Дрессировка полицейских собак - Герсбах Роберт - Страница 4

• Предыдущая
• 4/47
• Следующая

Задние ноги должны быть сильны и хорошо развиты. Длинные ляжки с мало-тупоугольным суставом и сильные длинные мускулы увеличивают выносливость и быстроту собаки. Висловатость зада делает собаку тяжеловесной.

Шерсть полицейской собаки должна быть, безусловно, густая и грубая, чтобы она достаточно защищала ее от влияний погоды. Желательно много подшерстка. Содержание собаки на воздухе увеличивает его, делая шерсть твердою и пышною.

9. Обсуждение способностей собаки, ее умственных задатков трудно, но важно и необходимо, так как самая красивая собака бесполезна для полицейской службы, раз ее умственный кругозор ничтожен. Чем моложе собака, тем труднее судить о ее задатках. «Если хотят составить себе понятие об умственных способностях собаки», пишет доктор А. Штрове в своем «Основном учении о воспитании собак», необходимо старательно установить способ воздействия на собаку внешних раздражений и к чему прибегает она, стремясь быть понятой, для выражения своих ощущений, т. к. единственным средством ее в этом направлении является мимика и знаки. Маханием хвоста, скребками передних лап, радостным визгом, прыжками, обнюхиванием платья и т. д., собака выражает свои мысли. Печаль, радость, ненависть, сочувствие злоба, добродушие, задор, серьезность, — выражаются во взгляде, в движениях и т. п., кладя постоянный и характерный отпечаток на морде собаки. Наши познания в физиономистике и мимике, к сожалению, еще так несовершенны, что мы можем дать лишь единичные указания. Язык собаки похож на язык ребенка, говорящего еще несвязно и нечленораздельно. Как мать понимает лепет ребенка, так и внимательный хозяин собаки умеет объяснить себе очень гибкий ее голос. Нетерпеливый визг отличается от страдальческого или радостного лая, злобное рычание — от ворчания во время игры, радостный лай — от злобного и т. д. чем умнее собака, тем большею гибкостью отличается ее голос. Под темпераментом мы понимаем степень нервной возбудимости и говорим о живом темпераменте, если возбудимость велика, и о спокойном — если она незначительна. Чем живее темперамент собаки, тем больше надежд, что путем дрессировки можно из нее сделать хорошую полицейскую собаку. Горящие, живые глаза, быстрые движения, внимательность, все это заставляет предполагать живой темперамент, острый ум и страстность. Собаки, постоянно смотрящие в глаза своему хозяину, следящие за всеми его движениями, большей частью проницательны, недоверчивы и готовы к нападению. Собака, у которой взгляд равнодушен, тускл, безразличен — глупа и вяла, а, следовательно, не годится для полицейской службы. Темперамент собаки можно сдержать, обуздать, но привить его ей нельзя.

Полицейская собака должна быть проницательна, храбра; малодушные, трусливые, пугливо отступающие, быстро удирающие собаки никогда не могут быть пригодными для полицейской службы. То же может быть сказано и про щенка. Если он бросается или яростно облаивает кошек, нападает на чужих собак, кидается, ощетинившись под ноги прохожему, или при приближении чужого беспрерывно лает, то радуйтесь, из него будет непременно прок, если его правильно воспитать. Наоборот, собака, во время еды постоянно поджимающая хвост, будет труслива, фальшива, хитра, лукава и нервна. Если щенок за едою вертит хвостом, ощетинивается, рычит, производя впечатление, будто он жадно хочет съесть все, что находится перед его мордой — храбрость его очевидна. Он будет верный и проницательный друг.

Очень трудно составить представление о чутье по молодому, необученному щенку; для сего необходимо принять в соображение погоду, температуру, ветер, сырость воздуха и почвы, а также строение собаки. Поступают так: щенка выводят в открытое поле, ему дают хорошенько попрыгать, набегаться, если он, играя, несколько удалится, хозяину следует спрятаться, чтобы не быть видным для щенка, который скоро заметит исчезновение хозяина, будет искать его глазами и дико носиться кругом. Если у щенка чутье хорошее, и он умеет им пользоваться, то, обнюхав землю, он отыщет след своего хозяина и пойдет по нему. Вышеописанный опыт можно видоизменить: дав кому-либо чужому подержать щенка, в это время незаметно для него спрятавшись.

Специалисты будут удивлены моей смелости посвятить такой теме одну лишь лекцию. Но и те из моих уважаемых слушателей, которые не занимаются специально этим предметом, легко убедятся насколько обширна она, если я обращу их внимание на то, что для познания одного лишь какого-либо чувства, например, зрения или слуха, требуется многолетнее, усидчивое и исключительное изучение, что даже самые выдающиеся окулисты признаются в знании одной лишь части устройства деятельности, а также видоизменений глаза, могущие встретиться на практике, и это после того, как они посвятили всю свою жизнь интересующему их вопросу. Но еще темнее самой тонкой анатомии глаза — анатомия уха. Да и про все остальные чувства, до некоторой степени, можно сказать то же самое.

Мы рассмотрим сегодня не только органы чувств, как таковые, но и их деятельность, а также некоторые участки мозга с их функциями и нечто выходящее за пределы анатомии и физиологии, относящееся к психологии. Таким образом, речь может идти лишь о том, чтобы из всей огромной массы имеющегося материала выхватить лишь особо важное, интересное и, сопоставив весь материал, получить необходимую для нас ясную картину. Задача, правда, трудная, ибо у слушателя может не получиться связного представления о выслушанном, или представление это может оказаться ложным.

Чтобы не случилось первого, я прошу вас ограничить свои требования; о последующем я сам позабочусь. Желая изложить ясно предмет, следует систематизировать его, в заключение, связав лишь между собой выводы. Это вступление, главным образом, полезно для меня, но и вы, многоуважаемые слушатели, можете извлечь из него некоторую пользу, так как, узнав наперед отдельные главы, вам легко будет всегда определить, как далеко мы ушли. Некоторые маленькие сюрпризы, конечно, предстоят. Прежде всего, установим, что мы подразумеваем под чувством и под органами чувств, затем рассмотрим их совокупную деятельность и наконец, все характерное для чувств собаки.

Со школьной скамьи мы знаем, что человек имеет пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Если из этих детских познаний сделать вывод о важности пяти чувств и думать, что с их помощью мы можем постепенно увеличивать наши знания, мы впадем в большую ошибку; ибо все наши современные учителя говорят, что каждый неспециалист обладает достаточными познаниями, раз он верит, будто наличность пяти чувств есть признак совершенного взрослого человека. Скажу больше, даже в обыкновенном разговоре, указание на присутствие пяти чувств достаточно, чтобы признать человека, по крайней мере, среднеумным. Если, например, кто-нибудь, стараясь опровергнуть взводимое на него обвинение в какой-нибудь ошибке, скажет: «ведь и у меня тоже пять чувств», или: «я пользуюсь всеми пятью чувствами», — верь, говорящий претендует на более чем средний ум, на среднее внимание.

С другой стороны, упрек в отсутствии одного чувства делается с целью доказать, что человек с подобным недостатком не обладает степенью умственных способностей, присущих вполне нормально развитому человеку. Следовательно, не оправдывается даже лингвистический упрек, делаемый нам Швабом, доказывающим, будто у нас только четыре чувства, так как часто для определения обоняния и вкуса мы говорим: «вкусно»; ошибка не более той, которую делаем мы и наши северные соотечественники, говоря про какое-либо кушанье или напиток, они «красивы» на вкус, так как слово «красиво», правильно выражаясь, есть обозначение исключительно только известного рода зрительных впечатлений.

• Предыдущая
• 4/47
• Следующая