Любовная история виконта - Хантер Джиллиан - Страница 25

Доминик знал ответ на этот вопрос. Хлоя не способна на мстительность и жестокость. Если она и причиняла ему страдания, то невольно. Хотя она и нарушила его планы своими чарами, несправедливо укорять ее в намерении растопить его решимость.

– Можно подумать, что я такая же хитрая и коварная, как ты, Доминик.

В голосе ее звучала обида, что ему сразу же захотелось поцеловать ее, чтобы утешить, ну или чтобы хотя бы заставить замолчать. Ведь скоро ему придется отпустить Хлою. Иначе ее хватится его гостеприимный дядя.

– Мне в голову не могло прийти, что ты скрываешься в своем собственном доме.

– Никому не придет и не может прийти, – заявил он. – Я рад, что это обнаружила ты.

– Почему? – спросила она насмешливо, дразня его.

– Сама знаешь почему, – проворчал он.

– Нет, ты скажи мне, Доминик. – Она обвила рукой его шею и обмякла в его объятиях. – Я хочу это знать.

Кровь забурлила у него в жилах. Что она с ним делает и без всяких усилий со своей стороны? А что будет, когда она наберется опыта?!

– Боже мой, Хлоя, как ты любишь дразнить!

– Неужели? – Он заметил, что девушка задышала чаще, и звук ее голоса заставил его почувствовать себя хищником, готовым кинуться на пойманную добычу.

Она тоже желает его! Не только он сходит с ума от желания!

Он снова поцеловал ее. Доминик понимал, что потерял контроль над собой. Он также знал, что в темноте Хлоя не ориентируется и вряд ли рискнет передвигаться. У него самого ушло несколько дней на то, чтобы научиться ориентироваться в кромешной тьме. Ну кто рискнет обвинить его в том, что он воспользовался беспомощным положением девушки? Он так истосковался без людей, без женской ласки, что едва способен был соображать.

Если он не соблазнил эту девушку прямо там, где стоял, то лишь из уважения ко всему семейству Боскаслов. Как же ему хотелось зарыться в это нежное тело!

Случайное прикосновение ее пышных грудей вызывало в его теле приступ сладчайшей боли, какой ему еще не доводилось испытывать. Мягкая тяжесть ее живота, навалившаяся на его пах, заставляла изнывать от желания. Девушка, сама того не желая, скрутила его в безнадежный и болезненный узел. Перед ее чарами невозможно было устоять.

Доминику хотелось, чтобы она оказалась обнаженной у его ног и взирала на него с обожанием. Наверное, все же не стоит рисковать. Можно продержать ее здесь еще несколько минут, не более – искорку света в темном царстве. Если он не остановится, то через мгновение начнет пресмыкаться перед ней и умолять о ласках. Он привлек ее к себе, крепко обнял.

Нет, отвести ее сейчас в свое логово – значит попусту искушать судьбу, зря подвергнуть девушку многим, слишком многим опасностям. А он скорей бы дал уничтожить себя, чем допустил, чтобы Хлоя оказалась втянутой в тот ад, в который превратилась его жизнь. Это ведь не ее битва. Она была желанным призом, ожидавшим его после сражения.

– Проклятие! – вырвалось у него. – Хлоя, ну зачем, зачем ты пришла сюда?

Хлоя почувствовала себя увереннее, инстинкт самосохранения был силен как никогда. Нет, она не тепличное растение, которое вянет при первых заморозках!

– Не понимаю, на что ты рассчитываешь? Неужели тебя не обнаружат в твоем собственном доме? – спросила она.

– Ты понимаешь, какой опасности подвергла нас обоих, явившись сюда?

– Ты что, умом тронулся, Доминик? Неужели меня едва не соблазнил безумец?

– Вполне возможно.

– Прятаться в собственном доме…

– Прекрати искушать меня!

– Тогда прекрати меня целовать.

– Делай, что тебе говорят, Хлоя!

– Не стану, пока не разберусь во всем.

– Ты и так разобралась, в чем не следовало. А целовать тебя я буду, когда пожелаю.

– Не спросив на то моего позволения…

Вместо ответа он взял ее за подбородок и одарил еще одним ошеломляющим поцелуем. Хлоя забилась в его объятиях, сама не зная, хочет ли вырваться от него или прижаться к нему еще теснее. Доминик обвел языком ее губы, лизнул щеку и ухо. Он держал в ладонях ее лицо так, словно оно было сделано из тончайшего хрусталя, легонько поглаживая пальцами ее скулы.

Шквал ощущений, свирепый и непредсказуемый, словно буря, потряс девушку. Доминик стал поглаживать ее грудь. У Хлои подогнулись колени. Соски, прижатые к его телу, напряглись и заныли, голова пошла кругом от пьянящего наслаждения. Ей казалось, что там, где его жаркое тело вдавливается в нее, оно прожигает ее насквозь, словно каленое железо. Она дрожала как в лихорадке, вцепившись пальцами в его шею.

– Никогда не смей больше прикасаться ко мне вот так, – прошептала она слабеющим голосом.

Доминик замер, прищурился и в этот момент походил на волка, подкрадывающегося к добыче. Хлоя сделала вдох и добавила:

– Пока не расскажешь мне, что именно ты затеял.

– А если я удовлетворю твое любопытство, ты позволишь мне прикасаться к тебе?

– Может, позволю, а может, нет. – Подумать только, что она несет: предлагает свою добродетель в обмен на информацию. – Но только чуть-чуть.

Он взял ее за руку, так и не пообещав ничего.

– Осторожней на ступеньках. Надеюсь, ты не станешь возражать, если я обниму тебя за талию, чтобы не упала? Дерево старое, местами прогнившее. Не ровен час упадешь, расшибешься.

От его ровного голоса и заботливых слов у нее мурашки побежали по коже. Действительно – не ровен час упадет она здесь, расшибется. И он вдруг спрашивает разрешения взять ее за талию после того, что только что творил с ней? Он повел ее по темным переходам вниз, в самые недра подземелья, в свое тайное логово. Она почти ощущала жар адского пламени под ногами, следуя за порочным князем, который вел ее по своим стигийским владениям.

Выйдет ли она когда-нибудь отсюда? А если выйдет, то останется ли прежней светской барышней и будет снова вести скучную будничную жизнь?

Доминик никому не позволит обидеть ее, в этом Хлоя уверена. Иначе не пошла бы за ним в подземелье.

Но выйдет ли она все той же невинной девушкой из подземных владений Доминика?

Он провел ее по длинному тоннелю, вырубленному в меловой скале. Оставил в тоннеле одну горящую свечку. Он заметил, что Хлоя брезгливо морщит носик при виде куч застывшего цемента и множества пустых бочонков, валявшихся повсюду.

Где-то за стеной раздался осторожный скребущий звук.

– Боже правый, что это?

Он улыбнулся с виноватым видом:

– Ничего особенного. Крысы.

Хлоя отшатнулась от гнилой балки и прошептала:

– Крысы.

Но вопреки его ожиданиям в голосе ее не было ни страха, ни отвращения, только жалость. Это совершенно обезоружило Доминика.

– Ах, Стрэтфилд, несчастный дух. Как ты можешь жить в таких условиях?

До чего же непредсказуема эта Хлоя Боскасл! Да, такую не запугаешь. Такая, свалившись с лошади, тотчас же снова вскочит в седло. Видимо, потому, что выросла в обществе очень буйных молодых лордов.

– Устраиваюсь, как могу. Конечно, моему камердинеру очень трудно брить меня в потемках, и я все время вдеваю в манжеты запонки не из той пары. Но в общем и целом устроился с комфортом.

– Но как же тебе здесь одиноко. О чем ты думаешь, сидя в тишине и темноте?

Он внимательно посмотрел на ее лицо: при свете свечи оно казалось еще нежнее, еще очаровательнее.

– Сначала я думал только о мести. Изобретал всевозможные способы, в том числе варварские.

Она не смутилась под его пристальным взглядом.

– Принимая во внимание, как с тобой поступили, это вполне естественно.

– Может, и так. Но в последнее время я все чаще думаю о другом.

– О чем же?

Он приблизил лицо к ее лицу, вдохнув восхитительный аромат ее кожи. И сразу ослабел от прилива желания. Неужели она не догадывается, что отвлекает его от мысли о мести? О том, что он мечтал привести ее в свое логово, раздеть при свете свечей и любить всеми доступными для смертного способами.

– Скажи наконец, какие мысли отвлекают тебя от мыслей о мести? – не унималась Хлоя.