Пять имен. Часть 1 - Фрай Макс - Страница 68

— Тихо, ты куда вскакиваешь? Поправишься и заберешь свои деньги, нам они не нужны…

— Да не, я это… это я так, вспомнил просто…

У Вовы ходят желваки, вот же рог, вот тундра! Вспомнил, бля, про лавэ, чухан тупорылый… вот же западло! Подумает, что он жлоб, шнурок какой-то вонючий… вскочил еще, как подстреленный буратино, надо ей сказать… как это, бля сказать-то… что пусть забирает всю эту капусту, купит себе чего-нибудь, платье там, по хозяйству, не… лучше наверное потом самому принести…

— А второй-то что?

— А? Чего?

— Второй-то выжил или нет? Как его… букварь?

— Букварь пустил парашу, завис, бля… я говорю — лучше уж сдохнуть вольнячими, шевели гнилушками, они ж на тебе отыграются! Получишь особняк, что бы ты там не чирикал, дупло порвут и срок еще намотают…

— Особняк дадут? Это как?

— Строгача дадут, особый режим… в трюм посадят, в карцер, понимаешь? Накажут, короче… это в лучшем случае. А могут и дело пришить… обвинить, короче, в случившемся. А он уперся и канючит — ты, говорит свяжи меня и оставь в сарае, я бежать не могу, мне пожить еще охота… гнилая дыхалка, бля… Типа его привезли, сразу вырубили, связали и бросили в сарай, синяк у него на пол рожи, это точно. А Димона типа одного в баню повели, а этого на закусь. И ни хрена он не видел и не слышал, ну чистый фраер… так что остался, такие вот дела…

Вова дышит прерывисто, он отвык так долго говорить… закрывает глаза, надо передохнуть… Сердце колотится от умственной натуги, в теле какой-то озноб. А еще она так смотрит… поглаживает его по руке, бля… как будто он маленький… а что, если он ей и правда пришелся, заживут как люди… или перекантоваться хоть какое-то время… не, нехорошо так с ней, а в натуре — тайга, охота, все дела, ему ж всегда хотелось чего-то такого, типа настоящего… чтоб свой дом, чтоб баба хозяйственная… родители, суки, всю жизнь ему изговняли, и братан… вот на хуя было выдергивать малолетку? Он же учился нормально, в техникум хотел поступать… ага, это сейчас Вова так грамотно рассуждает, а тогда сразу крышу снесло — бабла немерянно, крутые шмотки, дорогие шмары… понятно, кому понравится ишачить при таком раскладе, не… каждому свое, от судьбы не скроешься ни хуя… Вова открывает глаза, он дышит уже ровнее. Елена потихоньку ушла, а он и не услышал, надо же… и зачем он ей нужен? Если, конечно, не врет… эх, красивая баба, но трахнуть ее он сейчас бы не смог…

Вовины костыли пахнут сосной, смола аж сочится наружу… Не село, но вполне себе маленькая деревенька, он насчитал восемь домов, не считая всяких сараев. Елена сказала, что здесь живет двадцать пять человек, есть даже дети… ничего себе семейка. Дома все как один похожие, просто кубики без нормальной крыши, заборов у них нет, скотины тоже нигде не видно… и не слышно. Даже петухи на рассвете не орали, на занавесочках у них петухи, бля, а в хозяйстве нету… одни коты вокруг. Котов до хуя. И все такие ленивые, толстомордые, еле ворочаются. В основном они дрыхнут под навесами, но некоторые и на солнышке отдыхают. Вон, жирный котяра сидит на дорожке и ни с места, ишь, бля, уставился прямо в глаза… ну, чего вылупился? А ряха довольная, наглая… ну, хотя бы коты.

Сегодня ночью Вова спал не крепко, ворочался, пару раз просыпался поссать… похоже, он за эти два дня отдохнул. Рано утром его разбудило хоровое пенье, выглянул в окно — у самого здоровенного сарая народ распевает что-то занудное… бабы в этих идиотских серых мешках, а мужики все бородатые, патлы длиннющие. Пока пожрал-посрал, пока принесли ему костыли, люди уже куда-то подевались, даже детей не видно, как вымерли все… только один старикан греет лысину на скамейке у дома, Вова присмотрелся — бля, вяжет спицами! Да так ловко орудует… охуеть. Вова ему — "Здорово, батя! " А он и ухом не ведет, глухой что ли дед… Оказывается, тот сарай — ихняя церковь, так что Вова был прав — богомольцы, только греческие какие-то… но церковь эта на вид — чистая тюряга. Обструганные сосновые стволы выставлены по квадрату, а сверху еще остро заточены, только колючей проволки не хватает… а крыша, как крышка у гроба. Такое все у них квадратное, прямо тоска берет… а в доме все путем, уютно, и не подумаешь. Русская изба со всеми делами… Надо будет спросить у Елены, что это за хуйня такая… хотя и одежда у них хуевая, ладно… а то еще обидится. Греки так греки… жратва вполне нормальная, мясо с картошкой, борщ… да много разного, утром принесли блины со сметаной, варенья всякие, овощи… вот только где они все это берут, если огородов у них нет, не видно ни хуя… может где-то дальше они, надо будет спросить. Хрена тут тогда? Ни скотины, ни огорода, со скуки же сдохнешь… А может они котов этих жрут?! Хуй знает, чье мясо ему давали… откармливают и хавают котов, они ж греки, бля, хуй их знает… не, это бля, вообще… да ну, не может быть. Елена ушла собирать какие-то травы, сказала, что к обеду вернется… некуда ему отсюда деваться, а тут, похоже, тоска… и как-то муторно на душе, погано.

Вова уже два раза обошел всю деревню, рассмотрел каждый дом, ни хуя интересного… и вдруг видит — бля, из леса ж выходит народ! И быстро так приближаются, никуда уже на хуй не денешься, до дому ковылять далеко. Да, вся их кодла откуда-то валит, детей никаких не видно… хм, и все вроде приветливые такие… "Здравствуй!" — все мужики кивают, проходя мимо Вовы, смотрят по доброму… как-то сочувственно даже, охуеть… а бабы прямо лыбятся во всю, надо ж, крепкие какие у них бабы, зубастые… а морды так себе, грубые и сильно морщинистые… Елена! Она идет позади всех, она, точно это она! Вовино сердце сразу бъется сильнее, а ноги слабеют, устал он наматывать круги…

— Гуляешь? Молодец. Еще не устал?

— Я это… не, нормально. Я только чуть посижу… о, вот тут посижу, на бревнах…

Она помогает Вове устроиться и касается его спины своими большими грудями, а он вспомнает все ее тело и его член начинает крепчать, да, бля…

— Слушай, а чего у вас это… ну, скотины тут нету что ли? Одни коты и ни ху… ну, куры там, свиньи, короче, не знаю…

— Здесь мы живем, а хозяйство есть, конечно… только надо немного пройти, я потом тебе покажу.

— А… а то я смотрю — одни коты, я даже подумал, прикинь, что вы это… едите их, может…

— Кошек едим?!

Она смеется так заразительно, что Вовин рот невольно растягивается в ухмылке. Вова знает — зубы у него не того… за последний год чота сильно они скрошились, думал на воле повставлять, теперь уже хрен…

— Это кошки Святой Елены, красивые, правда? Они тебе нравятся?

— Нормальные… а на ху… а почему их так много?

— А мы их любим… наши предки привезли их с собой в Россию, вернее, не их самих, конечно, а тоже их предков… понимаешь, в четвертом веке Святая Елена основала на Кипре несколько монастырей, Святой Дух подсказал ей нужные места… но в тех местах водились ядовитые змеи, ужасно много змей, они постоянно кусали монахов… и Елена придумала, как истребить змей, она привезла из Рима целый корабль кошек, представляешь? И расселила по монастырям… а это их потомки.

Гонит какую-ту пургу, опять Елена, еще святая, бля… змеи… может у них тут все бабы Елены, все в мешках и имена одинаковые… и хуй стоит…

— Я это, котов… не, они нормальные, но я собак больше люблю, у меня в детстве собака была, овчарка… ну, в смысле пес, Лазарь, ну короче…

— Лазарь?! Нет, правда Лазарь?

— А чо такого? Нормальное имя…

— Поразительно! А почему ты его… это ты его Лазарем назвал?

— Да корифан мой, Серега, ну, одноклассник… это ж сначала ему завели… но его мамаша сильно чихала, шерсть не переносила, короче. А у них своего двора не было, только квартира, ну и я, короче, забрал… но он Серегу все равно потом слушался, ну типа два хозяина было, я даже это, поссорился я с ним, короче…

— С Лазарем?

— Не, с Серегой. Я говорю — на хуя ты… ну, в смысле… что не надо давать ему команды, а он все равно давал, сидеть там, лежать, то-се… он говорит — я что, виноват, что он меня слушается? А причем тут это?! Раз ты не хозяин уже, то и не командуй, правильно? Ну и подрались, короче… и потом уже только через год помирились, когда батя Лазаря по пьянке забил, урод, бля…