Выбери любимый жанр

Северный полюс. Южный полюс - Амундсен Руаль Энгельберт Гравнинг - Страница 37

Изменить размер шрифта:

Понедельник. Завтрак: каша, бобы, черный хлеб, масло, кофе. Обед: жареная печенка, макароны с сыром, хлеб с маслом, чай.

Вторник. Завтрак: овсяная каша, яичница с ветчиной, хлеб с маслом, кофе. Обед: солонина с зеленым горошком, пудинг, чай.

Среда. Завтрак: каша двух видов на выбор, рыба для матросов, колбаса для членов экспедиции, хлеб с маслом, кофе. Обед: жаркое с томатами, хлеб с маслом, чай.

Четверг. Завтрак: каша, яичница с ветчиной, хлеб с маслом, кофе. Обед: солонина с зеленым горошком, пудинг, чай.

Пятница. Завтрак: каша на выбор, рыба, рубленый шницель на правый борт (наш собственный стол), хлеб с маслом, кофе. Обед: гороховый суп, рыба, пирог с клюквой, хлеб с маслом, чай.

Суббота. Завтрак: каша, тушеное мясо, хлеб с маслом, кофе. Обед: жаркое с томатами, хлеб с маслом, чай.

Воскресенье. Завтрак: каша, «бруз» (ньюфаундлендские сухари, сваренные с соленой треской), хлеб с маслом, кофе. Обед: кумжа, фрукты, шоколад.

Беседа за столом касалась главным образом нашей работы. Обсуждались детали последней санной поездки или план следующей. Мы всегда что-то делали, и члены экспедиции были так заняты, что у них просто не оставалось времени предаваться традиционной, сводящей с ума меланхолии зимующих в Арктике экспедиций. Кроме того, я специально подбирал людей сангвинического темперамента, а с собой мы захватили много сырьевого материала, чтобы каждый был занят его обработкой и не сидел без дела.

По воскресным утрам я завтракал у себя в каюте, предоставляя людей самим себе. В таких случаях застольная беседа приобретала более непринужденный характер и ее темой могло быть все что угодно, начиная от книг и кончая умением держать себя за столом. Бартлетт иногда пользовался этой возможностью и полушутя, полусерьезно давал своим товарищам советы по части этикета, напоминая о том, что придет время, и они вернутся в цивилизованный мир, а потому надо следить за собой и не распускаться. Таким образом, «практики» и «теоретики» на равных правах встречались за одним столом.

Я никогда не вводил сурового режима для членов моих экспедиций, потому что не видел в этом необходимости. Были установлены определенные часы еды в столовых. Подразумевалось, что свет следует тушить в полночь, однако, если кому-либо хотелось посидеть при свете и после полуночи, это не возбранялось. Таковы были наши правила.

Эскимосам дозволялось есть, когда захочется. При желании они могли засиживаться допоздна, однако с условием не прерывать работу на следующий день. Одно правило являлось для них безусловно обязательным: не шуметь – скажем, не рубить мясо для собак – и не кричать с 10 часов вечера до 8 часов утра.

Зимуя на «Рузвельте», мы во многом отказались от обычного судового распорядка. Склянки били лишь в 10 часов вечера и в полночь; первый сигнал означал – прекратить всякий шум, второй – гасить огни. Вахты регулярно несли только дневной и ночной дежурный.

За исключением нескольких случаев гриппа, здоровье участников экспедиции в течение всего периода зимовки не оставляло желать лучшего. Грипп в Арктике, совпадающий с эпидемиями в Европе и Америке, представляет собой довольно интересное явление. Впервые я столкнулся с ним в 1892 году, после одной из характерных для Гренландии бурь, сходных с теми, что бывают в Альпах, – бури, которая, по-видимому, пронеслась с юго-востока над всей Гренландией и привела к повышению температуры за сутки с —30° до +41°. Вслед за ней все участники экспедиции и даже некоторые эскимосы заболели гриппом. Мы решили, что возбудители заболевания занесены к нам этой бурей, которая, несомненно, была не местного происхождения.

Если не считать ревматизма и бронхиальных заболеваний, эскимосы – довольно здоровый народ; однако взрослые подвержены особой нервной болезни, по-эскимосски – пиблокто, представляющей собой разновидность истерии. Я не наблюдал случаев пиблокто у детей, однако среди взрослых эскимосов каждый день или через день у кого-нибудь да случался припадок, а раз было даже целых пять случаев в течение одного дня. Причину этой болезни трудно установить, однако иногда создается впечатление, что припадки эти – следствие размышлений об отсутствующих или умерших родственниках или страха перед будущим.

Проявления этой болезни способны напугать человека. Больной, как правило женщина, начинает пронзительно кричать и срывать с себя одежду. Если припадок случается на борту судна, женщина начинает расхаживать взад и вперед по палубе, крича и жестикулируя, обычно совершенно обнаженная, хотя термометр показывает за 40° ниже нуля. Затем женщина может спрыгнуть через поручни на лед и отбежать от корабля на полмили. Приступ может длиться несколько минут, час и даже больше. Некоторые больные приходят в такое неистовство, что продолжают бегать по льду совершенно голые, и их приходится насильно приводить обратно, чтобы они не замерзли.

Когда припадок пиблокто случается в жилище, никто не обращает на это внимания, если только больной не пытается схватить нож и не бросается на других. Припадок обычно заканчивается приступом плача, а когда больной успокаивается, его глаза наливаются кровью, пульс учащается, и он начинает дрожать всем телом с час или около того после окончания припадка.

Хорошо известный вид бешенства у эскимосских собак также называется пиблокто. Хотя это заболевание, по-видимому, не заразное, его проявления сходны с симптомами водобоязни. Собак, страдающих пиблокто, обычно убивают, хотя эскимосы нередко употребляют их мясо в пищу.

В начале ноября наступило первое зимнее полнолуние, и 7-го числа Макмиллан отправился на месяц на мыс Колумбия для проведения наблюдений над приливами и отливами, взяв с собой матроса Джека Барнза, а также Эгингва и Инигито с их женами. Вспомогательный отряд в составе Пудлуна, Ублуя и Сиглу сопровождал Макмиллана, чтобы перевезти необходимые припасы, а Вишакупси и Кешунгва отправились к мысу Ричардсон за шкурами мускусных быков, оставленными там во время осенней охоты.

Предполагалось, что наблюдения над приливами и отливами на мысе Колумбия дополнят аналогичные наблюдения, которые постоянно проводились на мысе Шеридан в течение осени и зимы, а позднее и на мысе Брайант по другую сторону пролива Робсон. Нынешние наблюдения представляли собой самую северную из предпринимавшихся где-либо серий непрерывных наблюдений; подобные наблюдения производились лишь экспедицией в залив Леди-Франклин (в Форт-Конгер), примерно на 60 миль к юго-западу.

Марвин и Боруп в ноябрьское полнолуние продолжали наблюдения над приливами и отливами на мысе Шеридан. Их иглу, построенный на льду в приливной трещине примерно в 180 ярдах от корабля, представлял собой обычный эскимосский снежный дом и служил ученым укрытием во время работы. Футшток, около 12 футов длиной, размеченный на футы и дюймы, был воткнут в дно. Под влиянием приливов и отливов лед вместе с иглу поднимался и опускался, футшток же оставался неподвижным; определяя по нему положение льда, ученые измеряли высоту подъема и опускания уровня воды, меняющуюся в зависимости от дня, фазы луны и времени года.

Приливы у северного побережья Земли Гранта отличаются незначительной амплитудой, варьирующей от 1,8 фута у мыса Шеридан до 0,8 фута у мыса Колумбия. Как хорошо известно мореплавателям, в Санди-Хук, штат Нью-Йорк, вода иногда поднимается на 12 футов, в заливе Фанди зачастую более чем на 50 футов, в Гудзоновом проливе примерно на 40 футов, а в некоторых местах у берегов Китая максимальный подъем воды выражается еще более внушительными цифрами.

Две эскимоски отправились с отрядом Макмиллана на мыс Колумбия потому, что эскимосы-мужчины не любят разлучаться с семьей, когда уходят в длительные походы. Женщины помогают мужчинам, просушивая и чиня меховую одежду, которая постоянно рвется во время санных поездок. Некоторые женщины умеют управлять собачьей упряжкой не хуже мужчин, и многие из них – неплохие стрелки. Я знал эскимосок, которые охотились на мускусных быков и даже на медведей. И хотя они не отваживаются ходить на моржа, они не хуже мужчин управляются с каяком – в пределах своих физических возможностей.

Перейти на страницу: