Остров Афродиты - Хэмпсон (Хампсон) Энн - Страница 26

• Предыдущая
• 26/37
• Следующая

– Леон отвез к себе в офис. Наверное, ее уже повесили. – Счастливое выражение на лице Элен и радостный блеск ее глаз заставили Труди улыбнуться.

– Он, должно быть, очень любит тебя, если захотел постоянно видеть перед глазами твою картину!

Подошел автобус, и подруги стали прощаться. Нагруженная покупками Элен села у окна.

– Желаю хорошо провести время! – крикнула ей Труди на прощание. – Увидимся, когда вернешься!

Увидев вошедшую в офис жену, Леон взглянул на часы.

– Что-то случилось? Тео должен был привезти тебя через полчаса.

– Из торгового центра я решила поехать прямо к тебе. – Она положила свертки в кресло, а сама устало опустилась в другое.

Леон улыбнулся и нажал кнопку звонка.

– Я попрошу принести чего-нибудь выпить. Сегодня очень жарко. Зачем ты несла все эти свертки? Покупки могли бы доставить прямо домой.

– Мне вовсе не тяжело. – Она оглядела комнату. Картину еще не повесили. Наверное, Леон был слишком занят. Но где же она? В шкаф она не поместилась бы, а больше убрать ее было некуда.

Тео принес кофе для Леона и апельсиновый сок для Элен.

– Пожалуй, я закончу на сегодня, – сказал Леон, пробежав глазами несколько документов. – Допивай свой сок – мы едем домой.

Может быть, спросить о картине? Нет, она решила, что этого делать не стоит. Она только спросила, не помешал ли ему ее приход.

– Не нужно из-за меня прерывать работу, – сказала она, озабоченно глядя на мужа. – Я могу подождать.

– Нет, дорогая, мы едем. – Леон взял свертки и понес их к машине. – Ты купила все, что хотела?

– Да. А еще я купила детям купальные костюмы. Мы ведь будем на море?

– Конечно. К западу от Пафоса есть великолепный пляж. Мы непременно побываем там.

Узнав о предстоящей поездке, дети запрыгали от восторга, и Элен тоже передалось их настроение. Ни одного события в своей жизни она не ждала еще с таким волнением, и хотя приготовления к отъезду прибавили Элен работы, ей это не было в тягость.

– Когда мы едем? – Фиона не могла скрыть своего нетерпения. – Скорее бы наступила пятница. Я не могу дождаться.

– А подождать тебе все же придется, – спокойно сказал Леон. – У вас еще не кончились занятия в школе.

– А на сколько дней мы поедем?

– На неделю.

– На целую неделю?

– Если будете хорошо себя вести.

– Мы будем хорошо себя вести, верно, Фиона?

– Я и так веду себя всегда хорошо, – ответила девочка брату. – Это ты не слушаешься.

Элен улыбнулась, ласково глядя на детей. Позднее Леон сказал ей:

– Ты очень привязалась к ним, Элен.

– Я их люблю, как своих, – ответила она. – Я рада, что осталась, Леон.

– Причина только в детях? – Леон напряженно ждал ее ответа. Она улыбнулась мужу и мягко произнесла:

– Нет, Леон, есть и другая причина.

В четверг Элен отправилась в поселок в местную парикмахерскую.

– Вымыть и уложить? – спросила ее Эфлани. – Или вы хотите немного подстричь волосы?

– Нет, Эфлани, подстригать не надо; просто вымой их и уложи.

– Вы, кажется, занимаетесь живописью? – начала разговор парикмахерша, расчесывая волосы Элен.

– Немного. – Элен смотрела на свое отражение в зеркале и думала, не изменить ли ей прическу. Но вдруг Леон это не одобрит. Ему нравятся ее волосы такие как есть.

– Я слышала, у вас очень хорошо получается. – Элен промолчала, а Эфлани добавила: – У приятельницы моей тетушки есть одна ваша работа… вы ведь, конечно, знаете об этом. Так вот, моя тетя с таким восторгом говорила о вашей картине.

– Одна из моих работ? – Элен удивленно посмотрела на девушку. – Но это невозможно. – Она написала всего одну картину с тех пор, как приехала на Кипр, и это картина была у Леона. – Здесь какая-то ошибка.

– Да нет же, – возразила Эфлани. – Там изображена старая мельница… та, что находится здесь, в Лапифосе. Так, по крайней мере, сказала моя тетя.

– Но… – Элен побледнела. Не может быть! Леону так нравилась ее работа, он дорожил ей и даже не соглашался оставить картину в сарае! Нет, здесь все-таки какая-то ошибка. Леон никогда не расстался бы с картиной. – А кто эта женщина, что утверждает, будто у нее есть моя работа?

– Она живет в Никосии… Паула Максвелл. Она училась вместе с моей тетей… – Внезапно Эфлани замолчала и чуть не выронила расческу. – Вам нехорошо, миссис Петру? Принести вам воды?

Элен молча покачала головой. Она была бледна; даже казалось, что у нее остановилось сердце. Леон отдал ее картину… этой женщине. Значит, он по-прежнему встречается с ней. Но когда? Он уже давно никуда не отлучается по вечерам, и все свободное время проводит дома. Элен сделала вывод, что его отношения с Паулой прекратились. Боже, как она могла поверить, что для Леона жена стала дороже всех его знакомых! Зачем она позволила себе полюбить его?

– Пожалуйста, Эфлани, продолжай. Я в полном порядке.

– Вы уверены, миссис Петру? У вас очень бледный вид. Может быть, мне позвонить вашему мужу, чтобы он заехал за вами?

– Со мной все в порядке, продолжай, пожалуйста, – повторила Элен.

Как она выдержала все до конца, Элен не могла себе объяснить. Несколько раз она порывалась встать и уйти, но усилием воли заставляла себя оставаться на месте. Наконец, она вышла из парикмахерской, но идти домой не хотелось и встречаться с мужем тем более.

Я сама во всем виновата, повторяла она себе, с трудом сдерживая слезы. Забыв о своих благих намерениях никогда вновь не влюбляться, она позволила себе поддаться обаянию Леона, поверить, что стала ему небезразличной, что он действительно искренне полюбил ее. Но сейчас Элен увидела, как глубоко заблуждалась. В отношении к ней Леона не было любви; ему нужна была лишь женщина, которая охотно делила бы с ним ложе. Холодность жены задевала его гордость, и он решил любыми способами добиться своего. При этом он совершенно не беспокоился о том, что может причинить ей боль… Сейчас Элен ненавидела его, но еще больше винила себя за свою слабость. Она вспомнила, как он почти молил ее о ласке, заставляя ее испытывать чувство вины. Он вызвал в ней сострадание, из которого родилась любовь.

Но теперь она больше не любит его, с ожесточением подумала Элен. Она ненавидит Леона и будет ненавидеть его до конца своих дней.

Едва переставляя ноги, она поднималась по склону холма. Идти домой не хотелось, но куда деваться? Дети… всегда на первом месте были дети. Они остались без родителей; она нужна им. Выхода не было. Слезы потекли из глаз Элен; она вытирала их рукой, чтобы Леон ничего не заметил. Он не должен знать, какую боль причинил ей.

– Дорогая, что случилось? – Леон готовил машину к предстоящей поездке. – Элен, любовь моя, что с тобой?

Какое лицемерие! Невероятно! Элен словно окаменела; казалось, что ее душа умерла. Оживет ли она вновь? Первым ее побуждением было закричать на Леона, выплеснуть свою обиду, бросить ему в лицо оскорбление. Но это приведет к крупной ссоре, тогда ни о каком отдыхе не могло бы быть и речи. А как же дети? Они так мечтали об этой поездке. Нет, она не может их разочаровать.

– Со мной все в порядке, Леон. – Не говоря больше ни слова, Элен вошла в дом. Леон последовал за ней.

– Дорогая, что-то все-таки случилось. Ты плохо себя чувствуешь?

Сможет ли она достаточно убедительно притворяться? Она должна это сделать ради детей.

– У меня болит голова, – ответила она. – Скоро все пройдет, не беспокойся, Леон.

– Тебе надо прилечь. – Его заботливый тон действовал ей на нервы. Если бы только она могла поговорить с ним так, как он того заслуживает! – Пойдем, дорогая, я помогу тебе. – Леон уложил Элен в постель и снял с нее туфли. Потом задернул шторы, чтобы в комнате был полумрак. – Постарайся уснуть, родная. Если тебе станет хуже, позови меня, я принесу тебе лекарство.

Оставшись одна, Элен дала волю слезам. Как Леон мог быть таким бездушным? Ведь он хвалил ее работу, настаивал на выставке, собирался повесить картину у себя в офисе, а потом взял и подарил Пауле. Казалось, он всегда говорил так искренне, а на деле все оказалось ложью. Как он, наверное, радуется, что добился у жены успеха. Ну и пусть пока наслаждается своей победой. Вскоре ему предстоит узнать горькое разочарование.

• Предыдущая
• 26/37
• Следующая