Неисправимый грешник - Хантер Мэдлин - Страница 56

• Предыдущая
• 56/67
• Следующая

– Вы решили дать взятку этому человеку?

– Ваша презрительность неуместна. Мне было не­ просто усмирить свою гордость и обратиться к нему как к джентльмену.

– С учетом того, какое состояние он имеет сейчас, я сомневаюсь, что вы способны предложить ему сумму, ко­торая его поколеблет.

– Не стоит напоминать мне, как мало средств в моем распоряжении для того, чтобы вести переговоры. Равно как и забывать о том, насколько это выгодно вам. Человек в ва­шем положении может даже решить, что полхлеба – это лучше, чем ничего, и помочь мне в моем затруднении.

Сиддел пропустил реплику мимо ушей. Если ты отдашь полхлеба, то останешься сам голодным.

Фартингстоун вынужден был признать, что увертюра не рождает симфонии.

– Дюклерк имел бы большую прибыль, получив две сотни фунтов, чем в случае продажи земли. Он дебил, если не понимает этого. Я подумал было, что он понял, одна­ ко… – Фартингстоун указал жестом на письмо. – Дьяволь­ски досадно, когда твое будущее зависит от прихоти глуп­цов.

Сиддел снова перечитал письмо. И понял его смысл го­раздо глубже, чем Фартингстоун.

Дюклерк знал все. Даже то, что было неизвестно Фартингстоуну. Хуже всего то, что Флер не сдалась. Она наме­рена осуществить свой большой проект, равно как и по­строить школу, и ее никчемный муж согласился ей это по­зволить.

Если она в этом преуспеет, Сиддел лишится не только выплат Кавано. Прекратятся все поступления, благодаря ко­торым он живет и наслаждается жизнью. Наследство его дяди потеряет всякую цену.

Он вернул письмо Фартингстоуну.

– Разумеется, вы не должны позволить, чтобы это про­изошло.

– Проклятие, я это отлично знаю. Но я не имею поня­тия, каким образом ее остановить! Адвокат Дюклерка за­бросал Верховный суд прошениями и ходатайствами, и мое заявление не может пробиться сквозь них. Пройдут меся­цы, прежде чем его хотя бы примут к рассмотрению, а к тому времени… – Он покачал головой и закрыл глаза. – Я узнал, что она уже спроектировала школу. Она вскоре со­бирается начать строительство.

– Не так уж скоро, если вы пошевелитесь. Эти проекты должны быть заказаны и утверждены, нужно укомплек­товать штат. Чтобы начать, потребуется какое-то время. Од­нако же все это выглядит угрожающе.

– Дюклерк, вероятно, склонит своего брата купить ос­таток земель, так что у нее будут средства для строитель­ства. Или его друга Сент-Джона. Или Бершара. Земля все­гда желанна. А когда у нее в руках будут средства, она нач­нет строительство школы.

– Вы должны удержать их от продажи земель и строи­тельства. Это нетрудно понять.

– Вам легко этого требовать. Но каким образом это сде­лать? Я не вижу способа!

– Он есть.

Фартингстоун замер, уставившись в половицы.

Сидцел подошел к окну и выглянул на улицу. В памяти его возник образ Флер в плаще с капюшоном, которую он впервые увидел в церкви, ее голубые, сияющие от возбуж­дения глаза, когда она рассказывала ему о своем безумном проекте. Она была очень похожа на ту девушку, которую он когда-то любил…

Ладно, ничего путного подобные сантименты сейчас не принесут. Она теперь уже не девушка, а замужняя женщи­на, преисполненная решимости предпринять действия, ко­торые серьезно осложнят ему жизнь.

– Мне интересно знать, Фартингстоун, что случится с собственностью в Дареме, если нынешний ее владелец умрет, не оставив детей?

Ответ последовал не сразу.

– Она завещана благотворительной организации для ре­формирования тюрем.

Сиддел повернулся к нему лицом.

– Я всегда считал, что реформа тюрем – вещь весьма стоящая и заслуживает всяческой поддержки.

Фартингстоун отвел глаза. Он ничего не сказал. Румя­нец на его лице сменился бледностью.

Флер собрала все письма и бумаги, относящиеся к ее большому проекту. Она извлекла их из письменного стола и положила в сундук вместе с чертежами строительства школы.

Закрыв крышку сундука, она подумала, что впредь не будет испытывать трепета при проектировании железной дороги. Раньше это волновало и возбуждало ее. Даже сек­ретность была ей по душе. Она по глупости думала, что спо­собна успешно с этим справиться. Столь сложные планы могут рухнуть при одном неверном шаге. А здесь была боль­шая ошибка. Ее имя – Хью Сидцел.

В конечном счете она построит школу. Независимо от большого проекта. Она найдет способ финансировать ее. Данте ей поможет в этом.

Данте. Она сожалела, что большой проект не увлек ее сегодня. Она сходила в театр с Леклером и Бьянкой, Данте к ним не присоединился. Он куда-то исчез, и Флер стара­лась не думать о том, куда он мог пойти.

Новый вид ревности собирался пустить корни в ее серд­це. Она пыталась противостоять ему, понимая, насколько это разрушительно.

Она решила не думать, какую жизнь ведет Данте, когда покидает дом, а сосредоточиться лишь на том, что их со­единяет вместе.

Было еще не слишком поздно, однако она стала гото­виться ко сну. Она решила, что не откажется от этой при­вычки. Она не станет лгать себе, не будет воображать кар­тину, в которой он проводит время с другой женщиной, но сделает так, чтобы не знать, если он не возвратится ночью домой.

Флер легла, но сон к ней не шел. Сквозь приступы дре­моты к ней являлись образы Данте, и на сердце у нее было тяжело.

Внезапно она сразу проснулась. Повернув голову, уви­дела свет в комнате, возле двери в гардеробную.

– Данте?

Он подошел к ней:

– Я думал, ты уже спишь.

– Пока нет.

Он поставил канделябр из двух свечей на стол и присел у нее на кровати.

–Понравилось тебе в театре?

– Очень. Ложа твоего брата была заполнена. Жаль, что тебя не было. – Флер тут же спохватилась. Спеша испра­виться, она села рядом с ним. – Прости меня. Я понимаю, что даже быть по-настоящему женатым не означает, что мы должны каждый вечер проводить вместе. Это неразумно с моей стороны.

Он развязал галстук и отбросил его в сторону.

– Не извиняйся. Я не хочу, чтобы ты становилась слишшком разумной. Я хорошо знаю, что означает безразличие.

Данте молча снял воротник и жилет. Она словно слы­шала, как работает его мозг.

Он сделал довольно долгую паузу, прежде чем продол­жил раздеваться.

– Ты не спросила меня о том, как я провел вечер, Флер.

Она не знала, что на это сказать.

– Я понимаю, почему ты не спросила. Ты тренирова­лась в том, чтобы быть разумной, не так ли?

– Да. И не слишком преуспела в овладении этим искусством.

– Я посетил свои клубы. Это было довольно скучно. Карты меня сейчас не интересуют, как бывало раньше.

– Ты выиграл?

– Да, но все равно спустя некоторое время мне стало тоскливо. Я подумал, что твоя компания мне гораздо инте­реснее.

– Я рада этому.

– Маклейн считает, что моя сдержанность – это твоя вина. Он сказал, что брачные игры убили во мне любовь ко всем остальным.

– Мне хотелось бы верить в это, Данте. Однако ты был светским человеком в течение многих лет, и я думаю, что ты знаешь гораздо больше игр, чем я могу себе представить.

– Никакого сравнения. Ты вне конкуренции.

Это была неправда. Безгрешная Флер Монли мало что могла предложить мужчине с таким богатым светским опытом. Даже богиня Флер Дюклерк проигрывала в этом плане.

Он повернулся к ней и принялся расстегивать пугови­цы ее ночной рубашки.

– Ты хочешь научиться другим играм, Флер?

– Я настолько невежественная, что не представляю, ка­кие они могут быть, и потому не знаю, хочу ли им научиться.

– Я уже показал тебе одну.

Она понимала, что он имеет в виду.

– Другие, должно быть, доставляют удовольствие жен­щинам, а не мужчинам.

– Я получаю огромное удовольствие, когда заставляю тебя вскрикивать и стонать.– Он спустил с нее ночную ру­башку, и она оказалась совершенно нагой. – Если быть точ­ным, я показал тебе лишь половину всего.

Он поцеловал ее, продолжая обнимать, словно они си­дели рядышком не на кровати, а на садовой скамье.

Флер судорожно пыталась сообразить, что он имел в виду. Данте почувствовал ее недоумение. Когда он снова поцеловал ее, она заметила, что он улыбается.

• Предыдущая
• 56/67
• Следующая