Европа, тюрки, Великая Степь - Аджи Мурад - Страница 61

Забыто, что славяне и тюрки — жители одной страны, и, чем сильнее они будут ненавидеть друг друга, тем слабее будет Россия. От вражды выигрывает лишь третий, который стравливает. Сперва это были греки, потом другие.

…Из прекрасного повествования Ибн-ал-Асира видно, на Северном Кавказе впервые сошлись на поле боя монголы и кипчаки — два разных народа!

Передышка, запрошенная монголами, закончилась неожиданно для алан. Их союзники, кипчаки, отказались воевать. «Мы и вы одного рода», — сказали монголы, подослав на переговоры с кипчаками кипчаков же, служивших у них. Кавказские кипчаки им поверили, они от братьев по крови приняли подарки и под заверения в дружбе повернули коней.

Едва они скрылись, как монголы напали на алан и легко выиграли бой. Потом догнали в степи кипчаков, ударили им в спину. «Брали вдвое больше того, что им (кипчакам) принесли», — сообщает арабский летописец. И пошла литься кровь…

Казалось бы, что предосудительного в том, что тюрки отказались от братоубийственной бойни? Ну, обманули их монголы. Однако этот трагический для тюркского народа факт русские истолковывали только как предательство кипчаков… Кого же они предали? Себя?

Профессор С. А. Плетнева в книге «Половцы» так и пишет о «первом предательстве» кипчаков. Серьезное обвинение народу, пострадавшему от монголов!

Но ни первого, ни второго предательства, как выясняется, не было, они придуманы русскими историками, чтобы лишний раз очернить Дешт-и-Кипчак и весь тюркский народ. Никто не удосужился даже проверить достоверность рассказов о «предательствах».[63]

В летописи Ибн-ал-Асира, на которого для убедительности ссылается и Плетнева, нет даже намека на «предательство» кипчаков, которые, может быть, показали себя слишком доверчивыми, слишком простодушными, но никак не изменниками… Видимо, настало время восстановить объективную истину о Великой степи и ее народе. Хватит их ругать — не за что!

Следующую битву против монголов, 30 мая 1223 года, кипчаки вели вместе с русскими. Ибн-ал-Асир рассказал об излюбленном приеме монголов, которые поспешно вроде бы отступали, и, растянув силы соперника, быстро кончали с ним.[64] Так было и на этот раз. «Отступающий» отряд вывел погоню на Калку, где ее поджидали главные силы монголов. Здесь и началась бойня… «Кто спасся, тот прибыл в свою землю в самом жалком виде, вследствие дальности пути и поражения», — написал мудрый араб.

А у русских опять всё изложено по-другому: в исходе битвы на Калке, оказывается, виноваты тюрки. Они одни! И вновь — предатели… Удивительное постоянство. Даже Карамзин не поскупился: «Малодушные Половцы не выдержали удара Моголов: смешались, обратили тыл…» Хотя любой здравомыслящий человек, прочитав такое, вправе спросить, а какой тыл может быть у преследующей армии, растянутой на десятки километров? Была же погоня!

Да и в «малодушии» ли кипчаков причина поражения? Если тот же Карамзин пишет, что два русских князя — Киевский и Черниговский — даже не вступили в бой. Испугались. Они отсиживались с дружинами в укрытии, а Мстислав Галицкий, руководивший битвой, оказался никчемным полководцем: этот главнокомандующий проиграл из-за собственной бездарности.

Упомянутая Плетнева от карамзинского «малодушия» пошла дальше, придумав кипчакам «второе предательство» и «бегство с поля боя». Но остановитесь, господа! Оставьте хоть каплю справедливости в своих измышлениях. Во-первых, не было поля боя. А во-вторых, разве степняки бежали?

Вот что писал о кипчаках-воинах англичанин Дж. Флетчер, которого мы уже цитировали (разумеется, речь не о битве при Калке): «Смерть до того презирают, что охотнее соглашаются умереть, нежели уступить неприятелю, и, будучи разбиты, грызут оружие, если не могут уже сражаться или помочь себе». И вот что он пишет чуть далее: «Солдат русский, если он начал уже раз отступать, то все спасение свое полагает в скором бегстве».

Так кто же бежал с Калки? Кто обратил тыл?

Оказывается, Мстислав Галицкий! Он. Очевидцы видели, как этот полководец, пожелавший «воспользоваться честию победы», убежал, бросив войско. Объявив себя русским предводителем, имея 80 тысяч воинов, проиграл монголам, у которых в строю было только 20 тысяч. Четырехкратное превосходство упустил!

И в гибели тысяч русских после проигранной битвы тоже виноват Мстислав Галицкий. Кто, как не он, перепуганный, мчался с Калки, а переехав Днепр, «велел истребить все суда, чтобы Татары не могли за ним гнаться». Так записано у Карамзина, который не мог скрыть правду. И добавить к его словам нечего… Спаслась лишь десятая часть русского ополчения, на поле сражения вместе с остальными легли 6 князей и 70 бояр.

Но не с этого поражения началось «татаро-монгольское» иго и исчезновение кипчаков как народа. Как фиксирует Ибн-ал-Асир, да воздаст ему Аллах за благородную правду, битва на Калке имела нешуточное продолжение: оставшись без русских, тюрки не исчезли, не дрогнули, а, выждав время, они собрались и наголову разбили монголов неподалеку от Итиля. Лишь жалкая горсть уцелела от монгольского войска, ее и увел обратно хан Судебей, покоритель Средней Азии и Закавказья.

Странно, не правда ли? «Малодушные», «трусливые», «убегающие с поля боя» кипчаки — и победители непобедимых монголов… А бедные русские об этом и не знали?

Или знали, но по своей давней привычке держали в тайне? К слову, и монголы об этом продолжении Калки не говорят, относя его к разряду случайностей. Может быть, и так… Но возвращался хан Судебей из Великой Степи налегке.

Теперь кажется понятным, почему француз де Кюстин предлагал «запретить чтение всех русских историков с Карамзиным во главе». Действительно, лучше уж оставаться во мраке неведения, чем жить рядом с ложью, обряженной в одежды правды. Издевательством звучат слова самого Карамзина: «История есть священная книга народов, зеркало их бытия и деятельности, скрижаль их откровений и правил, завет предков потомкам».

Русская «скрижаль откровений и правил», к сожалению, написана в традициях греческой историографии, где ложь обязательна. И не отсюда ли, от стараний сочинителей, у российских народов нет «завета предков»?! Не будем забывать, что по большому счету речь идет о памяти народа, о его культуре и просвещенности. Невежественный народ — это толпа. Спровоцированное наукой невежество — это государственное преступление.

На чистоте тюркских душ играли часто. Им лгали, а они верили… В XIII веке в этом преуспели монголы: во главе их войска стоял Чингисхан, тюрк, и кипчаки сперва не смотрели на монголов как на врагов. Но после битв на Кавказе и на Калке они увидели двуличие монголов, поэтому без жалости разгромили их. Поражение на Итиле было, как холодный душ: даже Чингисхан понял — открытого боя с Великой Степью он не выдержит.

Всё решил случай, как это бывало в истории народов.

Однажды Мангуш, сын хана Котяна, охотился в степи. В чистом поле ему встретился хан Аккубуль, давний соперник их рода. Им бы разъехаться!.. Вся история повернулась бы иначе. Но они не разъехались, сошлись. Словом, в поединке Аккубуль убил юношу. Едва только печальная весть долетела до Днепра, до владений хана Котяна, как он собрал войско Запорожское и пошел на Дон, во владения хана Аккубуля. Вдоволь погуляли на Дону запорожцы.

Раненый Аккубуль еле спасся, и, не найдя силы для ответного удара, он отправил брата Ансара к монголам за помощью. Тот и привел монголов на Дон.

Не вторжение, а именно ПРИГЛАШЕНИЕ в 1228 году — через пять лет после Калки! — стало роковым для Дешт-и-Кипчака. Монголы вновь обманули, птенцы из гнезда Чингисхана припомнили кое-что рассорившимся кипчакам, они не пощадили и Аккубуля — собирать войско тюркам было уже поздно.

Дешт-и-Кипчак при монгольском правителе получил на Руси новое имя — Золотая Орда. Из цветущей страны он потом превратился в захолустье Монгольской империи, которая держалась на кипчаках. И это была очередная нелепость в истории тюрков — ключи от своих кандалов они всегда носят в собственных карманах.[65]