Алиша. Тайна Школы - Багазова Алина - Страница 6

Он мягко заскользил по полу, даже не пытаясь взлететь. Я и сама ощутила, как давит здесь атмосфера, захотелось тоже опуститься на ноги, тяжело висеть в воздухе. Встала и поспешила следом. Едва свернули в боковой коридор, как от стены напротив отделилась тёмная тень и шагнула к нам, колыхаясь подобно подводным водорослям, в ней угадывались очертания женского лица.

— Кто такая?.. — проскрипела неприятно она, — вроде не живая. Новенькая преставилась?

— Старенькая! — отмахнулся мальчишка, — Петровна, отстань, она снаружи, в гости пришла.

Я поёжилась. Тень застыла на миг и пошла рябью, втянулась обратно в стену.

— Не страшно? — обернулся на пути Степан, — и она ещё не самая неприятная. Тут есть одна… инсультница, на сумасшедшую похожа и воет так же. По ночам её многие больные слышат. И я тоже… слышал…

— А дети такие есть? — обмирая, я проводила взглядом ползущего по полу полупризрачного старика, не обратившего на нас внимания и бормочущего безостановочно: «Где мои костыли, найдите мои костыли…»

— Есть один… Из 29-ой палаты. Умер лет пять назад и всё равно каждую ночь возвращается в палату. Что его сюда тянет — не пойму? Помладше меня года на три.

А в 18-ой лицо из стены глядит, неприятное, но не страшное, чего его так все боятся, оно ж молчит? Ещё…

— Хватит, — прервала я, чувствуя, как нервы сдают, — Стёпочка, покажи-ка мне, где здесь бессознательные больные.

— Ну, сейчас-то нету, — улыбнулся мальчик, остановившись, — Петьку привезли утром рано, но он уже пришёл в себя. Периодически отрубался, так с ним медсестра сидит и капельницы всякие. Раз с реанимации перевели, значит не так всё страшно.

— Нет, мне нужны именно больные, которые постоянно «в отключке»!

— В коме что ль? Да нет тут коматозных, — пожал Стёпа плечами, — они в реанимации, кто ж тут следить-то будет за тяжёлыми? Сюда перевозят уже стабильных. Только я бы туда не пошёл. Там ещё хуже… с этим делом…

— С призраками?

— Ну да.

Теперь поёжился он, а я не стала выспрашивать подробностей.

— Лучше уж тут подожди, придёт в себя твой родственник — его сюда и перевезут. А не придёт — увидитесь по-любому.

— Всё, Стёп, я пойду…

Я ощутила вдруг, что чем больше нахожусь тут, тем сильнее давит на меня сила тяжести, ноги подкашиваются, движения замедляются, словно пространство стало вязким. Подумалось, что чуть-чуть — и я стану такой же дряхлой и беспомощной, бессильной, как призрак того старика. Надо уходить.

Страшное всё-таки это место, больница. Место боли, страданий, место умирания.

Разве может выздороветь, поправиться человек в месте с подобным названием?

Уместнее было бы назвать «здравницей», энергетика бы совсем иной была. «Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт…» А при таком подходе столько и пленённых болью, мучениями, последними бессознательными минутами людей, которые даже после смерти не находят отсюда выхода. Похоже, не видит его и этот мальчик, так свыкнувшийся с данным местом, слившийся с этими стенами.

Раньше я не видела воочию столь давно умерших, они всегда покидали пространство этого мира почти сразу. А тут… Испытала настоящее потрясение.

Надо уходить!!

— А как же я? Ты обещала помочь! — вдруг с отчаяньем в голосе и нескрываемой обидой воскликнул Стёпа, — не оставляй меня здесь, не хочу, я устал! Сама бы побыла здесь неделю, посмотрел бы на тебя…

— Не кричи, Стёп, если я обещала, значит помогу. Но только тебе, понимаешь? Ты ещё хочешь уйти отсюда, а они — уже нет, не понимают, не осознают происходящего.

— Да, да, — закивал ребёнок, с мольбой и надеждой глядя прямо в глаза, — уведи отсюда, пожалуйста, спаси!

— Пойдём! — взяла его за руку и быстрым шагом пошла по коридору, увлекая за собой.

А сзади внезапно начало твориться нечто невообразимое. Тысячи неожиданно пронзительных, визгливых голосов, звуков, стонов, криков, завываний разорвали сонное пространство коридора. Они орали вслед, угрожали, приказывали остановиться, остаться здесь. Всё это напоминало кошмарный сон, я бежала, не оглядываясь. Так хотелось взлететь под потолок, ринуться со всей скоростью полёта, на которую не способны самые быстрые ноги, но не удавалось. Неумолимо тянуло вниз, к земле. А впереди вырос, встал с пола мёртвый старик, безмолвно преградил дорогу, лицо исказилось гримасой яростного неудовольствия.

Сама себе поражаясь, спонтанно ударила его наотмашь лучом энергии из ладони, тем лучом, который способен исторгать лишь живой человек своей жизненной силой, находясь здесь, но не теряя связи с телом. Сзади вскрикнул Стёпочка, крепче сжав мою руку.

Мы выскочили в вестибюль, где сонная медсестра уже приподнималась, зевая и не подозревая, что происходит сейчас вблизи неё, на другом плане. У женщины сейчас просто закружилась голова и мысль о том, что надо бы ложиться пораньше, а не под самое утро, укоренилась в мозгу. Медсестру позвали из какой-то палаты, очень срочно, кому-то внезапно стало плохо. И, кажется, не одному больному. То, что творится сейчас в месте, ставшем эпицентром «бури», повлечёт за собой многие жертвы. Но мальчика я спасу!

Мы пронеслись сквозь входную дверь легко, больше никто не пытался нам помешать.

И тут же гора, тянувшая к земле, словно испарилась с плеч. Я подпрыгнула и повисла в воздухе, душа ликовала. Стёпка парил рядом и заливисто хохотал.

— Вау! Ух ты! Я правда летаю! По-настоящему! Я могу летать!

Он отпустил мою руку и рванулся вверх, до самой крыши, потом круто вниз, изобразив в воздухе мёртвую петлю.

— Стёп, почему ты раньше не сделал этого? — крикнула я вслед, щурясь от яркого солнца, наблюдая счастливый свободный полёт.

— Я не знаю! — довольно отозвался он, пролетая на миг завис рядом, — сначала боялся разминуться с теми, кто придёт за мной, а потом… потом забыл, уже не хотел, казалось — там безопаснее…

И снова умчался. Я поднялась в воздух и плавно полетела вперёд. Скоро Стёпа нагнал меня, двигался рядом.

— Спасибо, — застенчиво сказал он, — я теперь понял, что ошибался.

— Ты не знал, — пожала плечами.

— Больше туда не вернусь, — полувопросительно-полуутвердительно произнёс мальчик.

— Конечно, нет. Ты пойдёшь дальше, — улыбнулась я и показала пальцем в небо.

А оттуда спускалась сияющая призрачная фигура, протягивая руки к мальчику. В отличие от больничных «пленников» от неё исходило умиротворение, покой и тихое счастье.

— Это… это же моя прабабушка… — прошептал Стёпка потрясённо, — она умерла раньше, чем я родился.

— Ну, вот видишь, а ты говорил, что тебя встречать некому, — рассмеялась я.

Но ребёнок уже не слышал, он весь устремился туда, где ждала его родная душа.

Вместе они воспарили, отдаляясь всё больше и больше, превращаясь в маленькие сияющие облачка.

— Да и сам бы ты нашёл дорогу. Отсюда, — пробормотала я, опускаясь на землю.

Впервые мне захотелось по-человечески просто присесть куда-нибудь, перевести дух. События последнего часа своей дикостью попросту выбили из душевной гармонии и равновесия. Добрела до ближайшей скамейки, опустилась.

Не представляла, что существуют такие страшные места там, где есть живые.

Поверить трудно…

Неужели так дела обстоят в каждой больнице?

Машинально закрыла глаза, сверилась с «картой». Это здание больше не мерцало на ней, то тухли, то вспыхивали новые: люди то теряли сознание, то вновь приходили в себя.

Искать по реанимациям? С чем я столкнусь? Смогу ли уйти потом оттуда?

Страшно это всё.

Нет, гиблое дело — искать в подобных местах, тыча пальцем в небо, найду ли прежде чем иссякнут последние силы? Пожалуй, стоит не совершать опрометчивых поступков, а сначала действительно пообщаться с Воленькой, а там будет видно.

Но вот всё то, что я увидела и узнала сегодня, буду держать в себе и никому, ни за что… особенно Вольдемару. Он ведь просил, а я не послушалась.

Пора возвращаться в тело.