Мертвая ведьма пошла погулять - Харрисон Ким - Страница 21

• Предыдущая
• 21/114
• Следующая

Айви выгнула тонкие черные брови.

– Рада, что тебе нравится. – Она сидела за столом в том месте, которое заранее расчистила себе перед компьютером. Когда Айви заглядывала в свою коробочку типа «мыльница для бутербродов», ее волосы падали черной волной, полностью занавешивая лицо. Тогда Айви засовывала их себе за ухо, и мне становилось видно, как в процессе пережевывания медленно движется ее нижняя челюсть.

Мне хватало опыта обращения с палочками для еды, чтобы не выглядеть идиоткой, но Айви двигала своими с точностью просто исключительной. Кусочки еды отправлялись ей в рот предельно ритмично, даже некоторым образом эротично. Внезапно испытав неловкость, я отвернулась.

– А как это называется? – поинтересовалась я, зарываясь палочками в картонную коробочку.

– Курятина в красном карри.

– Именно так? – спросила я, и Айви кивнула. Я негромко пискнула. Мне попался еще один кусочек мяса. Карри буквально рванул у меня во рту, и я в темпе смыла его глотком молока. – А где ты раздобыла рецепт?

– У Пискари.

Мои глаза невольно расширились. Заведение «У Пискари» было комбинацией пиццерии и места вампирских сборищ. Очень вкусная еда в достаточно уникальной атмосфере.

– Так это от Пискари? – спросила я, хрустя побегом бамбука. – Не знала, что они что-то кроме пиццы на дом доставляют.

– Обычно они больше ничего и не доставляют. Гортанная нота в голосе Айви привлекла мое внимание, но когда я на нее посмотрела, мне показалось, будто она полностью поглощена, едой. Почуяв, что я застыла в неподвижности, Айви подняла голову и моргнула своими миндалевидными глазами.

– Моя матушка дала Пискари этот рецепт, – объяснила она. – Он специально для меня это блюдо готовит. Ничего особенного:

И Айви продолжила есть. Меня наполнило чувство неловкости, и я стала прислушиваться к стрекоту сверчков поверх дружного и негромкого поскребывания наших палочек. Мистер Фиш тем временем плавал в своей чаше на подоконнике. Мягкий, глухой шум ночных Низин почти заглушало ритмичное прокручивание моей одежды в стиральной машине, работающей на отжим.

Я не могла вынести мысли о том, чтобы завтра снова напялить ту же самую одежду, но Дженкс сказал, что его друг сможет освободить мои шмотки от заговора никак не раньше воскресенья. Лучшее, что мне оставалось, это постирать то, что было на мне сегодня, и понадеяться, что я не попадусь на глаза кому-нибудь из знакомых. Прямо сейчас я сидела в ночной рубашке и халате. И то, и другое мне одолжила Айви. Понятное дело, они были черные, но Айви сказала, что этот цвет замечательно мне идет. Слабый запах древесного пепла, которым веяло от рубашки и халата, неприятным мне не казался, однако он, похоже, крепко ко мне пристал.

Мой взгляд опять упал на пустое место над раковиной, где следовало быть стенным часам.

– Как думаешь, сколько сейчас времени?

– Начало четвертого, – даже не взглянув на часы, ответила Айви.

Я порылась в своей картонной коробочке, с грустью обнаруживая, что съела все кусочки ананаса.

– Хорошо бы моя одежда уже была готова. Я так устала.

Айви закинула ногу за ногу и снова склонилась над обедом.

– Иди ложись. Твою одежду я вытащу. Я все равно раньше пяти не лягу.

– Да нет, я лучше останусь. – Я зевнула, прикрывая ладонью рот. – Мне же, как будто, не надо завтра рано вставать и идти на работу, – кисло закончила я. От Айви донеслось одобрительное хмыканье, и я стала куда медленней рыться палочками в своем обеде. – Айви, можешь попросить меня отвязаться, если это не мое дело, но почему ты вообще пришла в ВБ, если не хотела там работать?

Айви подняла удивленный взгляд. А затем ровным, предельно многозначительным голосом ответила:

–: Я не хотела сердить мою матушку. – По лицу ее будто бы промелькнула боль, исчезая раньше, чем я смогла увериться в том, что это именно боль. – Мой папа не слишком рад моему увольнению, – добавила Айви. – Он сказал, что я должна была либо держаться до конца, либо убить Денона.

Напрочь позабыв про обед, я воззрилась на Айви, сама не зная, чему я больше дивлюсь – тому, что ее отец все еще жив, или его весьма творческому совету на предмет дальнейшего поведения Айви на службе.

– Но Дженкс сказал, что ты последняя живая представительница своего рода, – наконец разродилась я.

Айви очень неспешно и сосредоточенно кивнула головой. Ее карие глаза внимательно за мной наблюдали, пока она словно бы в медленном танце перемещала палочки от картонной коробочки к своим губам и обратно. Столь тонкая демонстрация чувственности застала меня врасплох, и я неловко заерзала на столе. Айви никогда так скверно себя не вела, когда мы работали вместе. Хотя, понятное дело, обычно мы заканчивали работу еще до полуночи.

– Мой папа мне не родной, – сказала Айви в промежутке между погружением палочек себе в рот и в коробку, и я задумалась, сознает ли Айви о том, насколько вызывающе-соблазнительно она выглядит. – По крови я действительно последняя представительница своего рода. По добрачному контракту все деньги моей матушки отходили мне. По крайней мере, так было раньше. Сейчас она просто в бешенстве из-за моего увольнения. Она желает, чтобы я нашла себе славного живого вампира высокой крови, обустроила свою жизнь. Чтобы мы с ним наштамповали как можно больше детишек и тем самым обеспечили ей уверенность в том, что ее живой род не прервется. Матушка убьет меня, если я загнусь, так и не родив ни одного ребенка.

Я понимающе кивнула. На самом же деле я ровным счетом ничего не понимала.

– Лично я пошла работать в ВБ из-за моего папы, – призналась я. И тут же смущенно переключила свое внимание на обед. – Он и сам работал в ВБ, в секретном отделе. Каждое утро он приходил домой и потчевал меня разными дикими рассказами про людей, которых он арестовал или которым помог. В его устах все звучало так восхитительно. – Я рассмеялась. – Про бумажную работу он даже никогда не упоминал. Когда папа умер, я подумала, что так я смогу стать к нему ближе, вроде как постоянно хранить его в памяти. Глупо, да?

– Нет.

Пережевывая морковку, я опять подняла взгляд.

– Я просто должна была что-то сделать. Я целый год наблюдала за тем, как моя матушка в кресле-качалке сидит. Она не сумасшедшая. Похоже, она просто отказывается поверить в то, что папы больше нет. Если с ней общаться, она все время говорит что-то вроде: «Я сегодня приготовила банановый пудинг. Твой отец его больше всего любил». Она знает, что он умер, но просто не может его отпустить.

Айви пристально смотрела в черное кухонное окно и, судя по всему, в свою память.

– Мой папа тоже вроде того. Он все время занимается тем, что помогает моей матушке перебиваться. Терпеть этого не могу.

Я аж жевать перестала. Немногие вампиры могли себе позволить остаться в живых после смерти. Одних только мер предосторожности против солнечного света и страхования ответственности вполне хватало, чтобы выселить большинство семей на улицу. Не говоря уж о постоянном обеспечении свежей крови.

– Я с ним почти не вижусь, – добавила Айви, переходя на шепот. – Знаешь, Рэчел, я этого просто не понимаю. У отца еще целая жизнь впереди, а он не позволяет матушке получать необходимую ей кровь от кого бы то ни было еще. Когда он не с ней, он лежит без чувств на полу от потери крови. Спасая ее от окончательной смерти, он убивает себя. Одному человеку мертвого вампира не обеспечить. И они оба это знают.

Разговор принял откровенно неловкий поворот, но я уже не могла его бросить.

– Быть может, он так поступает, потому что ее любит? – задумчиво предположила я.

Айви помрачнела.

– Какая же это любовь? – Медленно и изящно она скинула одну ногу с другой и встала. А затем с картонной коробочкой в руках исчезла в коридоре.

Внезапное безмолвие забарабанило мне по ушам. Я удивленно воззрилась на пустой стул. Айви ушла. Как она могла так просто взять и уйти? Ведь мы разговаривали. И разговор был слишком интересным, чтобы его бросать. Тогда я соскользнула со стола и со своим обедом в руках последовала за Айви в гостиную.

• Предыдущая
• 21/114
• Следующая