Встречай меня в полночь - Энок Сюзанна - Страница 31

• Предыдущая
• 31/61
• Следующая

Граф продолжал болтать, забыв обо всем, в то время как Виктория пыталась скрыть свое недовольство. Она не любила, когда ее перебивали… К тому же с его стороны невежливо говорить о грехах Сина.

Наконец Кингсфелд, высказав мнение о различных отелях и гостиницах Парижа, закончил свою речь и взглянул на нее.

— Может быть, мне принести пуховую подушку для вашей лодыжки? Вы очень храбро держитесь, дорогая.

— Мне удобно, спасибо.

— По собственному опыту знаю, что большинство крошек слабеют, даже если на них упадет лепесток цветка. — Он сделал еще один глоток портвейна. — Именно так. Вы что-то сказали?

В это время Син вошел в комнату с зеленой кружевной шалью в руках.

— Как твоя нога?

— Очевидно, ничего серьезного, — весело ответила Лисичка, встав на ноги и принимая шаль из рук удивленного мужа.

— Что значит «ничего серьезного»?

— Говорю же, все в порядке. Я оставляю вас наедине, чтобы вы могли поболтать.

— Но твоя лодыжка, — многозначительно сказал он.

— Я чувствую себя гораздо лучше, — скромно ответила Виктория и покинула комнату, надеясь найти Лорда Бэгглса, который, во всяком случае, заметит, находится она в комнате или нет.

Лорд Кингсфелд остался на обед, и Виктория присоединилась к мужчинам, сев за стол в самую последнюю минуту. Она ела так быстро, как только могла, намереваясь не произнести ни единого слова в присутствии графа.

— Твоя жена — прелестная птичка, — сказал Кингсфелд, улыбаясь ей, пока Майло наполнял его бокал вином. — Даже ее голосок подобен песне.

Виктория как могла старалась скрыть все возрастающее раздражение. Он явно принимал ее за идиотку. Подобно многим мужчинам Кингсфелд не видел в ней ничего, кроме лица и фигуры. Если бы она была уверена в том, что Син получил всю необходимую информацию от своего так называемого друга, она испытала бы огромное удовольствие, дав понять этому типу, как глубоко он заблуждается.

— Ты открыл Ховарт-Хаус? — поинтересовался Синклер.

— Да, как раз сегодня утром. Я не намерен проводить много времени в Лондоне в этот сезон, но не мог не откликнуться на твою записку.

— Я рад. Ты очень помог мне.

Кингсфелд улыбнулся:

— Тогда я тоже доволен и могу тебя поздравить. В наши дни так трудно найти хорошенькую и достойную жену.

Синклер даже глазом не моргнул, но Викторию затошнило от его слов. Она положила на стол салфетку и поднялась.

— Прошу прощения, джентльмены, я должна привести в порядок волосы, прежде чем мы отправимся.

— Отправитесь?

— В оперу, — пояснил Синклер. На минуту Виктория подумала, что он собирается пригласить Кингсфелда присоединиться к ним, но, к счастью, муж ограничился снисходительным взглядом, обращенным к ней. — Лисичка любит оперу.

— Да, люблю, — произнесла она сквозь зубы. — До свидания, лорд Кингсфелд.

Он встал и отвесил ей поклон.

— Леди Олторп. Надеюсь, что отныне мы будем видеться чаще.

Виктория холодно кивнула:

— Ну конечно. — «Настолько издалека, насколько это только возможно».

— Что, черт побери, происходит? — Синклер сидел напротив Виктории в экипаже, стараясь не смотреть на нее.

— Ничего. Ты узнал что-нибудь интересное от лорда Кингсфелда?

Он вздохнул:

— Да, кое-что обнадеживающее. Теперь скажи, что тебя огорчило?

Виктория нервно рассмеялась.

— Видишь ли, Синклер, твой друг прибыл в довольно… неподходящий момент.

— Пусть это тебя не волнует. Мы все наверстаем. — Он наклонился вперед, чтобы взять ее за руку и перетянуть на свое сиденье. — Я готов повторить это неоднократно, если только ты позволишь.

Виктория освободила свою руку, но других движений, чтобы ускользнуть, не делала.

— Прежде я хочу задать тебе вопрос.

— Слушаю.

— Сегодня днем ты получил письмо.

Маркиз насупил брови.

— Да. И что из того?

Она сложила руки на груди.

— Кто такая леди Стэнтон?

Господи. Он никак не ожидал, что Виктория могла ревновать его. Это что-то новенькое.

— Тебе не следует о ней беспокоиться. — Не хватает только, чтобы она начала перехватывать его корреспонденцию в поисках разгадки.

— Понятно. Тогда не жди, что и я буду что-то рассказывать тебе. — Виктория попыталась пересесть на прежнее место, но Синклер вытянул руку, пытаясь удержать ее рядом с собой — он не собирался провести еще одну ночь в одиночестве.

— Проклятие, Лисичка. Есть вещи, которые я просто не могу рассказать тебе, — пробурчал он. — Это не мой секрет.

Раздраженное выражение ее лица постепенно смягчилось.

— Все, чего я хочу, это чтобы ты был честным со мной.

— Я попытаюсь. Но и ты будь честной со мной. Что случилось сегодня? — Он снова взял ее за руку и начал целовать тонкие пальцы.

— Не надо — меня от этого бросает в жар, а я должна буду сидеть в театре и добрую половину ночи притворяться, что не замечаю тебя.

— Тебя бросает в жар из-за меня? — повторил он, почувствовав себя безмерно счастливым от услышанной новости.

— Ты прекрасно знаешь, что это так.

— Ладно, теперь ты расскажешь мне, что случилось. — Глубокий вырез ее лилового платья дразнил его, и он пробежал пальцами по обнаженной коже ее груди. — Иначе я ничего не могу обещать. — Чувствуя, что она задрожала, он наклонился вперед, касаясь ее губами.

— Синклер… не делай этого.

— Тогда поговори со мной, — прошептал он, скользнув пальцами под шелк ее декольте. Она прикрыла глаза и соблазнительно приоткрыла рот. Син засмеялся и возобновил череду поцелуев. У него кружилась голова от мысли, что он так сильно действует на Лисичку Фонтейн, и одновременно ему мешало чувство беспомощности, поскольку она с такой же силой действовала на него. Он никогда не зависел от кого-либо так, как сейчас, хотя и не знал, нравится ему это ощущение или нет.

Виктория запустила пальцы ему в волосы и отодвинула его голову от своей вздымающейся груди.

— Хорошо, хорошо. Лорд Кингсфелд просто… сказал кое-что, чего я не оценила.

Маркиз нахмурился, почти желая, чтобы она сопротивлялась немного дольше.

— Так что он сказал тебе?

Она несколько мгновений изучала его лицо.

— Ты не заметил?

Это не обещало ничего хорошего.

— Очевидно, нет.

— Он сказал, что я хорошенькая маленькая птичка.

— И ты не оценила это, потому что…

— Ты тоже считаешь меня хорошенькой маленькой птичкой? — Виктория крепко сжала губы.

— Я не полный идиот и не собираюсь отвечать на это.

— А я?

— Лисичка…

— Почти все, что сказал мне твой друг, было оскорблением. Ты не заметил этого или тебя это не волновало?

Он снова нахмурился:

— Я думал совсем о другом.

Виктория откинулась назад.

— Знаю. Просто… я не понимаю, как такие умные люди — ты и твой брат — могли дружить с этим человеком с птичьими мозгами.

К счастью, Синклер уже понял, что не стоит выступать в защиту Остина. Лисичка не такая уж чересчур чувствительная особа, и все же что-то оскорбило ее.

Это была его вина — он не обратил внимания на то, как Остин обходился с ней, его интересовало только то, что граф знал о Томасе. У него начало складываться впечатление, что его собственные недостатки травмировали ее больше, чем оскорбления, нанесенные Кингсфелдом.

— Синклер?

— Извини. Я просто…

— Пытался понять, почему я так расстроена, — докончила она. — Не знаю. До сегодняшнего дня я никогда не разговаривала с ним. — К его удивлению, Виктория прижалась щекой к его плечу. — Почему-то мужчины считали меня дурочкой. — Она вздохнула. — Хорошенькую репутацию я себе заработала.

Странное ощущение возникло в груди Синклера, неизвестное и одновременно знакомое. Маркиз задержал дыхание, пытаясь запомнить его: теплое, близкое, оно поселилось где-то в районе его сердца.

— Виктория, — сказал он нежно, не желая нарушить установившийся между ними мир, — никто не имеет права оценивать способности кого-то другого.

• Предыдущая
• 31/61
• Следующая