Огонь желания (Ласковая дикарка) - Харт Кэтрин - Страница 29

• Предыдущая
• 29/92
• Следующая

Когда они поравнялись с деревней, Пантера спихнул с лошади свою пленницу и повел ее на поводке к центру лагеря, куда и остальные воины сводили своих пленниц. Пока они шли, вокруг них собирались жители деревни и насмехались над пленницами точно так же, как когда-то над Таней.

Таня стояла как пригвожденная возле вигвама Черного Котла. Ее мозг отказывался верить тому, что она видела, а сердце бешено колотилось в груди. Когда они приблизились, Танин взгляд устремился на пленницу, которую вел Пантера. Несмотря на то, что девушка устала и одежда ее была грязной, а ее волосы спутались на плечах, она была красивой. Девушка подняла голову, и Таня отметила печаль в ее светло-карих глазах и чистоту кожи цвета слоновой кости. Она была среднего роста, но тоненькая, с хорошей фигурой, отчего Таня почувствовала себя толстой и в явном проигрыше.

Только гордость сдерживала Таню от желания убежать, когда Пантера подъехал прямо к ней и бросил ей в руки поводок. Ноздри Тани раздувались от негодования, ей казалось, что она просто не осмеливается посмотреть в глаза Пантере, хотя и была уверена, что лицо не выдает ее эмоций. Она молча отвела девушку на то место, где уже стояли другие пленницы, юты и белые. Потом она занялась лошадью Пантеры, а пока он и другие воины отчитывались перед Черным Котлом, Таня готовила мужу еду.

На душе у нее лежал камень. Слезы жгли ей глаза, когда она надевала юбку и куртку из мягкой оленьей кожи, ожерелья и браслеты, готовясь к предстоящему празднику. Ее пальцы не слушались, когда она заново заплетала косы, а руки дрожали, когда она прижимала свой выросший живот, стараясь остановить внутреннюю дрожь.

Таня была близка к тому, чтобы злиться на своего неродившегося ребенка. Даже когда она пыталась успокоить шевеление малыша, она думала, неужели ее отяжелевшая фигура ненавистна Пантере. Поэтому он вернулся с другой женщиной?

Мелисса смотрела на нее своими огромными, вопрошающими глазами, стараясь успокоить свою подругу. Таня уловила печальный взгляд Мелиссы и сжалась, увидев в нем сочувствие. Затронутая гордость не позволила ей наполниться жалостью к самой себе, и Таня решительно выпрямила плечи, ее лицо приняло спокойное выражение, и она приготовила краски и одежду для Пантеры.

Таня спиной ощутила, что он вошел в хижину. Она чувствовала, что он смотрит на нее, когда ставила еду возле огня. Стиснув зубы, она села и уставилась на пламя, отказываясь взглянуть на него.

Несколько минут он стоял молча, а потом заговорил. Его голос был мягким, но в нем чувствовались звенящие металлические нотки.

— Ты не поприветствовала меня, Дикая Кошка.

Сделав усилие, она холодно ответила:

— Добро пожаловать, муж. Твоя еда готова, если ты хочешь есть.

Она так и не смотрела на него. Вместо этого она взяла в руки недошитое детское одеяло и начала над ним работать.

Пантера сел и взял чашу с едой.

— Ты накормила Тень?

— О ней позаботились, Пантера. Твои краски и одежда готовы и лежат перед тобой. — Таня тупо уставилась на материал в руках. После затянувшейся паузы она спросила: — Ты еще чего-нибудь хочешь?

— Да, — немедленно последовал ответ. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, когда со мной разговариваешь.

Это был приказ, и она знала, что должна подчиниться, но когда их взгляды встретились, она не смогла скрыть своего гнева и обиды.

Пантера пристально смотрел на нее. Его взгляд был холодным.

— Почему твои глаза посылают в меня огненные стрелы? Ты держишься холодно и спокойно, но твои глаза горят от гнева. Объясни мне, Дикая Кошка.

Она вздернула подбородок, как бы бросая ему вызов:

— Прежде всего объясни мне следующее, Пантера. Мои налившиеся груди и раздувшийся живот отталкивают тебя? Я стала такой толстой и уродливой, что тебя больше не влечет ко мне? Ты поэтому притащил другую женщину домой?

Ее голос источал яд.

Пантера совсем не был готов к такому ответу, и его лицо претерпело ряд изменений: сначала на нем появилось смущение, потом удивление и наконец гнев.

— Ты осмелилась задать мне вопрос, жена?

От его тона по спине Тани пробежали мурашки, но она решила не сдаваться. Она наблюдала, как он отодвинул в сторону свой обед. Они долго молча смотрели друг на друга. Потом он заговорил, в его голосе сквозила насмешка:

— Она очень красива, ты не находишь?

Таня не могла больше выдерживать его взгляд. Она опустила голову и прошептала:

— Да.

— Я, кажется, велел тебе смотреть на меня, — процедил он сквозь зубы.

Таня резко подняла голову, но теперь ее глаза блестели от слез.

— Я глава в доме? Я устанавливаю правила, а ты подчиняешься им, без вопросов, без споров, без возражений? — сердито вопрошал он.

Таня сглотнула, но не могла говорить, потому что у нее в горле застрял комок. Она просто кивнула.

— А если я в дом привел женщину, ты должна принять ее, потому что я этого хочу.

Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Таня опять кивнула, и слезы, которые она так долго сдерживала, покатились по ее щекам.

Пантера тяжело вздохнул. Его длинные, тонкие пальцы потянулись и вытерли слезы с ее щек.

— О, Дикая Кошка! Ты зря причиняешь себе боль. Если бы ты не причинила мне такую же боль своим гневом, я бы не отплатил тебе тем же. А где твоя вера в нашу любовь? Ты так низко ценишь меня, считая, что можешь стать нежеланной для меня, когда носишь нашего ребенка? Я ведь говорил совсем другое. Я уже говорил тебе, мне не нужна никакая женщина, кроме тебя.

Он заключил в объятия сотрясающуюся от рыданий Таню.

— Пленницу я привез для Черного Котла вместо той, которую он выменял на Мелиссу.

Все эмоции, которые она сдерживала в себе, вылились наружу. Таня прижалась к Пантере и дала золю слезам. Потом она начала икать и тихо лежала в его объятиях.

— Я так виновата, Пантера. Все эти дни мои нервы были на пределе, — объяснила она. — Ты опоздал, и я так волновалась. Потом я увидела ее, а она была такая тоненькая и красивая, что меня охватила ревность, и я не могла трезво рассуждать и отличить белое от черного.

Пантера слегка отстранился от нее, чтобы можно было видеть ее лицо.

— Больше ты во мне не сомневайся. Дикая Кошка, — серьезно сказал он. — Это оскорбляет мою честь.

— Больше никогда, — пообещала она.

— А теперь умойся. Сейчас я оденусь, и мы пойдем и подарим Черному Котлу новую рабыню.

Она одарила его улыбкой, согревшей его сердце до самых глубин.

Если воины не совершали набеги, то уходили на охоту, заготавливая мясо на зиму. Зима установилась быстро и была суровой. За ночь замерзла речка, валил сильный снег и дул такой страшный ветер, что трудно было что-нибудь разобрать на расстоянии двух шагов. Деревня была окружена со всех сторон горами, поэтому здесь не бушевала буря, но все равно Таня не могла припомнить такой зимы в Пенсильвании. Несколько сантиметров снега заставляли жизнь города замедлить свой ход, ползти, если не сказать остановиться совсем. Здесь же снег лежал не просто слоем в несколько сантиметров. Его высота измерялась метрами, и если вдруг тебя занесло снегом, тебе придется ждать до весны, пока можно будет снова свободно двигаться.

Дни становились короче, а походка замедлялась. Однажды Таня ходила проведать своих родителей. Она осторожно шла по льду и снегу к дому Черного Котла. Как обычно, детеныши пантеры бежали рядом с ней. Теперь они подросли, но не стали менее игривыми. Пантера много с ними занимался и достиг кое-каких результатов, однако они по-прежнему был очень шумными плутами.

Таня и Мелисса коротали время, занимаясь шитьем одежды для своих будущих малышей. В отличие от Тани, Мелисса чувствовала себя плохо как эмоционально, так и физически. Казалось, что ее беременность протекает вовсе не хорошо. Очень часто она не могла нормально есть, и у нее постоянно болела спина. Ее кожа приобрела желтоватый болезненный цвет, она не набирала должного веса. Таня сильно волновалась за нее.

• Предыдущая
• 29/92
• Следующая