Чужак в стране чужой (Чужак в чужой стране) - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 78

• Предыдущая
• 78/145
• Следующая

Бун подвел их к стойке с табличкой «ЗАНЯТО».

— Вот тут будет вполне удобно — или наша юная леди хотела бы сесть?

— Не беспокойтесь. (Назови меня еще «юная леди», и я спущу на тебя Майкла!)

— Счастливый день, — широко улыбнулся мгновенно подлетевший бармен. — Вам, епископ, как обычно?

— Двойную. А что для вас, док? И для мистера Смита? Не стесняйтесь, не стесняйтесь, ведь вы — гости Верховного епископа.

— Спасибо, мне бренди. И воду.

— Спасибо, мне бренди, — эхом повторил Майкл и добавил: — Воды, пожалуйста, не надо.

Конечно же, вода — не сущность ритуала, но все равно пить ее в этом месте как-то не хотелось.

— Вот это я понимаю квалификация! — с восторгом воскликнул Бун. — Ну и правильно, водой — ей только умываться хорошо, а пить нужно спирт. Усекли? Это шутка. — Он игриво ткнул Джубала пальцем в бок. — А что возьмет наша юная леди? Кока-колу? Молочко, чтобы щечки были розовыми? Или ради такого счастливого дня попробует, что же пьют эти противные взрослые?

— Сенатор, — с трудом себя сдерживая, процедила Джилл, — я не слишком напрягу ваше гостеприимство, если попрошу мартини?

— Ни в коем разе! Фостеритские мартини — лучшие в мире, без единой капли вермута. Мы их вместо этого благословляем. Двойной мартини для нашей юной леди! Благослови тебя Господь, сын мой, и чтобы туда-сюда на полусогнутых. Мы сейчас быстренько заложим по одной, потом отдадим дань уважения архангелу Фостеру и — прямо в святилище, внимать реям Верховного епископа.

Бармен и херувим подошли почти одновременно. Бун благословил выпивку, а затем, когда стаканы опустели, начал настаивать, что все выигрыши — свыше трех сотен долларов — по праву принадлежат Джубалу. В конце концов, тот устал сопротивляться и разрешил спор полюбовно — отправив деньги в чашу «для подношений по любви».

— Самый верный знак благодати, — одобрительно кивнул Бун. — Мы, док, вас еще спасем. Ну как, народ, еще по одной?

Джилл от всей души надеялась, что кто-нибудь согласится. Джин оказался разбавленным, но даже и так он разжег в ее желудке теплый, уютный костер — притушив одновременно пламя ненависти. Но предложение сенатора не нашло поддержки; тот вздохнул и повел своих гостей куда-то вверх, мимо предостерегающего знака: ИЩУЩИМ И ГРЕШНИКАМ ВХОД КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОСПРЕЩЕН. ЭТО И К ТЕБЕ ОТНОСИТСЯ!

Коридор уперся в огромную, плотно закрытую дверь.

— Епископ Бун, — провозгласил епископ Бун, — и с ним три паломника, гости Верховного епископа.

Дверь медленно распахнулась; следуя за Буном, они миновали искривленный на манер аппендикса проход и оказались на пороге большого зала, обстановкой своей сильно смахивавшего на фешенебельное похоронное бюро. С этой унылой роскошью резко контрастировала весёленькая музыка, гремевшая из скрытых динамиков, — «Джингл Беллз» с добавлением сложных, заводных африканских ритмов; Джилл чуть не начала пританцовывать.

Дальняя стена была сделана из удивительно прозрачного, почти неразличимого глазом стекла.

— Ну вот, ребята, — быстро, по-деловому сообщил Бун, — мы и сподобились узреть Его. Паломники обычно коленопреклоняются, но это не обязательно, так что — как хотите. А вон там — ОН… точь в точь такой, как перед Своим Вознесением.

— Здорово, правда? — Бун ткнул сигарой в направлении стеклянной стенки. — Ну совсем как живой. Сохраняется чудесным образом, плоть нетленна. Сидя в этом самом кресле, он писал свои Послания… да и поза та же самая, как когда его вызвали на Небеса. Его же даже пальцем не трогали — мы просто выстроили вокруг этого места храм… старую церковь пришлось, естественно, разобрать, но ее священные камни сохранились, все до единого.

Футах, наверное, в двадцати от них на троне — нет, это все-таки, пожалуй, просто кресло — сидел старик. Действительно, как живой… На взгляд Джилл, он сильно напоминал старого козла, которого она видела в детстве на ферме — та же самая оттопыренная нижняя губа, те же самые длинные, лохматые бакенбарды, те же самые блестящие, вылупленные, пронизывающие тебя насквозь глаза. Джилл зябко поежилась; она предпочла бы находиться сейчас где-нибудь в другом месте, подальше от архангела Фостера.

— Брат мой, — сказал по-марсиански Майкл. — Это и есть Старик?

— Не знаю, Майк. Если верить им, то да.

— Я грокаю неправильность.

— Майк! Ты не забывай!

— Хорошо, Джилл.

— Юная леди, — вмешался Бун, — вы не могли бы сказать мне, о чем это он? Что вас там заинтересовало, мистер Смит?

— Да нет, ничего, ерунда, — быстро (пока Майкл чего-нибудь не ляпнул) затараторила Джилл. — Сенатор, а можно я выйду? У меня голова что-то кружится.

Восседающий за стеклом, словно манекен в витрине, труп буквально притягивал ее взгляд; теперь над его головой клубились облака. Неожиданно сквозь них пробился узкий сноп солнечного света; некоторое время он двигался — очень напоминая луч прожектора, нащупывающего цель, — и наконец остановился на козлиной физиономии. С изменением освещения лицо Фостера ожило, казалось, что эти выпуклые глаза и вправду смотрят.

— Ничего, — успокоил девушку Бун, — по-первости это бывает. Вам бы лучше сходить в нижнюю галерею, которая для ищущих, — там смотришь снизу вверх, и музыка совсем другая. Тяжелая, печальная; я не специалист, но в ней вроде бы много инфразвуков — и все для того, чтобы напомнить им об их греховности. А здесь — Зал Радостных мыслей, помещение для медитации, куда допускаются только верховные служители нашей Церкви. Я, например, как только почувствую себя плоховато — обязательно иду к архангелу Фостеру в гости; постою здесь — и все как рукой снимает.

— Я очень вас прошу!

— Да ничего, милочка, конечно, о чем разговор, идите, подождите снаружи. А вы, мистер Смит, можете оставаться здесь сколько вашей душе угодно.

— Сенатор, — решительно вмешался Джубал, — а не лучше ли нам всем посетить службу?

В коридоре Джилл начало трясти — все это время она страшно боялась — не дай бог, Майкл сделает с жуткой мумией что-нибудь неподобающее, после чего всех их линчуют. Завидев незнакомых людей, два стражника дружно скрестили копья, преграждая им путь к вратам Святилища.

— Да вы что, ребята, — укоризненно покачал головой Бун. — Эти паломники — личные гости Верховного епископа. Где там, кстати сказать, их значки?

В дополнение к значкам стражники выдали ему бумажку с кодом, открывающим дверь, какую именно дверь — выяснилось через несколько секунд.

— Прошу вас, епископ. Сюда, пожалуйста, — почтительно произнес служка.

Широкая лестница привела их прямо к центральной, расположенной против сцены ложе. Набрав номер, Бун распахнул дверь и отступил на шаг в сторону.

— Только после вас, юная леди.

С выбором мест произошла некоторая заминка, но Джубал решительно усадил Майкла между собою и Джилл, а сенатора, тоже желавшего сидеть рядом с марсианским гостем, по другую сторону прохода.

Роскошную — с автоматическими, приспосабливающимися по фигуре, сидениями, пепельницами и откидными столиками — ложу отделяло от алтаря не более сотни футов; она нависала прямо над залом, в котором собрались прихожане. Совсем еще молодой священник размахивал могучими мускулистыми руками и приплясывал в такт гремящей из динамиков музыке — заводил, по всей видимости, толпу. Он то подпевал (густым, сочным басом) хору, то переходил на крик.

— Ну-ка, ну-ка, поживее! У вас что, задницы к стульям прилипли? Вот так вот будете кемарить — и сцапает вас диавол.

Гигантская змея, образованная уцепившимися друг за другом людьми, извивалась вдоль правого прохода, вдоль сцены, налево, а затем по центральному проходу назад.

Хрясть! Хрясть! Хрясть! — топали в такт резким, синкопированным звукам гимна сотни (или тысячи?) ног. Хрясть! Хрясть! Хрясть! — чуть не проламливали они пол, повинуясь взмахам сжатых в кулаки рук священника. Хрясть! Хрясть! — А-а-а!.. Хрясть! Хрясть! — А-а-а! Джилл почувствовала, что ритм ее затягивает и со смущенным удивлением осознала, что охотно присоединилась бы к танцующим, которых становилось все больше и больше.

• Предыдущая
• 78/145
• Следующая