Помпеи - Харрис Роберт - Страница 59
- Предыдущая
- 59/69
- Следующая
— Есть! Рулевой, поворачивай на восток! Парус захлопал. Либурна накренилась. Аттилия окатило брызгами — восхитительное ощущение! Акварий стер пыль с лица и провел рукой по грязным волосам. Барабан на нижней палубе перешел на неистовую дробь, а весла превратились в размытые очертания среди пенных гребней волн. Секретарь Плиния прижал листы папируса рукой, чтобы их не сдуло. Аттилий посмотрел на командующего. Плиний подался вперед. На пухлых щеках блестела морская пена, глаза возбужденно горели, а на губах играла улыбка. От недавнего изнеможения не осталось и следа. Плиний снова превратился в того кавалериста, что некогда мчался по германской равнине с метательным копьем в руке, сея панику среди варваров.
— Мы спасем Ректину и библиотеку и отвезем их в безопасное место, а потом присоединимся к Антию и будем вместе с прочими судами эвакуировать беженцев. Что ты на это скажешь, капитан?
— Как будет угодно префекту, — неохотно отозвался Торкват. — Могу я полюбопытствовать, какой сейчас час?
— Начало десятого, — ответил Алексион. Капитан приподнял бровь:
— Значит, у нас осталось всего три часа светлого времени.
Он произнес это так, что фраза повисла в воздухе, но Плиний отмахнулся от скрытого в ней подтекста.
— Ты только глянь, с какой скоростью мы идем, капитан! Мы вот-вот доберемся до берега.
— Да, и ветер, который помогает нам сейчас, будет мешать нам уйти обратно в море.
— Моряки! — язвительно произнес Плиний, перекрывая шум волн. — Слышишь, акварий? Вот ей-же ей, когда дело доходит до погоды, моряки делаются хуже крестьян. Когда ветра нет, они ноют, а когда он поднимается — принимаются жаловаться еще громче!
— Префект! — Торкват отсалютовал Плинию. — Разрешите?
Капитан развернулся, стиснув зубы, и, покачиваясь, ушел на нос.
— Наблюдения в десятом часу, — сказал Плиний. — Алексион, ты готов?
Он сложил руки перед собой и задумался. Описать феномен, для которого еще не придуманы термины, — вот настоящий вызов. Через некоторое время ему начало казаться, что разнообразные метафоры — колонны, стволы деревьев, фонтаны и тому подобное — скорее все запутывают, чем помогают прояснить. У него никак не получалось с их помощью ухватить суть той грандиозной мощи, что разворачивалась сейчас перед глазами. Надо было прихватить с собой какого-нибудь поэта — с него было бы куда больше толку, чем с этого чрезмерно осторожного капитана.
— «При приближении к ней, — начал диктовать Плиний, — манифестация выглядит как гигантская дождевая туча, становящаяся все темнее и темнее. Как и в случае с бурей, за которой наблюдают с расстояния в несколько миль, здесь можно разглядеть отдельные столпы дождя; они плывут по темному фону, подобно дыму. Однако же, по словам аквария Марка Аттилия, в данном случае этот дождь состоит не из воды, но из камня». Подойди сюда, акварий. Расскажи нам еще раз обо всем, что видел. Для истории.
Аттилий поднялся по короткой лестнице на возвышение. На фоне того буйства стихии, к которому они направлялись, адмирал, расположившийся со всеми удобствами — переносной столик, троноподобное кресло, раб-секретарь, водяные часы, — выглядел поразительно несообразно. Даже при том, что ветер дул им в спину, Аттилий уже слышал грохот, исходящий от горы. Да и каскад камней, рушащихся с невозможной высоты, вдруг оказался гораздо ближе, и их корабль показался Аттилию хрупким, словно опавший лист у подножия водопада. Инженер начал заново излагать свой отчет, как вдруг клубящуюся тучу перечеркнула молния — не обычная белая молния, а ослепительно красная змеящаяся полоса. Она повисла в воздухе, словно заполненная кровью вена, и Алексион прищелкнул языком — из суеверного почтения перед молниями.
— Добавь это к перечню феноменов, — распорядился Плиний. — «Молния: ужасающее предзнаменование».
— Мы подплыли слишком близко! — крикнул Торкват.
Взглянув поверх плеча Плиния, Аттилий увидел квадриремы мизенского флота, все еще освещенные солнцем. Они выходили из порта, выстроившись клином, словно косяк летящих гусей. А потом он осознал, что небо темнеет. Справа на море обрушился поток камней — и стремительно двинулся в их сторону. Воздух заполнился падающими камнями, и квадриремы почти исчезли за этой завесой, превращаясь в корабли-призраки.
...Воцарился ад. Торкват, выкрикивающий приказы, как-то умудрялся быть повсюду одновременно. Люди в полумраке бежали вдоль палубы. Матросы отцепили веревки, удерживающие нок-рею, и спустили парус. Рулевой развернул судно влево. Мгновение спустя с неба обрушился огненный шар, коснулся верхушки мачты, спустился по ней, потом — по нок-рее. В его сверкании Аттилий увидел, как Плиний нагнул голову и прикрыл ее руками, а секретарь подался вперед, прикрывая свитки. Огненный шар оторвался от оконечности реи и полетел в море, оставляя за собой пахнущий серой дым. Раздалось яростное шипение, и шар погас. Аттилий закрыл глаза. Если бы матросы не успели спустить парус, он бы сейчас наверняка вспыхнул. Камни колотили его по плечам и грохотали по палубе. Акварий понял, что «Минерву» зацепило краем этой тучи, и Торкват теперь пытается на веслах вывести корабль в более безопасное место. И ему это удалось. Несколько последних ударов — и они вновь вырвались под солнце.
Аттилий услышал, как кашляет Плиний, и открыл глаза. Префект стоял, вытряхивая мусор из складок своей тоги. Он набрал целую пригоршню камней, хлопнулся обратно в кресло и принялся изучать их. По всему кораблю люди вытряхивали одежду и ощупывали себя, выискивая ссадины. «Минерва» по-прежнему двигалась четко на Геркуланум — до него осталось не более мили, и город был отчетливо виден, — но ветер усилился, а с ним и волны, и рулевому приходилось прилагать значительные усилия, чтобы удерживать корабль на этом курсе. Волны с силой бились в левый борт либурны.
— «Нежданная встреча с манифестацией», — спокойно произнес Плиний. Он вытер лицо рукавом и снова закашлялся. — Ты это записал? Сколько сейчас времени?
Алексион смахнул камни со своих записей и сдул пыль. Потом наклонился и посмотрел на часы:
— Механизм разбит, господин.
Голос его дрожал. Секретарь едва не плакал.
— Ладно, неважно. Предположим, что сейчас одиннадцать часов. — Плиний взял один из камней и поднес поближе к глазам. — «Вещество — легкая пористая пемза. Серовато-белая. Легкая, как пепел. Обломки не превышают в длину большого пальца руки».
Он сделал паузу и негромко добавил:
— Возьми перо, Алексион. Терпеть не могу трусости.
У секретаря дрожали руки. Либурну сильно качало, и ему трудно было писать. Перо скользило по папирусу, оставляя неразборчивые каракули. Кресло адмирала поехало по палубе, но Аттилий успел его поймать.
— Ты бы лучше ушел вниз, — сказал он.
В этот момент к ним подошел Торкват — почему-то с непокрытой головой.
— Главнокомандующий, возьми мой шлем.
— Спасибо, капитан, но мой старый череп еще достаточно крепок.
— Умоляю!.. Ветер несет нас прямо на бурю!.. Нам следует вернуться!
Плиний пропустил его слова мимо ушей.
— Эта пемза скорее похожа на невесомые частицы застывшего облака, чем на камень. — Он вытянул шею и глянул за борт. — Она плавает по поверхности моря, словно льдинки. Вы видите? Невероятно!
Аттилий лишь сейчас заметил, что море покрыто каменным ковром. Весла с каждым взмахом отметали куски пемзы в стороны, но их место тут же занимали другие. Торкват подбежал к ограждению. Оказалось, что пемза плавает со всех сторон.
— Префект!..
— Фортуна покровительствует смелым, Торкват. Правь к берегу.
Еще некоторое время либурна продвигалась вперед, но постепенно движение весел замедлилось — кораблю теперь мешал не только ветер и волны, но еще и покров пемзы на воде. Ближе к берегу слой пемзы сделался толще и достиг двух-трех футов — уходящий в обе стороны шуршащий сухой прибой. Лопасти весел бессильно молотили по нему и не могли за него зацепиться. Корабль начало сносить ветром в сторону камнепада. Вилла Кальпурния находилась мучительно близко. Аттилий узнал то место, где он разговаривал с Ректиной. Он видел людей, бегающих вдоль берега, груды книг, развевающиеся белые одежды философов-эпикурейцев.
- Предыдущая
- 59/69
- Следующая
