтому правила были упрошены. Если у женщины начиналось кровотечение, ее больше не избегали, но она все же не могла готовить еду, чистить оружие и спать со своим мужем. Женщины рожали детей в специальной хижине, но через несколько дней могли вернуться домой.

• Предыдущая
• 32/92
• Следующая