НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 36 - Булычев Кир - Страница 21

И вдруг тишину разрезала заливистая трель звонка.

Петров встрепенулся и, поплотнее запахнув полы халата, поспешил к двери. Гостей он не ждал, да и не мог никто прийти к нему в столь поздний час.

— Кто там? — спросил он, держа руку на щеколде.

За дверью послышалось неясное шуршание.

— Кто там? — уже настороженно спросил Петров.

Шуршание стихло, зато чей-то могучий нос засопел громко и отчетливо.

— Свои.

Голос был скрипуч, прокурен и страшен. Петров вздрогнул. Таких «своих» у него быть не могло.

Бухгалтер снял руку с замка и, стараясь не дышать, попятился в кухню. Опустившись на стул, он попытался собраться, но колени противно дрожали, сердце, екая, колотилось о ребра.

В прихожей послышались тяжелые шаги. Дребезжа, покатилось ведро. Петров сжался, ощущая, как волосы его начинают вставать дыбом. Он хотел крикнуть, но не смог.

Дверной проем закрыло что-то темное и огромное. Еще мгновение, и в кухню вошел мужчина зверского вида. Он приблизился к столу и решительно сказал:

— Вчера поспели ананасы.

Петров икнул.

Мужчина вытащил из кармана окурок и ловким движением приклеил его к нижней губе.

Гость был необычен во всех отношениях. Одет он был в потрепанный ватник, галифе и грязные кирзовые сапоги. На пальце сверкал бриллиант. Чудовищно широкие плечи поддерживали крошечную голову без шеи. Щеки и даже уши заросли сивой щетиной.

Петров, хоть и был напуган до полусмерти, опять почувствовал, что видел этого человека неоднократно.

— Шеф велел передать, что последнее задание ты почти завалил, очкарик, — мужик вытащил из сапога финку и помахал ею перед носом Петрова. — Еще такой трюк, и будем тебя ликвидировать.

Бандит устрашающе напрягся. Взбугрились мышцы, ожили фиолетовые татуировки.

Бухгалтер отпрянул и стукнулся головой о стену. Должно быть, это несколько прояснило его мысли, потому что он вполне членораздельно произнес:

— Послушайте, вы, наверное, ошиблись квартирой…

Громила остался глух.

— А сейчас получи свою долю, — сказал он как-то лениво, без огонька, и начал выкладывать на стол неимоверно толстые пачки денег.

Выкладывал он их долго, и было непонятно, как все они умещались в относительно маленьком кармане телогрейки.

Бандюга-миллионер закончил отсчитывать деньги, сплюнул окурок в аквариум и направился в переднюю. Обернувшись в дверях, он мрачно посоветовал:

— К Косому не ходи. Продался чекистам…

Бухгалтер хотел было заверить, что к Косому ни в коем случае не пойдет, но мужчина уже скрылся в мраке прихожей.

Петров некоторое время с нетерпением ожидал, когда лязгнет замок, но так ничего и не дождался. Минут через пять он набрался мужества, вышел из кухни и зажег свет.

Прихожая была пуста, дверь заперта изнутри…

Пошатываясь, бухгалтер вернулся к столу и обнаружил, что деньги тоже исчезли. Даже окурок, плававший в аквариуме, таинственным образом растворился. Лишь золотая рыбка испуганно таращила глаза и жалась в угол.

Петров повалился на раскладушку, обхватил голову руками и затравленно подумал:

«Профессионал! Не оставил никаких следов. Кажется, я влип…»

Наступила ночь, но Петров не спал. Он ворочался, скрипели пружины. Мысли будто тоже поскрипывали от натуги. Бухгалтер начал понимать, как и, главное, почему ему удалось совершить такой удачный обмен квартирами.

В стекла стучал мутный рассвет, когда Петров наконец провалился в сон. Спал он крепко, но беспокойно. Ему снились грабители в кринолинах, небритые камергерши в ватниках и со шпорами, полоумные ученые с финками в руках.

Когда бухгалтер проснулся, то обнаружил, что проспал работу, а за окном — чудесный осенний день. Вечерние страхи как-то рассосались, и старый московский переулок снова наполнился призрачным неуловимым очарованием.

Петров почувствовал, что не может идти на службу. Душа не пускает. Он позвонил к себе в контору и предупредил Стаканова-Скрипкина, что берет отгул по семейным обстоятельствам. Счетовод недоверчиво хмыкнул. Всем было известно, что у Петрова не может быть семейных обстоятельств, поскольку нет самой семьи.

Не завтракая, бухгалтер вышел на улицу и сразу же зажмурился от пронзительно-яркого, по-октябрьски чистого солнечного света. Воздух хрустел и обжигал легкие. Под ногами шуршал красный кленовый ковер. Замшелые тополя-патриархи тянули черные руки к синему небу.

Петров шел крошечными неухоженными сквериками, узкими крутыми переулками и видел себя то в форме гусара, то в скрипящей комиссарской кожанке, но непременно большим, сильным и удачливым.

Москва уже тонула в сумерках, когда бухгалтер очнулся, почувствовал, что замерз, и поспешил домой. На углу он столкнулся с «камергершей», вежливо раскланялся и хотел было пройти мимо, но старуха придержала его, опять дотронулась до рукава и преданно заглянула в глаза.

Дома Петров попил чаю и рано лег спать.

В час ночи его разбудил крик:

— Помогите! Убивают!

Бухгалтер зажег свет, прислушался. Крики доносились из квартиры соседа. Петров вспомнил громилу с финкой и покрылся холодным потом.

«Органова ликвидируют!» — молнией пронеслось в его голове.

Петров бросился к телефону, но тут же вспомнил, что в его новой квартире таковой отсутствует.

Крики за стеной перешли в хрип.

Бухгалтер выбежал на лестничную площадку, заметался и, вдруг ощутив прилив смелости, решился на отчаянный поступок. Он разбежался и тараном врезался в дверь. Та неожиданно легко отворилась, бухгалтер пробежал коридор и упал головой вниз. Удар был силен, но Петров выдержал. Он вскочил на ноги и стал свидетелем жуткой сцены.

Давешний небритый бандюга, повалив на пол мужчину, у которого негодяи похитили великое открытие, по-хозяйски бил его кулаком в высокий лоб и приговаривал:

— Вот тебе. Вот тебе, предатель! Прибью — и весь сказ!

Предатель при каждом ударе жмурился и хрипел.

Петров бросился в бой, попытался обхватить и повалить громилу, но… руки прошли сквозь его тело, не ощутив ни малейшего препятствия. По инерции бухгалтер отлетел в угол, а фигуры дерущихся начали истончаться, таять. Еще какое-то время в воздухе жил кулак, старательно молотивший пустоту, потом исчез и он.

В комнате повисла тишина. Петров огляделся.

Обилие ковров, тяжелая старая мебель. Глухие плюшевые шторы. На стене — коллекция сабель, отсвечивавших тускло и мрачно.

В кресле за столом, откинувшись, сидел худой седовласый человек. Казалось, он спит, и, только присмотревшись, бухгалтер различил, что от головы его отходят тоненькие проводки, исчезавшие в тумбе письменного стола. Там что-то жужжало, тонко и назойливо, как запутавшийся в волосах комар.

Мужчина тяжело вздохнул, содрал с головы провода и открыл глаза. А в глазах была грусть великая…

— Извините, — сказал Петров, вдруг почувствовав себя очень неловко посреди чужой квартиры, ночью, в пижаме.

— Вы кто? — устало спросил мужчина.

— Сосед. Из квартиры номер шесть.

— А-а-а… Ну что ж. Органов. Писатель.

Возникла напряженная пауза.

— Вы видели… это? — спросил Органов.

Петров присел на краешек дивана и вкратце описал ночные события. Органов молчал, и бухгалтер позволил себе задать вопрос:

— А кто это был? В очках. И небритый. Галлюцинации?

— Образы, — мрачно ответил Органов. — Действующие лице моей будущей детективной повести. В очках — положительный, небритый — отрицательный.

Петров попытался постичь услышанное, но не смог и заерзал на диване.

Органов встал, неслышно прошелся по мягкому ковру и сказал:

— Уж коли вы оказались свидетелем моего творческого процесса, не имеет смысла что-либо скрывать. И так дом слухами полнится. Только прошу, чтобы все это осталось между нами.

Бухгалтер согласно кивнул. Органов, набираясь решимости, еще раз обошел комнату, ударил кулаком по столу и выпалил на одном дыхании: