Тот, кто следовал за мистером Рипли - Хайсмит Патриция - Страница 7

• Предыдущая
• 7/78
• Следующая

Мальчик был прав, Том думал точно так же.

— Когда ты сумел так хорошо их изучить? — спросил он. — Ты и французский знаешь совсем неплохо.

— У нас в школе был французский. И потом года два назад я... то есть мы всей семьей провели лето на юге Франции.

У Тома сложилось другое впечатление: он подозревал, что Билли бывал во Франции часто, возможно, начиная лет с пяти. В обычной американской школе невозможно научиться прилично говорить по-французски.

Он взял с сервировочного столика еще одну банку «Хейнекена», поставил на стол перед Билли и, решив, что пришло время выяснить, где правда, а где ложь, спросил:

— Ты читал заметку о смерти некоего американца — Джона Пирсона? Это произошло около месяца назад.

В глазах подростка мелькнуло изумление, затем он сделал вид, что старается вспомнить.

— Вроде бы я где-то об этом слышал, — пробормотал он.

Том немного подождал, потом сказал:

— Один из его сыновей, тот, которого зовут Фрэнк, исчез. Семья очень встревожена.

— Вот как? Про это я не знал.

Мальчик чуть-чуть побледнел — или Тому это показалось?

— Мне сейчас пришло в голову: а что, если этот беглец — ты?

— Почему я?! — Билли опустил глаза и, держа в руках стакан, чуть подался вперед. — Если бы это было так, то вряд ли я стал бы работать садовником.

Больше он ничего не сказал. Том решил сменить тему.

— Может, поставим новую пластинку? — предложил он. — Кстати, как ты догадался, что я люблю Фишера-Дискау? Из-за моего увлечения клавесином? — проговорил он со смехом и включил проигрыватель с полифоническими колонками, стоявшими на полке над камином.

После небольшого фортепианного вступления комнату наполнил лирически-проникновенный баритон: Фишер-Дискау пел на немецком.

Том моментально встрепенулся. Он улыбнулся, вспомнив о том, что не далее как накануне вечером по приемнику случайно поймал ту же песню Шуберта. Ее исполнял густым стонущим баритоном какой-то англичанин. При этом Тому представился барахтающийся в грязи вверх тормашками и готовый захлебнуться гиппопотам. Ирония заключалась в том, что сюжетом этой песни была любовь героя к прелестной корнуэльской деве, любимой и покинутой им много — даже очень много лет тому назад, судя по тому, что голос исполнителя явно принадлежал человеку, распрощавшемуся с юностью давным-давно.

Том громко рассмеялся.

— Над чем вы смеетесь? — спросил подросток.

— Вспомнил о названии, которое я сам придумал для этой песни — «Душа моя не знает покоя с той поры, как, открыв томик стихов, я узрел там старый счет из прачечной». На немецком мой экспромт звучит еще лучше.

— Я плохо знаю немецкий, но могу себе представить! — Билли тоже рассмеялся, но чувствовалось, что он, как и Том, весь напряжен. Завораживающая музыка продолжалась, Том закурил сигарету и стал беспокойно прохаживаться по комнате, размышляя о том, стоит ли продолжать расспросы. Может быть, обострить ситуацию и прямо потребовать у него предъявить паспорт, адресованное ему письмо — словом, любой документ, подтверждающий его личность? Первая песня кончилась, и подросток сказал:

— Вы не против, может, мы не будем слушать пластинку до конца?

— Конечно, я не против.

Том выключил проигрыватель и вложил пластинку обратно в конверт.

— Вы спрашивали меня о человеке по фамилии Пирсон...

— Да.

— Что бы вы сказали... — начал Билли полушепотом, словно опасался, что кто-то другой в этой комнате или мадам Анкет, находившаяся в кухне, может его подслушать, — что я и есть его сбежавший сын?

— Я бы сказал, что это твое личное дело, — спокойно отозвался Том. — Решил попутешествовать по Европе один и под чужим именем? Ради бога — не ты первый, не ты последний.

Лицо подростка выразило облегчение, уголки его рта чуть дрогнули, но он продолжал молчать, вертя в руках недопитый стакан.

— Вот только семья почему-то обеспокоена, — добавил Том.

— Прошу прощения, месье Тома, я хотела узнать... — произнесла мадам Анкет, заглядывая в комнату.

— Да-да, накрывайте на двоих, — нетерпеливо отозвался Том, он знал заранее, что она хотела выяснить, останется ли гость на ужин. — Надеюсь, ты не откажешься перекусить? — обратился он к Билли.

— Благодарю, я с удовольствием!

Мадам Аннет с улыбкой взглянула на подростка: она любила гостей и радовалась, что им нравится бывать в этом доме.

— Тогда минут через пятнадцать буду подавать, ладно, месье Тома?

Она вышла. Билли поерзал на краешке дивана и робко спросил:

— Можно взглянуть на ваш сад сейчас, пока еще не стемнело?

Через итальянское окно до самого пола они по ступеням спустились в сад. Лучи клонившегося к закату солнца пробивались сквозь сосны и озаряли все вокруг золотисто-розовым светом. Том понял, что мальчику просто хотелось очутиться там, где их не сможет услышать никто — даже мадам Аннет, но открывшийся вид заставил его позабыть обо всем, даже о своих страхах.

— Планировка сада мне нравится, — сказал он. — Красиво и не слишком приглаженно.

— Моей заслуги тут нет. Я просто стараюсь поддерживать его в том же виде, в котором он был, когда мы купили дом.

Подросток наклонился, чтобы полюбоваться чайными розами — к удивлению Тома, он даже знал их название: «Краса Лондона», — но затем его внимание привлекла оранжерея. Здесь было настоящее царство зелени — цветы в бутонах, кустики с разноцветными листьями, специально отсаженные цветущие растения для подарков друзьям Билли с видимым наслаждением вдыхал запах хорошо политой, богатой минералами земли.

Возможно ли, чтобы такой паренек оказался воспитанным в роскоши сыном Джона Пирсона, наследником, которому предстояло — если только у него нет старшего брата — взять в свои руки бразды правления всем бизнесом? И почему он не воспользуется тем, что здесь они совсем одни, и не заговорит?

Между тем Билли упорно молчал. Он разглядывал растения, а одно даже слегка потрогал кончиками пальцев.

— Давай-ка вернемся в дом, — сдерживая нетерпение, проговорил Том.

— Слушаюсь, сэр! — отозвался Билли и тотчас виновато выпрямился.

«Интересно, в какого рода школах в наши дни приучают так отвечать — в военных, что ли?» — подумал Том.

Ужинали там же, в гостиной. Аннет подала цыпленка с яблоками в тесте — последнее по просьбе Тома Аннет добавила к меню после телефонного звонка Билли. Паренек ел с аппетитом и даже отдал должное великолепному сухому «монтраше». Он расспрашивал об Элоизе, ее родителях, интересовался, где они живут и какие они.

Тому пришлось сделать над собой большое усилие, чтобы не высказать своего истинного мнения о них — в особенности о папаше Плиссоне.

— Ваша... мадам Аннет говорит по-английски?

— По-английски она даже не умеет пожелать доброго утра, — ответил Том с улыбкой. — Она не любит ничего английского. А почему ты спросил?

Паренек нервно облизал губы и наклонился к нему. Теперь их разделял лишь стол.

— Что, если бы я признался, что я и есть тот самый, о ком вы давеча упомянули, — Фрэнк?

— Ты уже об этом спрашивал, — отозвался Том, он понимал, что выпитое вино оказало свое действие на его гостя. — Тем лучше. Значит, ты здесь потому, что хотел некоторое время побыть один, вдали от дома?

— Вот именно, — полушепотом сказал паренек. Он старался, чтобы его голос не дрожал, но по глазам было видно, что он слегка опьянел. Вы меня не выдадите, правда?

— Разумеется, нет, можешь на меня положиться. У тебя, вероятно, есть на то свои причины.

— Да, да. Мне бы хотелось пожить под чужим именем. Мне неловко, что я вот так сбежал, но...

Том терпеливо ждал. Он чувствовал, что паренек собирается наконец сказать ему правду, хотя, возможно, и не всю. «Вот уж воистину справедлива поговорка о том, что истина — в вине», — подумал он. Пьяный не способен держать язык за зубами — во всяком случае, если он в таком юном возрасте, как этот парнишка.

— Расскажи-ка мне о семье. У тебя же есть еще брат — Джон Пирсон-младший — так, кажется?

• Предыдущая
• 7/78
• Следующая