Остров капитанов (=Капитан Тин Тиныч) - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 17

• Предыдущая
• 17/26
• Следующая

А сам волшебник Алеша двумя руками держал чашку с водой, в которой плавала дрессированная Сардинка. Руки у него просто затекли от напряжения. Он старался держать чашку ровненько, и все-таки, когда такси тормозило, вода из чашки выплескивалась ему на колени. К тому же сдержанная мудрая Сардинка хоть и старалась не уронить своего достоинства, то и дело высовывалась из чашки, так и сыпала вопросами:

— А это что? А это что? А это что: разноцветное и мигает?

Но так или иначе, доехали благополучно.

Капитан Тин Тиныч вздохнул с облегчением. «Мечта» мирно покачивалась на волнах.

Он представил волшебнику Алеше старпома Бомбрам-Сеню и весь экипаж «Мечты».

Только с корабельной поварихой не удалось волшебнику Алеше познакомиться и с Черной Кошкой. У красотки Джины вдруг так разболелись зубы, что она не могла даже выйти из каюты. Оттуда неслись только невнятные стоны и глухие проклятия. Черная Кошка, разумеется, неотлучно сидела возле хозяйки, ухаживала, утешала, гладила лапкой.

— Жаль, жаль, хотелось бы с ней познакомиться, — задумчиво сказал волшебник Алеша. — Да и на Черную Кошку я бы охотно взглянул. Было бы о чем рассказать моему коту Ваське. А то он думает: свет клином сошелся на его Мурке…

Волшебник Алеша помог матросам погрузить фонарик в трюм.

Капитан Тин Тиныч отдавал последние распоряжения.

— Ну что вам пожелать, дорогой капитан Валентин Валентинович! взволнованно сказал волшебник Алеша. — Удачи! Все будет хорошо, я просто уверен.

Волшебник Алеша осторожно пожал маленькую, но крепкую руку капитана Тин Тиныча.

"Мечта" снялась с якоря и, распустив паруса, покачиваясь, поплыла, искусно лавируя в утренних сумерках между катером и серой громадой какогото корабля.

Белые паруса таяли, удалялись, и вдруг первые лучи утреннего солнца высветили их на миг, словно наполнив золотым ветром.

Через мгновение «Мечта» скрылась из глаз.

Ласточка Два Пятнышка сделала круг над волшебником Алешей, опустилась к нему на ладонь. Перебралась на указательный палец.

— Все-таки полечу вместе с "Мечтой", — торопясь, проговорила она. Провожу ее хотя бы до океана Сказки… Что касается детей… Конечно, чем раньше они становятся самостоятельными, тем лучше. Жизнь с ее котами суровая вещь. Но вы уж за ними тут приглядите, пока меня не будет.

— И навещу, и накормлю, не тревожься, — успокоил ее волшебник Алеша.

Ласточка Два Пятнышка на прощание коснулась прохладной гладкой головкой щеки волшебника Алеши и полетела вслед за «Мечтой».

Как и предполагал капитан Тин Тиныч, «Мечта» пересекла Нарисованную Черту, не почувствовав даже легчайшего толчка.

Рассвет они встретили уже в океане Сказки. Погода была превосходной, дул легкий попутный ветер.

"Мечту" радостным хором приветствовали говорящие селедки.

Легкомысленные рыбы все перепутали. Вместо «Здравствуйте» кричали «Прощайте», "Счастливого пути на дно!", отчего на щеках самолюбивого Тельняшки выступил кирпичного цвета румянец.

Дрессированную Сардинку выпустили погулять на просторе. Куда девалась ее солидность и невозмутимая серьезность! На радостях вместе с селедками Сардинка принялась отплясывать на волнах. Взбивала пену, поднимала фонтаны брызг, сверкала блестящей чешуей. Можно было подумать, что кто-то со дна моря высунул серебряную ложечку и размешивает ею волны.

— И не совестно тебе! С кого пример берешь! — пробовал урезонить ее Тельняшка.

— Не надо, — остановил его капитан Тин Тиныч. — Пусть порадуется. Как-никак через неделю при попутном ветре мы будем уже дома.

На палубу легкой походкой вышла корабельная повариха. Кто бы не залюбовался в этот миг красоткой Джиной! Длинные черные локоны, словно витые черные свечи, отливали серебром на каждом изгибе. Густые ресницы тушили, смягчали колючий блеск сверкающих глаз. И она улыбалась. Улыбалась, как всегда, ласковой, будто застывшей улыбкой.

Двумя руками красотка Джина держала высокий кофейник. Из носика кофейника крученой струйкой вылетал пар. Морской ветерок, словно он тоже был заядлым любителем кофе, жадно подхватил ароматный запах, понес над волнами. Вслед за поварихой выскочила Черная Кошка, на этот раз нацепив на себя, как и ее хозяйка, белый передничек с кружевами. В лапах поднос с кофейными чашками. Зеленые глаза ее сверкали так, что серебряный поднос с одного бока отсвечивал зеленью.

— Погаси глаза, — прикрикнула на нее красотка Джина.

Глаза у Кошки моментально погасли, стали желтые, тихие.

— Всю команду уже напоила, — улыбаясь, сказала красотка Джина. — А это вам — покрепче.

— Как ваши зубы? Больше не болят? — вежливо спросил капитан Тин Тиныч.

— Да они у меня отроду никогда не боле… — начала было корабельная повариха, но тут же, спохватившись, запричитала, приложив ладонь к щеке: — Уж так болели, так ныли, сил нет. Сейчас вроде затихли.

Красотка Джина разлила кофе по чашкам. Черная Кошка, не расплескав ни капли, с милым поклоном подала чашки с кофе капитану Тин Тинычу и старпому Сене.

— Отличный кофе. Благодарю. — Капитан Тин Тиныч отхлебнул из чашки.

— А ты, милая Ласточка? — радушно предложила красотка Джина. — Ну, хоть полчашечки, со сливками.

— Не пью даже нарисованный, — холодно отказалась Ласточка Два Пятнышка.

— Уу!.. Какая злопамятная, — с упреком покачала головой красотка Джина. — Ну я тебя чем-нибудь другим угощу. Уж непременно… Позвольте вам еще чашечку, капитан.

И красотка Джина тут же наполнила чашку капитана Тин Тиныча крепким, густым кофе.

— Да, приятное впечатление производит Алексей Секретович, — сказал капитан Тин Тиныч, — как хорошо, что такие люди есть на свете. Однако сказываются все же две бессонные ночи. В сон так и клонит. Не выпить ли еще по чашечке для бодрости?

— Для бодрости… — сладко зевнул старпом Сеня, прихлебывая кофе, услужливо поданный Черной Кошкой.

— Для бодрости!.. — вкрадчиво повторила красотка Джина.

— Для бодрости… — чуть шевеля усами, прошептала Кошка.

"В какой-то момент я заколебалась… — подумала Черная Кошка. — Но, к счастью, скоро одумалась. Эти честность и благородство до добра не доведут. Нет, я сделала правильный выбор…"

— Что со мной? Я положительно засыпаю, — смущенно улыбнулся капитан Тин Тиныч. — Придется еще по чашечке. Как вы на это смотрите, а?

Но старпом Бом-брам-Сеня уже ничего не ответил. Он еще раз сладко зевнул, глаза его сонно закрылись, пошатываясь, он сделал несколько шагов, ухватился за мачту и медленно сполз на палубу.

Ласточка Два Пятнышка быстро поворачивала узкую головку в черной шапочке, с тревогой глядя то на капитана Тин Тиныча, то на старпома Сеню.

— Не пейте, капитан! Кофе отравлен! — воскликнула Ласточка.

Но было уже поздно.

Непреодолимая дремота сковала капитана Тин Тиныча. Глаза закрывались сами собой.

Нет, это не облака — это мягкие одеяла и подушки. Ветер хорошо взбил их, навалил грудами. Зарыться в них с головой и спать, спать, спать…

— Желаете, капитан, я спою вам корабельнуюколыбельную, — с издевкой промурлыкала Кошка.

Капитан Тин Тиныч пошатнулся. Он напрягал все силы, чтобы устоять на ногах.

— Предательство, измена… — слабеющим голосом прошептал он.

Голова его упала на грудь, колени подогнулись, и он опустился на палубу рядом с крепко спящим старпомом Сеней.

— Все матросы тоже бай-бай! — весело доложила Черная Кошка.

— Еще бы! Я подсыпала в кофе сонный порошок. — Красотка Джина, не в силах скрыть зловещую радость, поглядела на безжизненно распростертых на палубе капитана Тин Тиныча и старпома Сеню. — Чем меньше, тем больше, и никаких переживаний!

Они выплеснули остатки сонного кофе за борт. Дюжина говорящих селедок, следовавших за «Мечтой» тем же курсом, скоро притихли, примолкли, перестали бранить Морского Конька. Еще через полчаса они, вяло шевеля плавниками, опустились на дно. Селедки улеглись на мягком волнистом песке и мирно проспали целые сутки.

• Предыдущая
• 17/26
• Следующая