Европа, тюрки, Великая Степь - Аджи Мурад - Страница 75

Сегодня мы не знаем точно, было ли тогда у верующих Евангелие. Мнения историков расходятся, скорее всего не было. Но Апокалипсис («Откровение святого Иоанна Богослова») в авторской редакции уже ходил в списках.[108] Вот первые слова из него: «Откровения Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну…» Святой Иоанн Богослов, выходит, письменно изложил весть о приходе Спасителя, которую принес в Средиземноморье Иисус Христос. В этой древнейшей книге христиан не раз говорится о всадниках. Они и дали мне ключ к разгадке.

«Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан ему был венец, и вышел он как победоносный, и чтобы победить».

«И вышел другой конь, рыжий, и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга, и дан ему большой меч».

«Я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя „смерть“, и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли…» Такими видели христиане вестников Посланца Божьего. Всадниками! С луками, шашками. Издалека ждали избавителей от римской деспотии…[109] Собственно, в их ожидании и состояла в то время идеология христианства — в надежде на скорый приход Мессии, Посланца Божьего. Текст Апокалипсиса пронизан мессианистическими настроениями и верой в близкое избавление.

Мне было очень важно понять суть религии, которая завоевывала себе место под солнцем!.. Тогда многое стало бы яснее. Я попытался поставить себя в положение того человека — глубоко верующего, имеющего пытливый ум, знающего христианскую литературу. Он слышит о появлении всадников, о которых говорил Христос, они пришли издалека, что ему предпринять?

А предпринять надо — время не ждет. Всадники уже близко, около Дербента. Молва о них всколыхнула христианские общины — предсказание Христа, вот оно — свершилось!..

Человек явно незаурядный и очень религиозный, конечно, увидит в этом особый знак, он пойдет искать божественных всадников. Они спасут христианство и христиан. Поэтому именно христиане (и никто другой!) вышли тогда на политическую арену.

Но кто же был тем первым?

…Теперь от предполагаемых (гипотетических) вернемся к реальным событиям на Кавказе: Фавст Бузанд и другие историки весьма точно описали случившееся.

В стан всадников, которые захватили Дербент, пришел юный епископ Григорис. Он представился царю кипчаков и, встав перед войском, начал проповедовать Христово учение о спасении… Стоп. Прервем повествование Фавста Бузанда. В нем нарушена логика!

Неужели вот так, сразу к царю кипчаков обратился Григорис? А кто бы позволил ему, безусому чужестранцу?.. Видимо, что-то очень важное предшествовало всему этому, о чем летописец не знал… Важно было понять, как Григорис обратился к царю кипчаков, на каком наречии? Армянский и тюркский языки абсолютно разные… И проповедь на армянском перед тюрками была бы пустым звуком… Не спасало и присутствие переводчика, ибо, как известно, начало добродетели — язык!

Выходит, не о проповеди там шла речь. А о чем-то ином. Например, о важном сообщении: лишь в этом случае его бы представили царю. Возможно, Григорис произнес несколько заученных тюркских фраз. Возможно, передал послание, написанное на языке тюрков. (Именно тюрков. Этого требовали дипломатический этикет и необходимость быть правильно понятым.) Но в чем мог состоять смысл сказанного им?

Понять это мне помог сам Григорис, его биография… Он был внуком Просветителя Григория, личности легендарной в Армении — масштаб его величайшего, истинно пророческого деяния, думается, еще не осознан в полной мере ни в самой Армении, ни в мире.

Это ему, Григорию — деду Григориса, первому явилось на небе Знамение Божие в образе креста, это он позже на царской колеснице, украшенной золотом и драгоценными камнями, в сопровождении князей и пышного войска прибыл в Кесарию. Чтобы дать крест Европе! Потому что это он, Григорий Просветитель, вспомнив Апокалипсис, впервые мысленно соединил тюркский крест с вестью о Мессии… И Небо подтвердило правильность его мысли.

Григорий Просветитель родился в 257 году, он перс, потомок парфянского царя, сын Анака. Его отец, участвуя в дворцовой интриге, убил правителя Армении Хозроя. По закону полагалось уничтожить род цареубийцы. Но кормилица вырвала из рук палачей невинного младенца Григория и скрылась с ним. Долго она странствовала с ребенком на руках, скрываясь от преследователей, наконец дорога привела ее к дому Бурдара и Софии, людям богатым не только деньгами, но и состраданием. София, примерная христианка, взялась воспитывать Григория.

Судьба во всем улыбалась юноше. Его врожденное благородство восхищало, притягивало людей — проповеди Григория во славу христианства передавались из уст в уста, о них говорили в хижинах и во дворцах… Но как часто бывает, слава одного вызвала зависть у других, особенно среди правителей. Их чаша терпения переполнилась к 30 марта 287 года, тогда, видимо, вспомнили о преступлении отца Григория. Этого оказалось достаточным, чтобы отправить проповедника в ссылку. На биографию Григория легла непроницаемая завеса. Где он точно был? Неизвестно.

В житии святого о тех днях говорится лишь, что его на четырнадцать лет посадили в ров со змеями… При упоминании о змеях я невольно оживился, оно заставило вспомнить «змеиные города» из скандинавских новелл.[110] Тем более, что «змеиных» истязаний в Закавказье не устраивали ни до, ни после Григория. Оставалось предположить, что налицо устойчивое иносказание, истинный смысл которого за века забылся.

Понятие «змеиный ров» скрывало явное иносказание, связанное с тюрками. Опять кипчаки? Конечно. К ним и сослал правящий тогда в Армении царь Тиридат опасного проповедника Григория, имевшего очень большую популярность в народе… Иных решений у царя и не было. Убить Григория нельзя, это вызвало бы волнения и в без того беспокойной стране. Заключить его в темницу в самой Армении значило бы способствовать популярности проповедника, который не умолк бы и в темнице. Отправить на Запад, поближе к Риму? Но царившие там христианские настроения пошли бы во благо изгнаннику. Ссылка в Персию была вообще противопоказана: перс по крови, потомок Анака, убившего армянского царя, Григорий в Персии имел шанс превратиться в национального героя.

У царя Тиридата был один-единственный выход — тайно продать Григория в рабство или просто сослать его к кипчакам. Уж они-то точно не оказали бы почтения сыну человека, убившего царя Хозроя — первого союзника степняков на Кавказе!

Четырнадцать лет просидел Григорий в ссылке. Именно «просидел!» А как? Степняки для такого «сидения» рыли глубокие ямы, куда сажали пленников, — это было в традиции Степи (слово «тюрьма» — производное от тюркского «сидеть»). Но змей туда, конечно, не бросали. «Змеиным» тот ров позже назвали армяне, слушая вернувшегося из ссылки Григория. И, надо отдать им должное, более точного обозначения для тюркской тюрьмы не придумать.

15 июня 301 года тюрки отпустили Григория. А возвратился он в Армению Просветителем! Годы ссылки не прошли даром.

Пленника Григория степняки, конечно, не посвящали в религиозные тайны. Однако, будучи умным и наблюдательным человеком, он заметил многое из того, что Европе было неведомо. Постепенно мудрый Григорий узнал не только язык тюрков-кипчаков, но и их духовную культуру. Он увидел у степняков равносторонние кресты, ощутил божественную силу крестного знамения и всего тенгрианского обряда, который, собственно, и отличал в те годы тюркскую культуру от европейской… Небесный Бог делает кипчаков непобедимыми — вот что понял Григорий. В христианстве в то время не было даже понятия «Бог Единый», «Бог Небесный». Но оно было у тюрков. В Ветхом завете (духовной книге иудеев и христиан) говорилось лишь о многобожии.[111]